Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Анаит ТатевосянОб авторе: Поэт, переводчик. Родилась в 1979 году в Ереване. В 1999 году окончила... >>> |
Свантье ЛихтенштейнОб авторе: Поэт, литературовед. Родилась в Тюбингене Профессор в области литературы... >>> |
Анн ХавертиОб авторе: Писатель, сценарист и журналистка. Родилась в 1959 году в городе Холикрос... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Сергей СлавновHomage to Joe Brodsky. СтихотворенияHOMAGE TO JOE BRODSKY Пекло июля. Одурь. Морок и лень. Пиво в разлив весь день, но спасенья нету. Как бы раздеться, смыться, свалиться в тень? лучше всего просто сменить планету! В потном метро парад полумертвых шпрот - те, кто остались. Заморенный город замер. Новости только из жизни тюремных камер (что, впрочем, вполне типично для жарких широт). В подыхающий город не поступает кислород. Это дурное лето, бесконечные дни! Наконец наступет ночь, и, в конец измокнув, многомачтовый город, включив огни, шелестит парусами штор в растворенных окнах, будто готовясь к отплытью. Но ничего не дует. И незачем ждать, томиться, вспоминать, любить. Асфальт в темноте дымится, и куда не двинешь - везде одно. Этот город идет на дно. Слишком жарко, чтоб что-то помнить. Вот это тот несомненный плюс, что имеешь, живя в июле. То есть, то, что касается рыжеволосой Юли - я ее забыл. И на щеки стекает пот, а не слезы сердца из ледяного ока. А замученный город стонет, разинув рот, распахнувшийся в тыщу горящих орущих окон, и хрипит во тьме. Но нельзя вздохнуть Город продолжает тонуть. В этот время лучше торчать в Крыму, убежав тайком ото всех. Без гроша, но с рыжеволосой Лидой. И кормиться из рук господних - сухим пайком золотой пыльцы, от души разлитой там везде - по лазурным волнам, по волосам, пресловутых любезных Юлий и юных Лидий. Собирать из прибоя звезды и спящих мидий - тех и есть, поджарив. И так, чтоб сам был молодым. Говорят, что теперь там хлам, что никто не хочет больше туда к хохлам. Говорят, что теперь надо ездить греться дальше - до Турций или до Греций, до Египтов; и что у них еще там есть? Да и Лида, добавим, прям уж, не юна. Стала взрослой и, кажется, вышла замух, уж, наверно, детей не счесть - типа, пять или шесть. Что касается разных Турций - то верно, да; там есть тоже прибой и небо в жемчужных звездах. Но тот берег, который помнишь, ушел туда, где из всех аквалангов разом выходит воздух. Распростертый город корчится Кольцевой, тысячеглазым спрутом на раскаленной суше, и когда отступает жара, ночь доносит в уши некий невнятный гул. Еле слышный вой поднимается вверх от остывающей мостовой через стены и крыши. Как направляя в ночь некий нечеловечий предсмертный выдох спрута о всех осьминогих юлях, аннах и лидах, юных днях и проч. Но в крови точь-в-точь отвечает такой же гул. Потому что это и есть настоящий язык поэта; прежде Будды и Веды, Гомера с Эддой. Изначальный скрежет немой беды в реве рыбы, выброшенной из воды. МАНИФЕСТ ГЛОБАЛИЗМА Довольно! Октябрь прогудит у двери - теперь не дуди и не думай. Ну что там в округе? Смотри-ка, смотри, что осень нам нынче надула - как вечная горечь и стужа внутри смыкаются с внешней натурой. Куда-то пойдешь, запахнувши пальто, на холоде выставив темя, И станет неважно - и где ты, и кто, какой тут язык или племя. Попону пространства продув в решето, по улице мечется время. И я прохожу, никому не знаком, с похмелья хлебалом помятым; не жду никого, не тужу ни о ком - хоть здесь, хоть за кругом полярным. Мне тоже - давно - до пизды: на каком и где - никому непонятным. И где мне торчать на углу одному, пыхтя в пустоту папироской. Я, право, ей-богу! не много возьму за славу отчизны геройской. А русский я выучил лишь потому, что им говорил Маяковский. Спокойно осенние сопли утру, что сердце, тоскуя, вскормило. Пространство протерто в сквозную дыру, и время проносится мимо. И ржавые листья дрожат на ветру лохмотьями старого мира. Здесь все безымянно, и каждый - ничей: неместный, незваный, бездомный; и мы перетопчемся без толмачей своей немотою бездонной - со всей пустотой бесконечных ночей и музыкой улиц бессонной. По улицам этим, по ветреной мгле, как призрак старинных пророчеств, ступая по крошечной круглой земле, не зная отечеств и отчеств, бредет, пропадая в полночной золе, интернацъонал одиночеств. И ветер, стучавшийся веткой в окно, швыряясь осеннею медью, несется на город, как батька Махно, и дышит свободой и смертью. Пока мы проходим – чужие равно, любой стороне и столетью. Так в эти короткие дни узнаем: последняя правда - за нами. Октябрь, хоронившийся в сердце моем, расправил багровое знамя. Новейшая книга мертвых 1. На пороге В самый последний день, когда все уже готово к зиме, на годовом рубеже - не отыщешь и листик между торчащих веток - осень, стерев черты, оборвав наряд, став у порога, молча глядит назад, будто бы хочет что-то сказать напоследок. И можно представить, что смерть стоит за углом - когда день застывает в ветках гулким стеклом, невзрачный простор квартала смыкая с небом. Так держат стекло у бездыханных губ. Так тает протяжный вой похоронных труб, и вас засыпают землею. А лучше - снегом. Но здесь ничего такого. А за углом мамки качают коляски; недоросли с бухлом галдят, глазея вдогонку прохожим кралям, прячущим нынче формы в длинных пальто. И может быть, все это - просто намек про то, что смерти не будет. Что там, за чертой, за краем, нету ни адской бездны, ни вечной тьмы, а какой-нибудь скучный город в канун зимы, пустынная улица, долгая мостовая, караул криворуких застывших к небу стволов - но и там гудят голоса из глубин дворов, и кто-то стоит у дороги и ждет трамвая. 2. Бульвары сансары Пока еще тихо, успеешь вскочить в вагон, выйти к Солянке, пойти. Но зима вдогон - возле Покровки она налетит как поезд. Этот город входит в свое Бардо. И пока догребешь от Покровских до Мясницких, уже снег засыпет тебя по пояс. А когда к январю до Петровских дойду ворот, снег набьется в глотку, вьюга заткнет мне рот; этот город зим, этот холод меня угробит. Как обходчик бульваров, несущий бессрочный пост, я примерзну к беззвездной ночи как волчий хвост и умру, и усну в сугробе, как плод в утробе. Я не знаю, в каком скверу упаду на льду. Я, наверно, отсюда уже никогда не уйду. Я намотан на этот город, точно на обод колеса рождений. И от места, где я усну, кольцевой трамвай из глубин повезет весну сквозь метель и ночь, держась в темноте за провод. Сквозь метель и ночь, скользя по зиме без рельс, осуществляя свой регулярный рейс из ничто в нигде, кольцевой трамвай-привиденье: в нем забытые лица которых давно любил, плюс еще каких-то, которыми сам я был, и осталось пустое место на заднем сиденье. В новой жизни, после, где-то в конце февраля, проскочив Никитский, он въедет на Гоголя; где-то возле Арбата очнусь, возрождаясь в марте - но, которую ждал у выхода на Страстной, не придет туда больше к тебе никакой весной; этой станции, в сущности, более нет на карте. И за пеньем капели я вряд ли услышу, как, прозвенев за спиной, мой трамвай поплывет во мрак - талым снегом, письмом в былое в пустом конверте. Не в пример той змее, сосавшей собственный хвост, здесь кольцо бульваров рвется о Каменный мост, освобождая место судьбе и смерти. 3. Сутра сердца Потому что время вползает в темя, стачивает перо, но чем дальше, тем меньше про вечность, тем реже про разных грозных существ, дудящих над облаками - и все слаще, и все, как сказал бы покойный Бро, про любовь: про стояние вечером у метро, про стучание ножек навстречу звонкими каблуками. Потому что есть только жизнь - и она течет неизменно прочь. Но прекращаешь счет всем дорогим потерям и дармовым наградам. Любовь не ухватишь - но можно скользнуть рукой, и осень мне шлет открытку с пустой строкой, и взгляд в пустоте не встречает себе преграды. Поздней осенью город прозрачен, и даль пуста, раздвигая пределы взгляду во все места, прорывая пространство, распахивая границы. И на улицах этих, как не считай колец, все движение только в один конец. И чем тише осенний день, тем скорей разбиться. CHAMONIX-MONTBLANC. ЗАРИСОВКИ -1- Маленький город, зажатый меж горных троп; беспорядок подъемов, лестниц, пологих полок, понабежавших разноязыких толп и - раз январь - то новогодних елок. Беспорядок старинных зданий, шпилей, покатых крыш, но выше и больше - склоны, вершины, гряды. И в глазах все рябит от курток, шапок и лыж - или просто от солнца, как счастья в пределах взгляда. Принимая гостей с равнины который век, он ползет, припадая к склонам двумя боками, и самые главные улицы смотрят вверх и пропадают в небе за облаками. -2- Мало снега, и мало дней. В рюкзаке билет на обратный рейс вникуда; и уже так скоро. А мы пьем и ждем снега, как счастья. И снега нет. Мы не хотим уезжать, и оставьте споры. Толчея. Ближе к ночи, рой бриттов, бухих в говно, соревнуясь с дневною русской толпой, кто гаже, наполняет бары. И все равно побеждает с отрывом - а вроде, уже куда же? Так живем. Что там дальше? Сколько осталось лет? Кто утолит нам жажду, кто нас насытит? А мы пьем и ждем счастья, как снега. И счастья нет. И не хотим умирать. А потом он сыпет. -3- На центральной площади, стиснутой в кабаках, два героя Монблана, гордо застывших в камне точно Минин с Пожарским, зажав ледорубы в руках, зовут за собой, указуя перстом, куда мне. И когда подшофе из кафе в заводной толпе в поздний час покурить с К.В. на минутку выйдешь, то они зовут - не на ляхов, нехристей и т.п., но наверх, на горы; а здесь только их и видишь. Ибо лучше уж брать вершины, вгрызаясь в лед, чем - вгрызаясь в глотки - Варшавы или Парижи; и уж раз суждено спустить эту жизнь в пролет, лучше всего это делать встегнувшись в лыжи. -4- Твои годы стучат по лбу, убыстряя бег, и ты усвоил в сердце, пока живое: счастья на свете нет. Но бывает снег - вот он и сыпет сверху покой и волю. Снег приходит стеной. И не важно, что ты искал, что расплескал, что сердце в пути ловило: это нежность мира ложится на плечи скал и обрывается вниз, грохоча лавиной. И как в песенке старой пелось, еще до нас, но и мы здесь отчасти бывали счастливы сами, вниз по склонам лихой судьбы уходя вне трасс, пока снег шелестел, засыпая следы за нами. -5- Это маленький город, где не разойтись двоим: всюду встретишь знакомых, хоть не видались годы. Потому что, куда нас не носят судьбы по дну долин, под конец, все равно, все дороги приводят в горы. Здесь, как в трех соснах, я плутал через все мосты, все проулки и бары, ругаясь и злясь до воя, от того, что на всех углах мне встречалась ты - а когда не встречалась, ругался и злился вдвое. Но вползало время ворохом верст и виз, и широченных улиц других городов; где вечно с непокоренных вершин мы спускаемся вниз. И, как правило, врозь. Без тормозов по встречной. К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКАШТАНОВЫЙ ДОМСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |