Михаил Спивак

Рассказы

Современные люди


 


В учебном центре канадского города Виннипега я веду шахматы, однако в тот день коллега попросил подменить его на предмете естествознания. Захожу в класс – сидят малявки пяти-шести лет.


– Здравствуй, дядя Миша! – кричат мне. Белокурый мальчик Коля машет рукой: – Привет!


– Привет, – здороваюсь с ними.


В Канаде не принято обращаться к старшим по имени и отчеству, поэтому мы, преподаватели, не требуем соблюдения условностей. Дети называют учителей дядями и тетями.


– Что вам на прошлом уроке рассказывал дядя Дима?


– Про древних людей! – зашумели, загалдели они с места.


– Хорошо, тогда продолжаем. Селились древние люди в пещерах, спали прямо на голых и холодных камнях, шкуры вместо одеял использовали; питались сырым мясом, ягодами и съедобными корешками…


Смотрю, Коля тянет руку, и улыбка до ушей.


– Что ты хотел сказать?


– А я знаю, как появились современные люди! – весь класс затих. Я жестом показал, что он может говорить, и он стал рассказывать: – Сначала люди были дикими, дрались палками, кидали камни, кусались, могли целого быка съесть или друг друга, а потом появился Советский Союз, и они превратились в нормальных людей, придумали самолёт и полетели в космос, и уже на других планетах поселились, даже на Марсе.


У меня аж дух захватило от его познаний.


 


Знаток истории


 


Сроки поджимают. Готовлю к печати декабрьский номер газеты. В лучших традициях мультикультурализма пишем обо всех праздниках (чтобы никому обидно не было). Мои коллеги взяли на себя Новый Год и Рождество, а я пишу статью о Хануке, предварительно ознакомившись с несколькими главами из книги Маккавеев. Сижу и вслух считаю, сколько же там было братьев-повстанцев. По всему выходит – отец и четыре брата. Рядом крутится мой семилетний сын Мишка.


– Пять братьев, – говорит он.


– Сынок, четверо...


Я погрузился в книгу, пробежал по тексту – пятого не вижу.


– Пять, – не соглашается он. – Я точно знаю.


Я снова давай листать, весь текст перелопатил, – теперь хоть преподавателем иудаизма в университет устраивайся, – и точно, нашёл пятого. Но возникает вопрос: откуда второклассник мог знать то, что не известно мне, взрослому человеку, прочитавшему довольно много книг.


– Сынок, тебе кто-то рассказал, что братьев было пятеро?


– Нет.


– Может быть, в школе говорили? – недоумеваю я.


– Нет.


– Ты у дедушки спросил?


– Нет, дедушка сам не знает.


– Сдаюсь, сынок, просвети отца.


Он отложил кубики, из которых строил замок, и удивленно поднял на меня глаза, будто спрашивал, не прикидываюсь ли я. А потом тоненько, по-детски задорно засмеялся:


– Смешной ты, папа. Я на обложке картинку посмотрел: там старый дядька и пятеро молодых, – и тут же счастливый побежал в спальню. – Мама, мама, я папе статью помог написать!


 


На Таможне


 


Смотрю я в честные и кристально чистые глаза наших любимых таможенников и понимаю: глаза – не зеркало души. Нет, и близко не стояло… и не лежало, и не сидело. Судите сами.


 

Одесса.


Бравый таможенник с пышными усами придирчиво разглядывает пустые страницы моего паспорта:


– Хм, не знаю, что с вами делать. Въехать на территорию Украины вы не можете… – он собирается с мыслями. – У вашей супруги два кольца и цепочка. Золотые украшения надо описать и отправить на экспертизу. Вдруг это краденые музейные экспонаты?


– Шутить изволите?


– Но-но, не забывайтесь! – таможенник приосанился, дунул в моржовый ус и форму свою синюю поправил. – Не надо говорить, что нет в побрякушках ничего особенного. У меня интуиция. А после экспертизы в Киеве их заберете, если отдадут. Гы-ы-ы… – оскалился он. – Будем оформлять?


Я выпалил по его адресу гадкую, полную издевательств и язвительного цинизма тираду, такую, чтобы с ног валила... выпалил её про себя, а вслух обречённым голосом спросил:


– Сколько?


– Думайте.


Пальцем, каким обычно делают неприличный жест, он подвинул мой паспорт. Кладу туда одну купюру среднего достоинства и тем же пальцем возвращаю ему. Таможенник не смотрит, он оскорблён.


– Подумайте в два раза больше!


Удваиваю ставку. Если ещё запросит – не дам, не стоят побрякушки тех денег. Усатый мне благосклонно кивает. На его лице заиграла светлая улыбка.


– Добро пожаловать!


Иду к выходу и мысленно заканчиваю злую тираду об одесской таможне. Да, какой я всё-таки страшный… когда молчу.


 

Киев.


– Нарушаете! – пробасил толстый таможенник. – Вы в гостях были? Ребёнку на прошлой неделе пять лет исполнилось? Непорядок!


– В чём дело?! – щёки и шея моей жены покрываются красными пятнами.


– Пять лет ребёнку. Значит, его фотография обязана быть в паспорте. Вы можете ехать дальше, а ребёнок тут останется… И не надо, женщина, делать вот такие испуганные глаза. Вернётесь потом за ним с фотографией, мы вам его отдадим.


– Так. Что хотите? – спрашиваю я.


– Магарыч – бутылку дорогого коньяка. Вон там можете купить.


Захожу в магазин, спрашиваю девушку-продавщицу:


– У вас палёный коньяк есть?


– Мужчина, зачем вы нас обижаете – только фирменный!


– Мне нужен палёный на этиловом спирте – плачу, как за «Наполеон».


– Простите, но такого не имеем.


Молодая продавщица с опаской косится на меня.


– Ну, хотя бы откупорить бутылку и плюнуть туда вы можете?


Мотает головой, а по глазам вижу, сейчас позовёт милицию или санитаров из ближайшего дурдома.


– Ладно, – говорю разочарованно и показываю пальцем, – давайте вон тот коньяк, со второй полки.


Пришлось купить импортный, качественный. Обидно.


 


Таксофобия


 


Скажу вам откровенно – только вы никому не рассказывайте – не люблю я таксистов. Нет, не всех подряд, а только тех, которые на вокзалах и в аэропортах. Смотрят они на нас своими злыми глазками и прикидывают, сколько кровно заработанных рубликов можно выудить. Пользуются оторванностью гостей города от общественного транспорта. Вот за это и не люблю, однако в каждой стране – не люблю по-разному. Сами судите.


Начало 2000-х годов.


 

Новосибирск.


Издали заприметил крепких ребят в кожаных куртках на тёплых подкладках и в кепках а-ля бандитские 90-е. Физиономии угрюмые, всматриваются в толпу.


– Куда едем? – слышу слева глухой голос.


Таким голосом волка озвучивали в мультфильме «Жил был пёс». Оборачиваюсь. Стоят трое: один постарше – обладатель глухого голоса и квадратной челюсти. За ним двое длинных парней в ластиковых штанах. Я таких во времена «Перестройки» в подворотнях видел. Только тогда они выскакивали из-под арки или тени углового подъезда, как черти из табакерки, и своими сиплыми голосами интересовались «не найдётся ли закурить у одинокого путника». И независимо от ответа, ему предлагалось поделиться деньгами или, следуя классике жанра, расстаться со здоровьем или жизнью.


Все трое пристально смотрят, а у меня в голове крутится: «Я лучше пешком».


 

Москва.


Та же концепция с теми же физиономиями, но картина на этот раз в шоколаде. Конкуренция в Москве сильнее, поэтому столичные таксисты пытаются изобразить некое подобие улыбок, от которых веет жутью большей, чем от хмурых сибиряков.


– Как долетели? – скалится мужичонка средних лет. – Куда подвезти?


Чувствуется маркетинговский подход к потенциальному клиенту. Вроде как последнего надо подкупить обходительными манерами.


– Увы, меня встречают...


 

Тель-Авив.


Курчавый водитель-марокканец обрадовался моему появлению, как самому близкому, давно потерянному и снова найденному родственнику.


– Брат мой, как дела? Отличная погода! Ты рейсом из Канады? Чудесная, чудесная страна! Я там никогда не был, но уверен, что там просто супер. Это где Америка, да?..


– Сколько? – останавливаю я хвалебную оду стране, которая вряд ли ему интересна.


– Какие могут быть деньги, когда я вижу брата?!


– Сколько?


Знакомы мне эти штучки – заверения в чистой и бескорыстной любви. Чем больше о ней разговоров, тем дороже она в конечном итоге обходится.


– Исключительно для моего брата готов сегодня работать себе в убыток!


– Сколько?


– Ах, пусть я разорюсь – двести шекелей! – он так опечалился, будто снимал с себя последнюю рубаху, только волосы на макушке не рвал.


Две недели назад я ехал тем же маршрутом за восемьдесят шекелей. Конечно, «братьев» я люблю, но не таких жуликоватых. Я легко мог бы скинуть цену, но из принципа сел в другую машину и сразу назвал свою цену. Как брат брата, мы с водилой поняли друг друга.


 

Виннипег (Канада).


Флегматичный водитель-индус останавливается у здания аэропорта.


– Сэр, с вас 14 долларов и 71 цент.


– Спасибо.


Вынимаю из кармана две купюры номиналом пять и десять долларов. Выхожу из машины, достаю сумку из багажника.


– Сэр, вы кое-что забыли, – водитель протягивает руку; я подставляю ладонь, – ваша сдача. Хорошего полета, сэр.


Немая сцена.


Вы спросите: чем канадский водитель мне не угодил? Всем угодил, только лёгкое недоумение оставил. Честный, радушный таксист. Есть в этом что-то противоестественное.


А ещё канадские таможенники посоветовали, как вернуть деньги – уплаченные мной налоги на покупки. Возврат, о котором я понятия не имел. Специальные бланки мне выдали и сказали, куда их отправить. Я ущипнул себя, не во сне ли фантастическом оказался?


Возможно, я бы никогда не оправился от культурного шока и встретил бы старость с безумной улыбкой на устах, но Киев был моим следующим пунктом назначения... Там жизнь вошла в привычное русло.