ОДИНОЧЕСТВО

Я проснулся сегодня очень рано. Встал, заправил кровать. Долго чистил зубы в ванной. Сварил себе яиц, наконец-то они получились всмятку - так их мне делала мама в детстве когда-то. Я намазал себе хлеб маслом, сварил слабенькое кофе в турке - из-за давления мне нельзя пить крепкий кофе. Ел и смотрел в окно. Второй уже день не вижу людей, одних птиц за окном.

За сотни километров от этих строк несколько часов назад проснулся мой дедушка. Он встал, заправил кровать. Быстро почистил зубы в ванной. Пожарил себе картофелину, разрезанную на несколько плоских долек – так ему их делала в прошлом его жена, моя бабушка. Порезал хлеб с колбасой, налил кипяток в стакан - из-за давления ему нельзя пить ни чай, ни кофе. Ел и смотрел перед собой. Уже много лет, просыпаясь, он видит перед собой старые вещи и память.

Когда-то много лет, дней и часов назад, рядом с ним была его жена – моя бабушка, она готовила ему завтрак,  в гости к ним пришла их дочь – моя мама, за окнами раздавался детский смех, это я – маленький пацан, бегал с игрушечным самолётом в руках, смотрел в небо и представлял, что я летаю.

РАК

Когда я был маленьким, одним, далёким и очень дождливым вечером папа привёз домой мешок раков. На выходных был праздник, собралась толпа гостей, чтобы отпраздновать какую-то памятную дату и поесть варёных деликатесов. Съели всех раков, кроме одного. Рано утром я своровал его из мешка и пустил в ванную, стоящую в огороде, ещё перед тем как мама начала их мыть для готовки. Он жил долго. Но не в этом суть. Обычно по утрам я приходил на него посмотреть. Он был большим, костяным, весь в наростах, с огромными буро-зелёными клешнями. Мне нравилось бросать в него кусочки еды и наблюдать, как он неспешно их поедает. А когда я водил рядом с ним по дну ванны прутиком, раздавался противный, склизный скрежет и рак от страха бил хвостом и резко плыл куда-то в сторону спиной. Мне даже показалось, что мы с ним стали друзьями. Представь мой шок, когда вдруг обнаружилось, что в ванной оказались два рака! Один был мой - большой и старый, другой - чужой - среднего размера, какой-то розоватый и с нежной раковиной-плёнкой, которая продавливалась, когда на неё нажимаешь, а его клешни не царапали, а щекотали.

Но потом я увидел, что мой старый рак умер. Он никак не реагировал на палочку, которой я водил по дну ванны рядом с ним.

Я убил молодого рака, раздавил его розовое тельце кирпичом и смотрел, как из-под него вытекает сукровица. Мне казалось, что мой рак погиб, потому что его убил молодой чужак.

Потом оказалось, что старый рак просто сбросил панцирь...

Каждый мой рассказ - это панцирь, который я сбрасываю, чтобы показать моему читателю, какая у меня тонкая кожица и что я могу быть новым и нежным.

СОЛЁНОЕ ОЗЕРО

На земле есть место, которое я люблю больше всего.

Это маленькое соленое озеро, запрятанное в бескрайних просторах Сибирских степей. Моё детство прошло рядом с ним, но только с возрастом я понял, что оно значит для меня.

Когда-то я пришёл к озеру со своей любимой женщиной, у меня давно уже были мысли привезти её сюда и именно здесь открыть ей дверь в мой мир.

Как сейчас помню: рядом шумит камыш, отражение солнца слепит глаза, где-то позади меня трещит ветка. Спиной я чувствую её приближение. Аня сзади обнимает мою спину, кладёт голову на плечо и смотрит туда, куда смотрю я – на озеро. Его поверхность такая гладкая, что если стоять босыми ногами в воде и приглядеться, то можно увидеть, как биение сердца отдаётся на поверхности еле заметными волнами. Тогда, я повернул голову в её сторону, вдохнул запах волос - они пахли травой и озёрной водой - и подумал:

«Если бы я был сосудом, который устал носить в себе вино жизни, то я бы хотел, чтобы там, стоя в воде, мои стенки треснули, из меня бы хлынула алая жидкость, она бы растворилась в розовой глади, сделала её цвет чуточку краснее, а потом солнце коснулось края горизонта и моя красная тень на воде, все, что от меня бы осталось, плавно вытекла за пределы этого мира вместе с багровым шаром»…

С тех пор я больше никогда не приходил на озеро с кем-то. И не приду.

В следующий раз я приду туда ночью, опущусь спиной в черные, мягкие и такие солёные ладони озера и буду, качаясь на волнах, смотреть в небо. Наверное, я буду счастлив, а, может, я буду плакать. Нет, я точно знаю, что это будет одновременно. В эти секунды озеро из-за моих слез будет солёным как никогда.