Между томом Брюсова и кофемолкой. Стихотворения

ТАЙНЫЙ ВЕЧЕР

Ко мне приходят старые друзья
Под вечер пятницы, и до утра субботы
Мы пьём, ругаем жён, детей, работу
И курим прямо в кухне, хоть нельзя.

Один уйдёт на время, может статься,
Но неизменны яства без затей.
Мне нравится, что вместе нас тринадцать
И каждый хоть на четверть, но еврей.

В окно глядит чахоточный рассвет.
Мы хлебом и вином полны до края.
Друзья поют, блаженные, не зная,
О том, что их на самом деле нет.

ПРОЩАНИЕ С ГЕРОЕМ

Когда ты поднимаешься с листа –
Двухмерный, голый, в пятнах свежей краски –
Душа твоя бумажная чиста,
А имя не нуждается в огласке.

Ты прячешься стыдливо в переплет,
Пока я вырезаю белый китель.
Под ножницами трескается лед –
Твоя трехсотстраничная обитель.

Ты в профиль тоньше бритвы. Встань анфас.
Ступи на стол, потом на пол немытый.
Я вижу в глубине чернильных глаз
Любимый образ, мной полузабытый.
Теперь иди и не смотри назад.
Тебя ждет мир, осенний и прекрасный,
И золотой ручей, и дымный сад,
И Млечный путь, по-августовски ясный.

Неси, как знак, высокое чело,
Прямую спину, плечи в эполетах.
Четыре года было мне светло,
Но нужно отпустить и это лето.

Вернись за мной в холодный, темный год,
Когда не станет совести и чести,
И поклянись, что смерть сейчас пройдет,
А дальше – новый том, но вместе.
Вместе.

ИГРА

Раскинув руки, падаю назад
В надежде на сугробы и удачу.
Как нестерпимо лезвия горят!
К таким конькам не нужен мир в придачу.

Лови меня, мой друг, лови скорей!
Мне кажется, я падаю полвека.
Не ловкость проверяется в игре,
А вера человека в человека.

Твое лицо – в кругу морозных звезд.
Не размыкай случайного объятья!
Облиты серебром река и мост
И юбка гимназического платья.

Среди беды ли, снежного дождя
Я удержу, не струшу, не покину,
Когда, иной опоры не найдя,
И ты моим рукам подставишь спину.

КОРЕНЬ ЖИЗНИ

М. Пришвину

Олень-цветок, стригущий нежным ухом
(Как будто карта мира – шкура в пятнах),
Идет по снам моим со странным звуком,
Звериным топотком, копытным стуком,
И говорит доверчиво и внятно:

– Ты станешь храбрым юным капитаном,
Добудешь корень зрелого жень-шеня.
За азиатским золотым туманом
Не унижай ни пулей, ни капканом
На водопой пришедшего оленя.
Не соблазнись целебными рогами,
Не трогай ланки с малым олененком –
И красными февральскими ночами,
Когда ваш бог уже не будет с вами,
Так пощадят и твоего ребенка.
Как тонкий рог сайка, в рассвете мглистом
Зеленый луч отчаялся пробиться,
И в тишине задумчиво и чисто
Судьбу мою, как медное монисто,
Вызванивает узкое копытце.

ПОЕЗД ПЕКИН-МОСКВА

Когда-то здесь империя была.
Катились ладно сбитые кибитки,
И солнца раскаленная игла
Сшивала горизонт багровой ниткой.

Звенела медь, и дым кормил богов.
Тяжелый нож ни дня не ведал жажды.
Подошвы остроносых сапогов
Одной стоянки не касались дважды.

Но степь разлиновали поезда,
Оставив утопать в горячем паре
Окружность аистиного гнезда
На телеграфном перпендикуляре.

Где дань твоя, о луноликий хан?
Где власть твоя, повенчанная с кровью?
В твоих ногах колышется тимьян
И стрелами пронзает изголовье.

ДУША

Я куплю тебе голубое платье,
Завяжу банты, посажу на полку,
Чтобы ты жила над моей кроватью
Между томом Брюсова и кофемолкой.

Никакого слада с тобою нету:
То грустна, то капризна, то вдруг хохочешь,
А теперь замолчала с утра и не хочешь
Ни платок, ни кольцо с янтарем, ни конфету.

Вот возьму и сдам тебя антиквару:
Может, бледный лик соблазнит кого-то.
А найдет хозяин изъян в товаре –
Не моя, слава богу, уже забота.

Что ты плачешь, глупая, тише, тише –
Напугала кота, молоко расплескалось...
А она дрожит, прижимаясь ближе:
– Ты взяла бы на ручки,
недолго осталось.

ТАТКА

Татка, не плачь. Это время такое гнилое.
Если не мяч, так развод, не развод, так киста.
Лето – как мачеха: серое, дымное, злое.
Грязной водой размывает опоры моста.

Татка, я выросла видишь какая большая?
Ноги стоят на земле, голова – в облаках.
Спит в волосах журавлей перелетная стая,
И прорастает лопух на немытых руках.

Я подержу тебя в теплых чумазых ладонях.
Здесь не бывает ни ветра, ни мокрых снегов.
Татка, твой мяч никогда, ни за что не утонет.
Я эту реку не выпущу из берегов.

Татка, вот деньги. Возьми и настрой фортепьяно.
Я до утра подлатаю трухлявый мосток.
Гаммы Шопена толпятся и плачутся пьяно,
Ходит во тьме ходуном золотой молоток.

Татка, мы живы. За нами последнее слово.
Брезжит за мутными окнами зимний рассвет.
Можешь играть без опаски. Я выловлю снова
Мяч из реки, у которой названия нет.