Стыд. Главы из феноменологического романа. Часть 1

Когда смотришь в прошлое –

в воспоминаниях боли нет,

раны не болят и больше похожи

на расцветающие бутоны красных цветков.

БОЛЬНИЦА

Больница.

Белый потолок. Серые трещины. Черные мухи, летающие в воздухе. Как же тяжело смотреть и думать. Странно, но тело не болит, слегка покалывают пальцы и лицо, словно онемело, зато голова раскалывается чугунным колоколом. Судя по окружающей обстановке, тишине вокруг и тому, что я лежу на кровати – это больница. Но что я здесь делаю, но важнее всего, как я в ней оказался?

Вместе со свежим воздухом из приоткрытого окна, память тонкой струйкой начала просачиваться в моё сознание. Слава богу, не амнезия, я сразу же вспомнил кто я, как меня зовут и самое главное, я вспомнил эту палату. Я уже был в этой комнате, лежал вон на той пустой кровати у окна, но было это очень давно. Я лежал в этой больнице, причём не один раз. Опять сотрясение? А может быть мне это сниться? Ну не может же человек трижды попадать в травматологию с сотрясением мозга?

Пока я с трудом пытался сдвинуть усилием мысли груды булыжников в сознании, начал проясняться слух. Я услышал как левее и ниже кровати прочавкали по старому больничному линолеуму чьи-то тапочки. С трудом повернул голову и увидел, как на соседнюю кровать сел молодой парень. У него было ужасно распухшее лицо, заплывшие черные глаза. Скривившись обезображенными губами-варениками, с улыбкой в голосе он обратился ко мне:

— С пробуждением. Не парься, у нас тут все такие. Ты, кстати, выглядишь не лучше. Добро пожаловать в травматологию. Жить будешь.

Меня волновал лишь один вопрос:

— Как я здесь оказался?

Парень, скривившись, попытался лечь на свою кровать, пока он укладывал своё угловатое тело на жёсткий матрас, он ответил мне вопросом:

— Тоже не помнишь, что случилось?

Мои мысли разбегались тараканами по углам черепа, ничего не могу вспомнить:

— Не помню. Больно вспоминать. Последнее, что помню, как просыпаюсь у себя дома, от сильного запаха женских духов. А потом, пусто, вообще ничего не приходит на ум.

— Бывает, я только на третий день начал вспоминать, как стоял в Загсе с букетом цветов для молодожёнов... Удар по голове напрочь отбивает последние мысли, желания, превращает тебя в тугой комок пульсирующей боли от утраты чего-то важного и значимого в жизни…

— Слышь, что я говорю? Ты потерялся, что ли?

— Блин. Голова кружится. Тошнит. Потом поговорим.

— Лады. Отдыхай, паря. Я не знаю, что с тобой случилось. Тебя в отключке сюда привезли.

В моей голове действительно клокотала боль: она расцветала красным цветком, пульсировала бракованной неоновой лампой, жужжала огромной зелёной мухой, билась рычащим зверем в клетке черепа, пахла слабым запахом женских духов, а ещё она душила мою шею черным шарфом до тех пор, пока я не погрузился в темноту сна.

БАНЯ

Я точно знал, что я сплю. Иногда бывает, осознаешь это, и сразу появляется возможность переделывать сон по своему усмотрению. Так и сейчас мне снилось, что я стою возле закрытых ворот чьего-то дома. Вокруг ночь, слабо светят какие-то фонари за спиной. За кирпичной оградой передо мной виднелось тёмное здание, судя по его форме, это был двухквартирный дом.  Его окна были черными, от них веяло чем-то тоскливым и пустым. Я точно знал, что мне нужно войти внутрь, но готов ли я к этому, пришло ли моё время задавать вопросы, получать ответы, от которых даже луна будет тускнеть на ночном небе?

Ведомый бессмысленностью сна, я протянул руку к ручке на воротах, но прежде чем обхватить её пальцами, я увидел, что она старая, почерневшая, точь-в-точь как дверная ручка в дедовской бане, в деревне. Это была она, но этого просто не может быть. Я был на том месте несколько лет назад, бродил среди зарослей, слушал карканье ворон, искал следы, метки существования людей в этом месте. Тщетно. Ни гвоздя, ни железной ручки. Все пропало. Осталась только тоска в груди.

Осознание этой ошибки, этой невозможности вспыхнуло пониманием того, что я сплю, и все это мне снится. Сразу же вспомнилось, что теперь я могу управлять своим сном и представлять все, что угодно. Ответы на вопросы подождут, в груди радостно защемило от безграничных возможностей, тут же захотелось в место, в котором я буду счастлив.

Ворота передо мной, дом, фонари за спиной – начали истончаться паутиной, прятаться в тень. Пальцы на руке стали уменьшаться, ладонь стала походить на детскую. Руки стали короче, мир вокруг больше. Только ночь и луна над головой остались неизменными. И дверная ручка, которую я только что хотел открыть. Я знаю, сейчас мне почти тринадцать лет.  Повертев вокруг своей детской головой, я понял, что нахожусь в деревне у дедов, по-прежнему ночь на дворе, передо мной баня, надо мной до головокружения блестят звезды. Вот только в мутных окнах напротив блестит яркий свет, раздаются женские голоса, плеск воды, шкворчания пара.

Мою детскую грудь переполняет волнение, в ушах стучит сердце. Я протягиваю свою ладонь и плотно обхватываю чёрную железную ручку. Она горячая и твёрдая, чем сильнее я её сжимаю и тяну её на себя, тем твёрже и горячее становится пульсирующий комок в перепутье моих детских ног. Открываю дверь, делаю шаг, я в предбаннике, вокруг пахнет берёзовыми листьями и чем-то непонятным, влажным, застарелым, но приятным, так же пахнет только что сорванный белый гриб. От печки веет жаром, из приоткрытой заслонки вылетают искры. Передо мной стоит лавочка, на которой небрежно набросан ворох тряпок, на стене на гвоздях аккуратно развешана женская одежда. От вида светлой ткани у меня начинает кружиться голова. Я явственно начинаю чувствовать сладкий, тонковатый запах, исходящий от белья. Он обволакивает мою голову, струится вниз по моей мокрой от пота шее, проникает под одежду, впитывается в поры детской, но уже почти юношеской кожи, стягивается в сладкий пучок в районе живота и тяжёлыми каплями начинает сочиться вниз.

Разрывая дурман сладостной паутины, я встряхиваю головой, сжимаю кулаки и делаю шаг к последней двери. Нужно сделать все так, как и учили старшие парни – резко распахнуть дверь, впрыгнуть в парилку и постараться как можно отчётливее запечатлеть картину в памяти. О том, что я во сне и могу управлять всем вокруг как хочу, я уже давно не думал, как и о том, какие последствия последуют за моей вылазкой. 

Дверь передо мной очень маленькая, буквально узкая, даже для такого худощавого мальчика как я. Дверной косяк оббит ворсистой паклей, особенно много её над проёмом, кусок мохнатой ткани свисает откуда-то сверху. На самой двери я вижу длинную, тонкую трещину, разделяющую её вертикально ровно пополам.

Закрываю глаза на секунду, сглатываю вязкую слюну и тяну дверь на себя, делаю шаг вперёд, чувствую, как волна жара обжигает мне лицо, но для меня она словно лёд, по сравнению с тем огнём, который пульсирует в моем мужском органе. Это будет моя первая женщина, которую я увижу всю, какая она есть - без прикрас. Прежде чем моё сознание успевает полностью перетечь из головы вниз, в маленькую трубочку, я открываю глаза. В это же мгновенье женский смех умолкает.

Слева от себя я вижу какую-то взрослую женщину, она повёрнута ко мне спиной, её мокрые, тёмные волосы облепили спину, подчёркивая белизну бёдер. Видимо она наполняла тазик водой. Но для меня её нет. Все моё внимание приковано к девушке, которая сидит на полке прямо напротив меня. Судя по её телу, она чуть старше меня. Темные от воды волосы, ворохом закрывают её плечи, но расступаются перед яркими сосками грудей. Округлость её форм, гладкость кожи напоминает мне яблоки. Её лицо, как и грудь, покрыты родинками и мелкими конопушками. Набухшие капли пота на животе тянутся к небольшим курчавым волосам на её лобке. Её ноги чуть раздвинуты, небрежное положение тела, улыбка на лице - все это долгие годы потом будет заставлять меня фантазировать, о том, что же она подумала в тот момент, когда я появился перед ними? Последнее, что я успеваю увидеть, прежде чем проснуться - это интерес и блеск в её глазах, и сверкание бриллианта между её ног.

ПУТЕШЕСТВИЕ

Синий цвет. Не знаю почему, но всем женщинам, которые у меня были, очень идёт синий цвет, не красный, а именно синий. Синий цвет платья и красный цвет лака на ногтях. От этого сочетания я начинаю сходить с ума. Не знаю, когда это началось, хотя нет, знаю - в тот памятный вечер, в один из дней отпуска. Жена тогда не смогла поехать со мной, из-за каких-то проблем с работой. Это был первый раз, когда я поехал в отпуск без неё.

Я сидел у стойки бара на первом этаже гостиницы, и не знал, что делать. На улице шёл дождь, это был тот очередной день отпуска, когда ты понимаешь, что он начинает тебе надоедать однообразием. Именно в этот скучный период моей жизни я увидел, как она проходит мимо и случайно зацепляет меня глазами. Девушка была в синем, простом платье, у неё были тёмные волосы, которые струились по её плечам.

Нас уже тогда что-то связывало, может быть, взгляд, а может интерес, лично мне показалось, что я её уже когда-то видел, но забыл. Что подтолкнуло её к тому, чтобы подойти ко мне поближе и предоставить мне возможность обратиться к ней вопросом? Я не знаю. В тот момент я понял, что если ничего не сделаю сейчас, то она исчезнет также как и миллионы других женщин, проходивших рядом со мной все эти годы. Обратившись к ней на ломанном английском с просьбой подсказать номер такси, чтобы доехать до аэропорта, потому что из-за срочных дел мне нужно сегодня вернуться в Россию, я узнал, что она тоже русская.  Через десять минут непринуждённой беседы, мне казалось, что я знал о ней все. Она почти  сразу призналась, что приехала в отпуск вместе с мужем, они сразу договорились ездить за рубеж только вместе. Её муж напился днём с попутчиками во время тура по городу и сейчас благополучно отсыпается в номере. Когда я представился, она рассмеялась и долго не могла унять смех. Оказалось, что мы с её мужем тёзки. Ещё через полчаса я предложил ей выпить, она не отказалась, я сделал вид, что с трудом, но соглашаюсь составить ей компанию. Уже тогда я знал, что эту ночь мы проведём вместе. 

После был долгий пьяный разговор, поездка на такси, но не в аэропорт, а на дискотеку, где мы неистово танцевали друг с другом.

Когда пляски на танцполе нам приелись, мы пошли гулять по ночному городу, долго блуждали по незнакомым улочкам. Помню, как обессиленные мы остановились возле какого-то памятника. Дождь к тому времени уже почти кончился.  Люди вокруг не было – было слишком поздно. Но я  держал зонтик над нашими головами до тех пор, пока не притянул её к себе за талию и не поцеловал в губы, до сих пор помню какие мягкие и тёплые они были. После этого мы долго целовались, обнимались. Когда в моей голове образ спящей жены растворился кислотой гормонов, я спросил у неё:

— Ко мне?

Дальше, как обычно: такси, нетерпеливая поездка в лифте, комната, одежда на полу возле двери, кровать, её блестящие глаза, переплетённые тела, закусанные губы, жаркие стоны… В общем, как я и сказал, все как обычно. За исключением того, что после оргазма, она судорожно меня обняла и расплакалась у меня на плече. Наученный опытом я не доверял женщинам в последние секунды секса, но слезы были настоящие, они и заставили меня поверить в то, что ей было хорошо.

Алкоголь в крови проявил в памяти цитату из какого-то фильма, чтобы хоть как-то её успокоить, сгладить горечь от измены мужу, я прошептал ей на ухо:

— В старые времена, когда у человека была тайна, которой он ни с кем не хотел делиться, знаешь, что он делал? Он находил дерево, проделывал в нем дупло и шёпотом рассказывал в него свою тайну. Потом брал влажную землю и залеплял ею дупло. И тайна навечно оставалась внутри. Давай спрячем туда нашу тайну?

Не знаю, как она восприняла эту фразу, она просто посмотрела мне в глаза и поцеловала в губы. Это был последний её поцелуй. Быстро одевшись, она задумчиво помахала мне рукой и скрылась за дверью. Больше я её никогда не видел.

Прошло много лет. Мне не спится. Рядом спит моя жена. Я сижу у окна, и только что написал несколько предложений, думая о ней и вспоминая её запах. Не о жене, конечно же, а о ней, той девушке из далёкого прошлого, с блестящими глазами и темными волосами. Вот они, эти предложения, квинтэссенция потерянной любви, которая даже не  знает об этом:

Я знаю, что ты полюбишь, мне будет плохо, как обычно, но я буду рад за тебя. Я заложу себя гранитными кирпичами со всех сторон, чтобы не нарушить твоё счастье. Или я обрасту корой и стану могучим дубом, а когда кто-то начнёт шептать в меня моё имя, я схвачу тебя за руку…