Граф Шампанский

Ягодки. Публикация Дмитрия Бобышева

 

Ягодки

 

Не только читатели, но и критики, да и сами коллеги-литераторы мало что знают о графе Шампанском. Можно сказать, что почти ничего. Зато он, судя по его "Ягодкам", знает о нравах своих собратьев по перу многое, предпочитая, однако, высказываться лишь изредка, да и то в краткой форме. "Ягодки" – это, по существу, дозревшие "Цветочки" его неравнодушного внимания к литературной жизни, к тем занимательным позам, что порой она принимает. Его сиятельство и сам бывает непрочь погарцевать на клавиатуре своего "Макинтоша", хотя и сознаёт, насколько его максимы и афоризмы уступают высоким образцам, которые были установлены в родной словесности великим предшественником: Козьмой П. Прутковым.

 Будем же снисходительны к его вполне похвальным устремлениям их достичь.

 

                                                                                  Публикатор

 


В доброе подражание св. Франциску

 

Я друзей бы пивом да сосисками

потчевал, цветочками ассизскими…

Но для тех из них, кто стали гадкими,

цветики уже созрели ягодками.

 

Автопортрет

 

Весь – багров от многих злоб,

но не внук, а дед.

Кто ж – интеллигент я, жлоб?

Если да, то нет… 

 

Именитому собрату

 

Поэт в России больше, чем поэт.

Но, пальцы веселя валютным глянцем, –

пророк он? Провокатор? Да и нет.

Ещё бы стать ему американцем.

 

Там и сям

 

В партии сей состоял он и сам:

"Коммунисты, в Нью-Йорк!" – под конец написал.

И – со льготами "беженца" – сям и осел.

Мол, а ты, диссидент отсидевший, осёл.

 

Ошибочка

 

Для безработных  с Бруклинского моста

(через Ист–Ривер перекинут он)

перелететь пришлось бы, что непросто,

весь Вавилон манхэттенского роста,

чтоб угодить в чернеющий Гудзон.

Сидел бы, рисовал бы ОКНА РОСТА…

– Не знаешь – не пиши. Таков закон.

 

Закон естества

 

Амур порой стреляет мимо.

А антипатия – взаимна.

 

Прах певца

 

Как ни в сказке, ни в пародии –

дети прах папаши продали

в нелюдимую страну,

мать оставив спать одну.

 

Палиндромоны

 

Тя по морде ведром опят.

Палиндром – и ни морд, ни лап.

 

Азбука жизни

 

Абы выгадать её, жизнь,

желези–ка кулак–многоперст,

преступив в холёном лице честь.

Уф, хоть цель видна.

А в чаше – щель.

Верещи без веры теперь:

– Эх, и дряхлею я…

 

 

Собрание сочинений

 

Писательницы нет, а имя есть,

и – славное, но не в её же честь!

Возьми великий старец часть свою, –

что б от неё осталось?

     Интер–фью…

 

Речение

 

Человек – это звучит горько.

     И – грустно.

Как говаривал златоуст

     Заратустра.

 

Поправка к классику

 

Беспримерный спор когда-то

шёл у самых Райских врат.

– Всё куплю, – сказало злато.

– Всё возьму! – вскричал булат.

– Всех сгною... – смолчало блато,

изливаясь в Ад покато.

В остальном был Пушкин хват!

 

 

Как правильно?

 

Чехов для закусыванья водки

вычистил селёдку с головы…

Или от хвоста? С его наводки,

усомнившись, правильной повадки

я уже не вычислю, увы.

 

 

Со-перники

 

Ходят нераскаянные

     братья по перу-с:

Авеля из Каина

     вычесть не берусь.

 

Жмеи

 

Старые, стервы,

     а злые:

жалуются, чтоб их жалели,

     а – жалят!

 

 

Обратная перспектива

 

Что было в молодости невероятным,

оказалось просто судьбою:

он стал мёртвым лауреатом,

а ты – живым, и – собою.

 

 

Братцу-чайнику

 

Смеяться и прыскать горячим

     не надо бояться, паяццо!

Калясь по-пустому, раз-плюнуть

     в калеку раз пять распаяться.

 

 

Двуязычие

 

Whoiswho? – спросил я Галю.

Та ответила мне: – Ты.

Тоже – душные цветы

слухом я не постигаю.

 


Точка зрения

 

Давид увидел удода.

Удод – Давида.

Два вида.

 

Услуга

 

– Дрочишь, Володенька?

Вот тебе карточка: дроля.

 

 

Русский спор

 

– Да нет!

– Нет да!


Классик

 

Умеренность и аккуратность,

в косую линейку тетрадь,

во рту языком упираясь,

он пишет, потея, стараясь…

Четвёрочка, больше не дать!

 


Голос редактора

 

Книга, к ноге!

 


Бывает и такое

 

Поэтика поэта.

А этика – поэтика.

 


Слухи и факты

 

Вы слышали? Поэт такой есть – Лосефф…

Нет, вовсе не философ.

 

Рифма-пифма

 

Давят обе – любовь и обувь.


Вспоминая Леонида Мартынова

 

„Вода благоволила литься.

Она сияла, столь чиста,

что ни напиться, ни умыться,

и это было неспроста”.

 

Ей не хватало ила, кала

и дряни, что даёт завод;

свинца и ртути не хватало, –

пародии наоборот.

 


Совет доктора Даля

 

От изгаги

     жуй, главное, гречку,

                Маёшка!

 


Перспектива

 

– Вот, Стасик, подрастём, –

педерастами станем.


Случай

 

Пошёл по Невскому гулять,

     и – глядь!

 

Басня

 

Однажды соловей пел соло.

Тут птица–пиздрик рядом села.

     Казалось бы – дуэт?

     Но – нет!


Наблюд

 

Рождает время

своих героев –

певец сортиров

Тимур Запоев.

Герой сортиров

Тимур Кибиров –

хоронит время

своих кумиров.

 

Из бани

 

Даша вышла – и шагу!

Намылась: до скрипа в пупу

и до писка в пиписке.

 


Запирка

 

Любо Катиньке покалякать,                                     

покакав.

     А что как – никак?

 


НЛО

 

Зоилы! Вы понятны, палы-ёлы:

плюётесь, быть замеченными чтоб…

Жолковско-златоносо-богомолы!

Я распознал суть вашу: стёб.

 


Эпитафия

 

Славу любил, а славян не терпел.

     Преуспел.

 


Каждый по-своему

 

Мне хочется сказать

не Бродский – Джугашвили,

поскольку оба

Мандельштама задавили.

 


Похороны Сосо

 

Венеция. Эксклюзивная акция.

Презентация праха. Разборки у гроба друга.

А также – перформанс и инсталляция.

„Похороны Бобо“. Но более грубо.

 


Раскрутка

 

И – вширь! И – в толщь! И – ввысь!

Гора родила „Кысь”.

 


Тайное и явное

 

В чём, скажи, душа букета?

Вся навыверт, посмотри…

Верно. А душа буфета –

в том лафитничке внутри.

 


Парадокс

 

– Мужчинам отмщу, – втайне думала дама.

– Возьму вот, и дам.

     Возьму вот, и дам. В-о-о-о-н тому.

 


Максима

 

Мейнстрим стремится в пропасти анала,

не впасть туда есть доблесть маргинала.

 

Памяти Северянина

 

Обломки клавира.

Бемольно-банально, и – спето.

Свет Мира – цветы на могилу поэта.

 

 

Хвостенко

 

В чём протекли его боренья

     с самим собой –

                курить ли, пить

ли? Вот вопрос. Но только пенья

     не прерывать. Не то – кубыть!

От ноты „до” до ноты „от” –

Сайгон, Пном Пень…

     Пнём пень, Пол Пот!

 

 

Хиппи

 

Братец Кролик! Ты, хотя и мал ещё,

велика к тебе моя морковь.

Ты ведь чем обычно занимаешься?

– Травка, ухи-ухи и любовь.

 

 

2000

 

Чтобы серебристый овен и золотистый лев

баловались бы в детских ласках,

человечество должно вернуться в хлев,

туда, где Младенец в яслях.

 

Горбовскому

 

Пора бы, Глеб, и самому

знакомых угощать,

чем, налетевши, как самум,

из них деньгу качать.

В последний раз с тобой под Дум–

ой, испытал я стыд.

Ну, ничего. А всё ж подум–

ай, разве станешь ты?

 

 

Виньетка с кавычками

 

„Однажды я с американской воблой

на съезде славистов флиртовал,

и, по-английски выразившись Voblya,

себя глагольно с нею рифмовал.”

Ну, что ни семиотик, то – бахвал.

 

 

Эпитафия

 

Была в славистике такая запятая,

о ней одно известно точно:

жила, себя питая.

Стала – точка.

 

Назидание

 

Мотри, Матрёна!

 

 

Об оригинаниях

 

Дискурс приметил парадигму –

и – хвать ея за низ,

                за хвост!

А в страсти спутал клизму и энигму.

Родился Модернизм…

     Но – слишком Пост!

 

Премия «Северная Пальмира»

 

Гордин – в жюри.

     Так на что же он, в принципе, годен?

Гординых – брата с отцом –

     выдвинул в гору герой.

 

На неполучение Еленой Шварц

премии «Северная Пальмира»

 

Как уже не могут мерины

за кобылками скакать,

так поэт благонамеренный

пишет, – Кушнеру подстать:

 

скушно, сути не касаемо,
и почти не вороват!

Значит, по чистописанию –

пять. Садись, лауреат…

 

Опасная дружба

 

Найман на слово не туп,

     но, подобно бритве,

полоснёт, и сразу – труп

     враг в печатной битве.

Ну, а если – взбрык – не так,

то и друг

     вдруг станет враг.

 

 

Разочарование

 

Открыли Марс. Но там пейзаж неброский.

Похоже – как поблизости в Небраске.

Или, скорей, в Неваде или в Юте…

Нет, всё–таки Америка – уютней.

 

 

На антологию «Поздние петербуржцы»

 

Чем плоха антология эта?

Тем, что там топором и помоями

Топоров привечает поэта.

Тавтология это, по–­моему…

 

Ай да Пушкин!

 

Алешковский – и премию Пушкина

получает от немцев… Каков!

В переводах, должно быть, упущено:

немцам – Пушкин, что русским – Барков.

 

 

Укоризна

 

Бабу бы вываял, балабол!

 

 

Спор с Некрасовым

 

– Выдь на Волгу!

– Чтоб волком повыть?

 

Кто правит бал?

 

– Мы правим бал! – всё тех же ртов орава…

Идёт литературная халява.

И чем их угощает Сатана там,

определит патологоанатом.