Грузинские стихи. Стихотворения

Это как будто

Грузия — это как будто ты уже
умер иль не рождался еще.
Колхидская холеная волна
ходит нагими ночами во мне.
О Сакартвело, что нас привело
и уложило в рассветное море
и в бирюзовом гамаке между
гравюрными соснами под
проплывающей бережно
чайкой, что колется на две?
Что водит пса слепого, как
Гомера, безлюдными песками
в час разлук? И сдохнет ли
у пыльных стоп седого Одиссея?
Куда глядит весь день, как
бледный монолит, недвижная
корова черным взором?
В старом небе, нечаянно-
чающем, тот несказуемый
облачный бог, что водит
толстым пальцем Пиросмани.
И я целую праведное море
прощальными губами, как
дитя, которое не ведало доднесь
ни встреч, ни расставаний.
О Сакартвело, что нас
увело из мира сопредельных
снов без сна и без оглядки?
И я гляжу в незнаемое море
с премудрою буренкой, не мигая.
Грузия — это как будто было,
что будет: ты еще умер
иль не рождался уже.

VI.2009



Грузинский фриз

И мраморная пятка Пиросмани
на залитом вселенной бульваре,
и наглый цыганенок, цепляющий
прохожих за сытые бока,
то тбилисское круглое утро, где
танец жизни недвижимый,
как взгляд над первой сигаретой,
льющей предвечно понурый дымок,
те соты судеб, как дробь дворов,
и балконы-балконы-балконы, и
балконы над бездной премудрой,
та смолистая тень платанов на
классически вогнутых холмах
и кофейная пенка в чертогах
у блаженнейшего патриарха, те
улички, влекущие в святое никуда,
та скорбная корова с ушастым
коровенком под дланевидным
несбыточным кленом да тени
приморские прошлого сада,
как на нагой и несмелой иконе,
где ангелы млечно целуют в плечо,
та мраморная пятка Пиросмани
на последнем рассветном бульваре,
тот я, которого не помню и
который не встретит меня.

2010



Грузии

Пустые храмы снов и дней,
по стенам из зеленого нефрита
вислые флаги отпетых надежд,
связки ключей от заветного где-то,
и статуи, укутанные в мраморные
робы, с раскрытыми обратными
глазами спят на прозрачных
своих пьедесталах;
то славя идолов, то раздирая их,
беснуется вовне стозевная толпа,
пленяясь чужестранными речами,
но вяжется опалово лоза по алтарям,
плывущим в искупительное море,
под куполом из талых облаков
завис дымок от фимиама,
скорбит в пустыне витязь Тариэл,
и тигровая ломкая тень выпевает:
Вепхисткаосани.
Пустые храмы скользких дней,
руины судеб, рваный ветер,
по стенам из зеленого нефрита
уложены сотлевшие трофеи,
и бродят статуи с обратными
глазами по убывающим кругам,
и мгла вползает по ступеням.
А ты лучись, животворящий
столп, а ты свети,
Светицховели!

2011