Андрей Шацков

Реквием по юности. Стихотворения

РЕКВИЕМ ПО ЮНОСТИ

 


                                                                 Леониду Колганову

                                                                                                                                             

                                                        На годах-камнях семидесятых

                                                                   Наше поколенье полегло...

                                                         Л. Колганов

 

                                  А юность всё-таки была,

Как некогда была Россия.

Зимою – снег, земля бела,

Под осень – грязь, дожди косые.

 

Нас нежно пестовали те,

Те – гимназистки и смолянки,

Чьих, под Сморгонью, в немоте

Отцов покоятся останки.

 

Изящность бабушкиных рук

Мне вспоминать всю жизнь с любовью...

Плыл электричек ближних стук

Средь сосняка, по Подмосковью...

 

И знать откуда было мне,

Что оборотни взгляды вперили

В то, что любил в своей стране –

Великой и больной империи!

 

Наверное, я верил зря

В то, что сейчас зовут застоем.

Но были книги и друзья,

А остальное всё – пустое.

 

Лишь: «Русь за нами!» – ратей клик

В дали мерещился туманной,

Лишь Незнакомки Блока лик

Манил в былое неустанно.

 

Кто крайний в очередь к любви?

И я отвечу после вздоха:

«Меня ПОСЛЕДНИМ назови,

Непримиримая эпоха!»

 

Пусть навсегда огонь потух

И волос инеем облёкся...

Ещё не прокричал петух,

Чтоб я от юности отрёкся!

 

И ОСТАНЕМСЯ МЫ

 

                  Памяти Леонида Колганова

 

Вот и я доживаю

                            последнюю треть

Жизни той,

                    что отпущена малою мерой.

И ложатся снега

                            на угрюмую твердь

Сединою пороши

                              и моросью серой.

 

Я умею

            беду узнавать по шагам.

И не раз

               оставляла с косою старуха,

Синевой грозовою

                               наполненный шрам.

Словно молнии прочерк –

                                             от уха до уха.

 

А на стонущих стогнах,

                                         где столп бытия

Расшатала под корень

                                      рука инородца,

Пересуды,

                  как груда худого белья,

Та,

      которой не стоит поганить колодца!

 

Для которой

                      палить собирались костёр

Те, чья очередь класть

                                      вслед за нами былины.

Только жаль:

                       за рекою гуляет топор –

По дрова ли пошёл,

                                   то ль рубить домовины.

 

И останется –

                        наледь сиротской зимы.

И останется –

                        нелюдь в бесовском обличье.

И останемся мы,

                             недопетые мы,

Отзвучавшие к полночи,  

                                         оклики птичьи!


                            ОСЕННЕЕ ПРОСТИ

 

Осенних бабочек полёт...

Осенняя ночи подсветка...

По небу полночью плывёт

Большой Медведицы виньетка.

 

В предощущенье этих мест

Я исписал полста тетрадей.

(В них реквием и манифест

Любви забытой,

                             новой ради.)

 

И не скрывал незваных слёз,

Которые в глазах застыли –

Когда проснулся средь берёз

Вдали от ленинградской пыли.

 

На речке Долгой, что бежит

И где-то там впадает в Лугу,

Нас в небе коршун сторожит,

И в струях ходит язь по кругу.

 

Мы с Лёнькой, верным мне, вдвоём

Опять над рифмами колдуем.

Спирт неразбавленный допьём.

Свечу последнюю задуем.

 

Шумят за речкой дерева –

Их листодёр, сердясь, листает.

А в печке – щёлкают дрова,

Но горница твоя – пустая.

 

И будет таять снег в горсти

Осенним зазимком постылым...

Печаль моя, прошу, прости –

За всё, что не было и было!

 

СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ ЭЛЕГИЯ

 

А дни все короче, все шире река, 
И рыба в залитые пожни теснится, 
И белая ночь – как стакан молока, 
Разлитый Июнем, –  
                             во сне не приснится.

 

Приземистый храм молчалив и суров. 
Ошую – леса, одесную – болота. 
Две вскинутых башни грозящих перстов 
Закрыли в Чудскую равнину ворота.

 

Все свечи сожгу перед ликом твоим, 
Мой ангел-хранитель, забывший о встрече. 
Кому мы сегодня поминки творим, 
Рябин и калин красноперые свечи?

 

Но если меня сохранит талисман 
На черной воде, на извилистой трассе, 
Мы выпьем с тобою, речной атаман, 
Бельмастый чухонец – Василий Тарасов!

 

О дно челнока громыхают шесты, 
И ноги в ботфортах танцуют, как буквы. 
Желтеют, рыжеют, буреют листы, 
И только алеют созвездия клюквы!

 

Все кончено…

                  Вечный покой сентябрю. 
Пустые леса молчаливы и гулки. 
В дорожный мешок упакую зарю, 
Чтоб каменных плит осветить переулки.

 

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера