Белла Верникова

Новая текстология. Из дневника писателя

 

 

 

             она лежала на диване

           и думала о «Дяде Ване»

            Е.Гаммер

 

Метафорически назвав эссе «Новая текстология», я продолжаю осмысление своей литературной работы, представленной в развернутом-разветвленном дневнике писателя в Живом Журнале «bella_vernikova's Journal», в книгах «Свободная интонация» (2010) и «Воспоминание в цвете» (2011), в напечатанном после издания этих книг эссе «Одесса – Иерусалим. Из дневника писателя».

Традиционные виды фиксации литературной работы – автограф, копия, список, черновик, беловик – сегодня выходят из  обихода, уступая место компьютерным файлам. Если написанные в наше время стихи не публикуются при жизни поэта, их авторство нельзя будет подтвердить автографами. Интернет-реальность предлагает другие источники текстологии, изучающей тексты для их атрибуции и публикации (название науки взято из труда Б. Томашевского  «Писатель и книга. Очерк текстологии», 1928), – дневник в ЖЖ, e-mail переписка, отсылки в Интернете, отзывы и общение в социальных сетях. Новые формы коммуникации уверенно входят в литературную жизнь, оказывают влияние на состав и содержание художественных произведений.

Современный киевский ученый и писатель Георгий Почепцов в своих книгах  характеризует 25 моделей коммуникации, ставших постоянными объектами гуманитарных наук:

«Мы остановимся на следующих двадцати пяти моделях: Р. Якобсона, В. Шкловского, Г. Шпета, Н. Евреинова, В. Проппа, Ю. Лотмана, М. Бахтина, Ч. Морриса, 3. Фрейда, Ж. .Лакана, К.Г. Юнга,  Р. Барта, Ц. Тодорова, П. Бурдье, П. Грайса, П. Ершова, А. Пятигорского, М. Фуко, У. Эко, Й. Хейзинги, К. Леви-Строса, Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида, Ж. Делеза и М. Мосса. Для нас не так существенно, что некоторые из этих ученых вовсе не употребляли слово «коммуникация», более важно то, что они тем или иным способом структури­руют то пространство, где протекает коммуникация. Поэтому мы постарались отобрать работы, представляющие разные парадигмы, разные взгляды на одно и то же коммуникативное пространство».

Рассматривая  концепцию В. Шкловского, Г. Почепцов отмечает в понятии «остранение» деавтоматизацию художественного текста, достигаемую формой, увеличивающей трудность и долготу восприятия. В моей публикации «МАТАДОР АЛЬМОДОВАР НЕВИННЫХ ПАРИ» в литературном журнале «Сетевая Словесность» (Санкт-Петербург, 2010) подчеркнут другой аспект концепции Виктора Шкловского: «остранение» как показ предмета вне привычного ряда спасает текст от автоматизации, актуализирует его в глазах читателя. Что в данном метатексте с подзаголовком «стихи поэтического ритма» относится к переводчику Байрона Вильгельму Левику и поэту Иосифу Бродскому:

 

Цитата к случаю

Я плавал в тех краях, где плавал друг
Предсмертной образованности Рима,
Друг Цицерона.
Было все вокруг,
Как в оны дни. Прошла Мегара мимо,
Пирей маячил справа нелюдимо,
Эгина сзади. Слева
, вознесен,
Белел Коринф. А море еле зримо
Качало лодку, и на всем был сон.
Я видел ряд руин
все то, что видел он.
Руины! Сколько варварских халуп
Поставили столетья рядом с ними!
И оттого, хотя он слаб и скуп,
Останний луч зари, сиявшей в Риме,
Он тем для нас прекрасней, тем любимей.
...................................
   /Из Байрона, «Паломничество Чайлд-Гарольда»,
    перевод Вильгельма Левика (1907 – 1982)/

В начале 21-го века использование современным поэтом объёмной строфы вызывает нарекания у людей, контуженных Нобелевской премией, – мол, это подражание Бродскому. Но «Стансы к Августе» написал не Бродский, а Байрон. Иосиф Бродский позаимствовал основу своей меняющейся строфы у замечательного переводчика Байрона Вильгельма Вениаминовича Левика (см. выше), что фиксирует название книги «Новые стансы к Августе». Эпигоны Бродского подражают Вильгельму Левику, а строфа в новых модификациях живет в русской поэзии, композиционные возможности которой беспредельны.


    * * *

Виктор Шкловский:

 

Показ предмета вне

привычного ряда

ОСТРАНЕНИЕ

Остранение – это удивление миру, его обостренное восприятие.

http://www.netslova.ru/vernikova/matador.html

Непривычный ряд высказываний о поэте И.А. Бродском представлен в отзывах 2012 г., размещенных в социальной сети фейсбук при составлении и обсуждении подготовленного к изданию в Одессе сборника «Вольный город 2» (название рабочее, составитель Юрий Михайлик).

Пишет Белла Верникова:

Еще насчет фразы о Бродском в предисловии Ю.Н. – я помню, как в начале 1980-х на заседании студии «Круг» в подвале ОМК в ответ на восторженные причитания какой-то девицы о поэзии Бродского Юрий Николаевич сказал, что страна так привыкла к культу личности, что пытается сотворить единственного и лучшего поэта, здесь Евтушенко, там Бродского, и что не существует никакого «единственного и лучшего поэта» для нас, современников Пастернака, Ахматовой, Заболоцкого и менее знаменитого Владимира Луговского. С этими словами Ю.Н. Михайлика мы были согласны тогда и согласны сегодня, о чем свидетельствует моя e-mail переписка с Петром Межурицким по поводу публикации «Матадор альмодовар невинных пари», вошедшая в книгу «Воспоминание в цвете» (стр.55-56) и выставленная в ЖЖ 20 января 2010 г.

Владимир Дризо:

А поменять можно не только мнение... но даже пол...

Петр Межурицкий:

Так ведь я и сейчас думаю, что нет никакого единственного и лучшего поэта ДЛЯ ВСЕХ. А если говорить обо мне, то я бы не мог назвать поэта, который бы для меня был лучшим и единственным. Кстати, в разные периоды жизни я отдавал предпочтение разным поэтам...

 

Дополняет эту иллюстрацию к формуле В.Шкловского «остранение, показ предмета вне привычного ряда» ироническая строка из книги стихов Татьяны Мартыновой «Столкновение» (Одесса, 2009): «За Бродского готовы сесть, ну, выпить…»

Для наглядности указанного выше сходства с переводом Вильгельма Левика привожу одно из ранних стихотворений Иосифа Бродского, ходивших в самиздате вместе с записью Фриды Вигдоровой судебного процесса, где власть выставила поэта тунеядцем и приговорила к ссылке.

 

* * *

Я обнял эти плечи и взглянул
на то, что оказалось за спиною,
и увидал, что выдвинутый стул
сливался с освещенною стеною.
Был в лампочке повышенный накал,
невыгодный для мебели истертой,
и потому диван в углу сверкал
коричневою кожей, словно желтой.
Стол пустовал. Поблескивал паркет.
Темнела печка. В раме запыленной
застыл пейзаж. И лишь один буфет
казался мне тогда одушевленным.
Но мотылек по комнате кружил,
и он мой взгляд с недвижимости сдвинул.
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.

 

1962

 

Тот же интонационный рисунок из перевода В.Левика:

 

Я плавал в тех краях, где плавал друг
Предсмертной образованности Рима…

 

повторяется в лучшей книге И. Бродского «Часть речи» – в рифмованных стихах:

 

Осенний вечер в скромном городке,

Гордящемся присутствием на карте…

 

в белых стихах:

 

Мой Телемак, Троянская война

Окончена. Кто победил – не помню…

 

и даже в сонете:

Мари, шотландцы, все-таки скоты.

В каком колене клетчатого клана…

 

(И.Бродский. «Часть речи. Стихотворения 1972-1976», Ардис, Анн Арбор, 1977. Стр. 29, 23, 51).

...................................

Чтобы ореол имени, как шлагбаум, не загораживал движение современной поэзии, я поместила аналогичную реплику в своем дневнике писателя в ходе полемики в российском Интернет-издании: bella_vernikova's Journal, 20.01.2010 с сайта «Частный корреспондент», 29 сентября 2009 года.

Случай Херсонского

2. Имеет ли под собой основу мнение о том, что творческая манера Херсонского зависит от творческой манеры Бродского?


РЕПЛИКА
из литературной e-mail переписки по поводу моей публикации «Матадор альмодовар невинных пари»

пишет Петр Межурицкий, 19 Янв 2010:

С почином! Кое-что, понятно, читал раньше. Сейчас обратил внимание на «Останний луч зари» в переводе – прежде не замечал. «Останний» – это, типа, мова... И еще раз: поздравления с незаурядной публикацией!

из моего ответного письма, 19 Янв 2010:

Петя, спасибо за отзыв ...

Насчет мовы – переводчик вырос на Украине, кажется, в Киеве.

Я на сходство Бродского с его переводом обратила внимание ещё когда Бродский только появился, а я тогда читала Байрона, потом это как-то отодвинулось, а сейчас вернулось ввиду претензий к поэтам – например, в интервью Ярмолинца с Херсонским, Дима пишет: «Не так давно в журнале Крещатик вышла ваша статья, где вы, как мне показалось, оправдывались перед теми, кто “уличал” вас в подражании Иосифу Бродскому. Стоило ли?»

Или Феликс Гойхман когда-то написал о стихах Г. Беззубова «Полдень», которые я очень люблю, что они сделаны под Бродского.

У Бродского есть несколько сильных стихотворений, но и много мусора, где он эксплуатирует эту позаимствованную у Левика строфу, набивая ее в длинных текстах необязательным словесным балластом. Особенно в книге «Новые стансы к Августе». А насчет группы «друзей Бродского», которые на этой дружбе сделали себе литкарьеру, у Е. Гаммера была смешная ностальгушка, тоже в «Словесности»:

12

Хаим Бродскис, уроженец Литвы, написал в Иерусалимском Еврейском университете диссертацию о Бродском Иосифе, лауреате Нобелевской премии и почетном жителе Васильевского острова, что в Ленинграде, которого уже нет на карте.

Под грифом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» сообщил: он –  двоюродный брат собрата по перу. Вместе в ясли ходили, первые стихи на одном горшке слагали.

Диссертация, укорененная на яслях, не прошла медкомиссию докторов от науки израильского университета. Ходил Бродский в ясли вместе с Бродскисом или не ходил – научного подтверждения этот факт не имеет. И вчера не имел, и завтра иметь не будет.

http://www.netslova.ru/gammer/nostalgushki.html

...................................

Как сказано в эссе «Одесса – Иерусалим. Из дневника писателя» (2012), в графе «О себе» в Живом Журнале я поставила высказывание Шимона Маркиша: «Подлинная биография писателя в том, что он написал и напечатал». Став девизом моего дневника писателя, эта цитата перекликается с рядом автохарактеристик, вошедших в эссе, интервью, «Советы постороннего писателя», поэтические и графические метатексты. В том числе, в метатекст с графикой «На плоскости, в камне, в слове» http://www.netslova.ru/vernikova/npl.html, опубликованный в этом году в «Сетевой Словесности».

С развитием книжного рынка в России литература распределяется на коммерческую и некоммерческую, происходит возвращение к издательской практике начала 20 в. – издание некоммерческих книг на средства автора небольшим тиражом. Новое в этой практике – возможность публикации текстов в сетевых и печатных журналах, открытых в Интернете и доступных  многочисленным читателям, если у них возникает интерес к данному поэту или прозаику. Книги, изданные на средства автора тиражом 100 экз., но с учетом издательских норм – ISBN, УДК, ББК, поступают в ведущие библиотеки России и зарубежья, фиксируются в Интернете в поиске «google – книги», рассматриваются критикой и характеризуют автора как современного писателя.

Схожей проблематике посвящена недавняя запись в моем развернутом дневнике писателя в ЖЖ, привожу ее полностью:

bella_vernikova's Journal, апрель 2013

http://bella-vernikova.livejournal.com/

К дискуссии о поэтической критике два моих замечания (возможно, будут дополнения) к дискуссии «Поэтическая критика: расцвет или умирание?» – материалы круглого стола напечатаны в открытом на портале «Мегалит» свежем номере журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» №47 2013 (добавлено 08-04-2013 г.) http://www.promegalit.ru/publics.php?id=7144

Алёна Бондарева:

«…мы получаем в лучшем случае сборник тиражом в 300-500 экземпляров. И странно при этом обижаться на больших критиков, которые такие сборники не мониторят. Я, как человек, работающий на потоке, у меня есть ряд каких-то издательств на приколе, с которыми мы обсуждаем, они присылают и поэзию в том числе, и получается так, что я не вижу каких-то маленьких сборников, естественно, ничего не могу написать о них. Но тем не менее я иногда беру такие сборники из каких-то своих соображений, но это сразу полемика с редактором. Он спрашивает, какой тираж этого сборника. Я говорю – 500 экземпляров. Он говорит – хорошо, наш журнал публикуется при московском Доме Книги. Человек, который после рецензии захочет купить эту книгу, сможет купить ее там? Скорее всего, нет. Зачем тогда нужна эта рецензия? Естественно, крупные издательства публикуют именитых каких-то, делают ставку на человека с именем.

… Отсюда другой вопрос – что должно произойти, чтобы рынок обратился сегодня к поэзии? Обратится рынок – обратятся и критики. Хотелось бы услышать мнения на этот счет от собравшихся. И поговорить о том, каков критерий оценки сегодняшней поэзии».

 

пишет Белла Верникова:

В метатексте с графикой (http://hiero.ru/2230767) на сайте «Иероглиф» приведено стихотворение с примечанием – из второй книги стихов Н. Гумилёва «Романтические цветы», посвящённой Анне Андреевне Горенко (книга опубл. на средства автора в 1908, Париж). Кто мог купить эту книгу, какое отношение она имела к рынку?

 

Инна Ростовцева:

«…произошло повальное изменение графики самого стихотворения. Когда исчезли заглавные буквы, исчезли знаки препинания, графика очень поменялась. Это не просто частный прием. Приходят на первый курс студенты, стихи написаны тоникой, в рифму, с нормальной графикой, а где-то ко второму-третьему курсу они меняются, так как понимают, что надо писать современно. Что же стоит за этим приемом? Это особая форма, способ принизить то, что было до моего индивидуального опыта. Особая форма десакрализации мира. Потому что на фоне беспамятства гораздо легче заявить о себе».

пишет Белла Верникова:

Многочисленные знаки препинания – по правилам орфографии – ломают ритм, к тому же они излишни для понимания смысла, т.к. стихотворный синтаксис определяется разделением на строки, запятые нужны в середине строки, я их ставлю, но можно обойтись и без них, и современные поэты сделали такой стихотворный синтаксис нормой. О поэтическом синтаксисе писал и Арсений Тарковский:

стихи попадают в печать,

и в точках, расставленных с толком,

себя невозможно признать

бессонниц моих кривотолкам.

http://e1it.hiero.ru/2131300

...................................

Представляю еще несколько записей из своего дневника писателя, с отсылками к заинтересовавшим меня публикациям, открытым в сети, c краткими комментариями и авторской графикой.

bella_vernikova's Journal, сентябрь 2012

рекомендую
на портале МЕГАЛИТ, в двух журналах на выбор:

Наташа Третвэй (США). Теория времени и пространства. Стихотворения (Пер. Ольги Брагиной) журнал «АРТ-ШУМ» №1 2012 год

Алексей Пурин. Смысл и заумь. Краткий курс лирической энтомологии. Эссе. Журнал «БЕЛЫЙ ВОРОН» №5 2012 год и другие произведения современных писателей, где, по выражению философа Олега Кривцуна, «представление о художественности в большей степени начинает сближаться с понятиями выразительное, убедительное, интересное, занимательное».

...
мой комментарий к началу эссе А. Пурина «Смысл и заумь»:

Здесь у Алексея Пурина, при очевидных достоинствах этого эссе, как и у А. Жолковского, не учитываются самохарактеристики Велимира Хлебникова: «Чтоб писалось туго и читалось туго неудобнее смазных сапог или грузовика в гостиной (множество узлов, связок и петель и заплат, занозистая поверхность, сильно шероховатая…)», выраженные в его (вместе с Крученых) манифесте 1913 г. «Слово как таковое» и поддержанные в 1928 г. Ю. Тыняновым в статье «О Хлебникове».

Характеризуя стихотворение Хлебникова «Кузнечик», А. Пурин фиксирует восприятие просвещенного и профессионального читателя, сложившееся к концу советской эпохи, безусловно, влиявшей и на идеологически неангажированных читателей – прежде всего полным отказом от верлибра и всего, что наработал поэтический Серебряный век в нетрадиционных формах русской поэзии /«никаких тебе больных вопросов и пограничных ситуаций, лексических и ритмических сдвигов» (автоцитата)/.

И почему, как считает А.Пурин, стихотворение должно взбираться вверх, а не бросаться вниз, к примеру, для усиления суггестивности стиха? – Б.В.


Привожу фрагмент статьи Юрия Тынянова «О Хлебникове» (1928):

«Биография Хлебникова – биография поэта вне книжной и журнальной литературы, по-своему счастливого, по-своему несчастного, сложного, иронического, “нелюдимого” и общительного – закончилась страшно. Она связана с его поэтическим лицом. Как бы ни была странна и поразительна жизнь странствователя и поэта, как бы ни была страшна его смерть, биография не должна давить его поэзию. Не нужно отделываться от человека его биографией. В русской литературе нередки эти случаи. Веневитинов, поэт сложный и любопытный, умер 22 лет, и с тех пор о нем помнили твердо только одно: что он умер 22 лет.

Ни в какие школы, ни в какие течения не нужно зачислять этого человека. Поэзия его так же неповторима, как поэзия любого поэта. И учиться на нем можно, только проследив пути его развития, его отправные точки, изучив его методы. Потому что в этих методах — мораль нового поэта. Это мораль внимания и небоязни, внимания к “случайному” (а на деле – характерному и настоящему), подавленному риторикой и слепой привычкой, небоязни поэтического честного слова, которое идет на бумагу без литературной “тары”, небоязни слова необходимого и не заменимого другим, “не побирающегося у соседей”, как говорил Вяземский.

А если слово это детское, если иногда самое банальное слово честнее всего? Но это и есть смелость Хлебникова – его свобода. Все без исключения литературные школы нашего времени живут запрещениями: этого нельзя, того нельзя, это банально, то смешно. Хлебников же существовал поэтической свободой, которая была в каждом данном случае необходимостью».

...
визуальная презентация журнала «Литературный Иерусалим» (№№3, 4) на сайте «Иероглиф»

...................................

bella_vernikova's Journal, ноябрь 2012

Умер выдающийся филолог Омри Ронен

Скончался Омри Ронен /имя при рождении – Имре Эмерихович Сёрени/ (12 июля 1937, Одесса – 1 ноября 2012, Энн-Арбор) – израильский, затем американский филолог-славист.

Родился 12 июля 1937 года в Одессе, его отцом был венгерский биохимик Эмерих Сёрени (1905 – 1959). После войны семья жила в Киеве, с 1953 года – в Венгрии. В 1954 году Имре Сёрени поступил в Будапештский университет на отделение физики, но через год перевёлся на гуманитарный факультет, где среди прочего посещал лекции Дьёрдя Лукача. Принимал участие в революционных событиях 1956 года и в феврале 1957 года бежал в Югославию.

В мае 1957 года он репатриировался в Израиль, где сменил имя на Омри Ронен и поступил в Еврейский университет в Иерусалиме, который окончил в 1965 году со степенью бакалавра искусств в области английской словесности и индоевропейского языкознания.

В 1968 году Ронен закончил аспирантуру Гарвардского университета, в 1970/1971 гг. преподавал в Йельском университете, затем вернулся в Израиль. В Израиле Ронен занимался преподавательской и издательской деятельностью. Он работал в Йельском университете как приглашенный доцент в 1975/1976 и 1977/1978 годах, в 1984/1985 годах читал несколько курсов в Гарвардском университете. С 1985 г. Ронен жил в городе Энн Арбор, где преподавал в Мичиганском университете.

Статьи Омри Ронена в области истории и поэтики русской литературы печатались в российских сборниках и журналах «Литературное обозрение» и «Новое литературное обозрение»; в журнале «Звезда» он вёл рубрику «Из города Энн».

ZMAN.com


Книги Омри Ронена, изданные в России: «Серебряный век как умысел и вымысел», «Поэтика Осипа Мандельштама», «Из города Энн», «Шрам», «Чужелюбие».


Омри Ронен

ИЗ ГОРОДА ЭНН

Мандельштам сам определил функцию подтекста как «упоминательной клавиатуры» в своем исследовании «Разговор о Данте»:

«Конец четвертой песни "Inferno" – настоящая цитатная оргия. Я нахожу здесь чистую и беспримесную демонстрацию упоминательной клавиатуры Данта. <…>

Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада. Неумолкаемость ей свойственна. Вцепившись в воздух, она его не отпускает. Эрудиция далеко не тождественна упоминательной клавиатуре, которая и составляет самую сущность образования.

Я хочу сказать, что композиция складывается не в результате накопления частностей, а вследствие того, что одна за другой деталь отрывается от вещи, уходит от нее, выпархивает, отщепляется от системы, уходит в свое функциональное пространство, или измерение, но каждый раз в строго узаконенный срок и при условии достаточно зрелой для этого и единственной ситуации».

Изучение Данте очевидным образом помогло самому Мандельштаму рационально осознать сущность своего собственного поэтического метода. Пресловутая непонятность Мандельштама (и в некоторых случаях Хлебникова, как недавно показал Вяч. Вс. Иванов) есть на самом деле неумение неискушенного читателя  преодолеть кажущееся на уровне текста отсутствие семантической смежности то есть смысловой связности и восстановить то, что Мандельштам назвал «функциональным пространством, или измерением», на внетекстовом уровне (который становится неотъемлемой частью общего плана содержания). Такая реконструкция ни в коем случае не произвольна:

«В отличие от грамоты музыкальной, от нотного письма, например, поэтическое письмо в значительной степени представляет большой пробел, зияющее отсутствие множества знаков, значков, указателей, подразумеваемых, единственно делающих текст понятным и закономерным. Но все эти знаки не менее точны, нежели нотные знаки или иероглифы танца; поэтически грамотный читатель ставит их от себя, как бы извлекая их из самого текста» (Мандельштам. «Выпад»…)

http://magazines.russ.ru/zvezda/2007/9/ro14.html

...................................

bella_vernikova's Journal, январь 2013

не был ошеломлен, не знал, не терял надежды

(автоцитата)

...
из записей на сайте «Иероглиф»:

16.01.2013, пишет Белла Верникова:

Хочу привести один абзац в оригинале и в моем переводе с английского из помещенного в «Иероглифе» линка – интервью 1944 г. с прогнозами о будущем фотографии. По-моему, этот прогноз оказался точным:

«Я чувствую, что большие изменения в послевоенной фотографии будут исходить от креативного любителя, не связанного коммерческими соглашениями. А именно, креативный фотограф-любитель будет стремиться дать более полное толкование человека и мест, которые он снимает. Изменения будут происходить в самом фотографе. Я хотел бы видеть в будущем дискуссии вокруг интерпретации фотографических идей, а не бесконечные разговоры о технике, которую будет довольно легко приобрести. Так мы войдем в новый век фотографии, сложный и захватывающий».

22.01.2013, пишет Ирина Чуднова:

Когда-то ещё на заре моего увлечения фото, году в 2003-м я прочитала статью Андрея Пашиса, она интересна не только тем, что весьма подробно разбирает разницу между профи и любителем в фото, но и ссылается на целый ряд размышлений таких аналитиков и семиотиков, как Ролан Барт, Сюзан Зонтаг, идеи которых применимы не только в фотографии. Это об искусстве и искусном вообще.

Идеология и бизнес стратегия фирмы «Кодак» сделала очень многое для того, чтобы сделать фото занятием массовым. Брауни-бокс (камера за один доллар) была первой камерой очень многих талантливых фотографов. Лёгкость вхождения, низкий порог умения («вы нажимаете на кнопку, мы делаем остальное!») привлекли к этому занятию широкую аудиторию. Конечно, наличие камеры и лёгкость в производстве снимка не является залогом того, что нажимающий автоматически становится творцом и делает искусство, но сколько людей по этой причине пришли в фотографию случайно, а в итоге именно их имена неразрывно связаны для нас с фотографией. Любительство – это всегда от слова «любить», от слова – искренне интересоваться и быть по-дилетантски свободным, что не исключает серьёзности подхода и высокого уровня владения технической стороной процесса (этому как раз довольно легко научиться, а вот научиться видеть – это только за счёт искреннего интереса и можно достичь).

к истории фотографии: Клод Шепперсон. Бери Кодак с собой

...................................

На сайте «Иероглиф», 22.03.2013

в похожих по цвету – моя фотография 2007 года:

профессор Роман Тименчик / взгляд в камеру

...
Английский дизайнер моды Пол Смит (в 2000 году королева Елизавета II наградила Пола Смита званием рыцаря) в недавней ТВ-передаче нашел в своих записях на бумажках веселое высказывание их же армейского чиновника, как раз для похожих по цвету в «Иероглифе»:

«Если ты во что-то попал, скажи, что попал в цель».

...
Вздрогнем от неожиданного входа сильного поэта

НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА

Если суммировать первое впечатление от знакомства с новым голосом, это было чувство счастливого расширения, казалось бы, застывшего к тому времени круга настоящей русской поэзии, вздрог от неожиданного входа сильного поэта, властно-вежливо заговорившего с великими.

...................................
Роман Тименчик / НГ EX LIBRIS 2004-07-01


http://hiero.ru/2233197

...

Новая текстология, безусловно, примет во внимание представленные здесь электронные виды коммуникации, формально и содержательно влияющие на современную литературу. К рассмотренным Г. Почепцовым гуманитарным моделям добавлю еще одну – приведенное в качестве эпиграфа к моей статье в одесском альманахе «Мория» (№6, 2006) высказывание известного психолога Алексея Алексеевича Леонтьева: «Коммуникация – это в первую очередь не что иное, как способ внесения той или иной коррекции в образ мира собеседника».

                                                                                март-апрель 2013 

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера