Смерть редактора

Очень многое, связанное с коммунистической системой правления и развалом СССР, ждет своего расследования. Это касается не только документов, отражающих суть процессов и событий уже далеких десятилетий, но, разумеется, и более близких лет. Среди них, крупных и мелких, интересно отметить тот факт, что двадцать лет назад на общеполитической арене СССР существовали только две политические организации, гигантская КПСС и крошечный НТС (Народно-Трудовой Союз российских солидаристов). В 1991-м КПСС проиграла власть и, казалось, должна была уйти в историю, а НТС, перебросив часть своих структур из эмиграции в Россию, мог активно участвовать в ее политической жизни, так как у этой политической организации были тогда для этого в руках как будто все козыри: организационный фундамент, более чем полувековой опыт, разработанная идеология и даже средства, то есть, все то, что необходимо политической партии для успешной деятельности... В прошлом не одна организация так поступала и добивалась затем больших успехов, в том числе и немногочисленная РСДРП (б). Однако на этот раз вышло иначе. Ныне КПСС стала КПРФ и является второй по значению партией возрождающейся России, а НТС попросту исчез с политической карты.

Попытка найти и объяснить причины столь жалкой политической смерти, сама по себе довольно любопытна. Но следует ли начать с выяснения общей обстановки, в которой оказался НТС, или с людей, руководящих этой организацией в России в тот период? Возможно, объективные причины важнее, и НТС был при любом раскладе, даже самом благоприятном для него в тех условиях, обречен, но качества и недостатки его членов, конечно же, повлияли на его эволюцию. Один драматический эпизод довольно характерен для пейзажа этой организации того периода.

В Москве 20 ноября 1994 года умер главный редактор журнала "Посев" (принадлежащего НТС, а официально издательству Посев") Елизавета Романовна Миркович. Когда инсульт поразил главного редактора, точно неизвестно, вероятно, 17 ноября вечером или ночью, поскольку весь последующий день Миркович безуспешно звонили, искали ее у друзей, знакомых, коллег. Когда человек, занимающийся активно и на высоком уровне организации, политической и общественной деятельностью, внезапно исчезает, то предположить можно только худое. Как водится в любой организации, о чрезвычайном происшествии сразу доложили начальству, а им был председатель Исполнительного бюро Совета НТС американский гражданин Борис Сергеевич Пушкарев, а также заместителю главного редактора «Посева» российскому гражданину Михаилу Викторовичу Горбаневскому. Если Е. Р. Миркович вошла к себе в квартиру, и уже скоро сутки никто ее не слышал и не видел... Что делать?

Присутствующий при разговоре начальства Валерий Анатольевич Сендеров, диссидент со стажем, прошедший советские тюрьмы и лагеря, сразу посоветовал: раз с ЕРМ явно случилось несчастье, нужно не терять ни минуты, поехать к ней и взломать дверь.

Но Пушкарев резко и даже грубовато воспротивился этому предложению и постановил решить эту задачу исключительно законным путем. Все попытки объяснить никогда не жившему в СССР человеку суть постсоветской бюрократии оказались тщетными, тем более, что замредактора Горбаневский, а он никогда не жил за границей, посоветовал Пушкареву не действовать иначе. Поэтому на открытие дверей понадобились... еще сутки. Дверь открыли только 19-го. Был ли житель Нью-Йорка Б. С. Пушкарев уверен, что на первый его зов милиция броситься взламывать дверь, а москвич М. В. Горбаневский думал точно таким же образом? Вряд ли, поскольку в первом номере "Посева" за 1995 год в статье "Слово к друзьям, читателям и коллегам" Горбаневский написал: " Не могу умолчать и о том, что квартира ее была заперта изнутри, и чтобы вскрыть ее, пойти к нашему умирающему, нуждающемуся в экстренной помощи товарищу мы должны были пройти чисто советские круги бюрократического ада - в ноябре 1994 года! Не доверяйте иллюзиям. Мы столкнулись с черствостью и эгоизмом соседей по дому, с диким бездушием различного рода чиновников и особенно - "блюстителей" закона, сотрудников московской милиции. Гражданин Ельцин, так нежно любящий своего верного министра МВД гражданина Ерина! Задумайтесь, что из-за таких вот, с позволения сказать, людишек, - без совести и чести - не слишком любит наш народ российскую милицию".

В квартире была найдена сраженная инсультом и полностью парализованная Е. Р. Миркович. Она ждала помощи почти двое суток. Была вызвана скорая помощь. Когда автор этих срок настоятельно посоветовал Пушкареву вызвать частную машину скорой помощи и затем поместить больную непременно в частную больницу, ибо всем известна неторопливость, антисанитария и антиуход в государственных учреждениях, он услышал ответ, что "в нормальных больницах лечат на хуже, чем в частных". Стоящий рядом с ним Горбаневский и по этому вопросу проявил полную солидарность с начальством. Затем он написал в той же статье: "Держа Елизавету Романовну за безвольно падающую руку, со страданием прислушиваясь к ее прерывистому дыханию в приемном покое 6-ой градской клинической больницы  ("скорая помощь" приехала лишь после третьего телефонного вызова, после наших уговоров и угроз - через 50 минут!) я, уже узнав о неизбежности кончины, горячо молился, прося Бога продлить ее дни, чтобы в Москву успел приехать из Сан-Франциско се сын Михаил..."

Все так, вероятно, и было, только, когда тем же вечером два члена НТС Е. Новикова и Н. Щетинская пришли в 6-ую больницу, они долго искали Е. Р. Миркович, чтобы, в конце концов, найти ее на полу в "холодной", где оставляли без малейшего ухода приговоренных врачебным диагнозом к неизбежной и скорой смерти. Е. Новиковой пришлось отодрать корку, мешающую дышать, на лице больной, затем снять с нее одежду, пропитанную мочой и калом. Только объявив, что "эта женщина" баронесса фон Кнорринг (девичья фамилия Е. Р. Миркович), иностранка и редактор журнала, они получили для больной койку и сумели, хорошо заплатив, нанять сиделку.

Сын Михаил действительно успел увидеть мать еще живой, на койке и одетую во все чистое. Но, после последней радости увидеть сына, мытарства редактора не закончились, хотя, казалось бы, со смертью... У православного собора на кладбище в Висбадене некоторые члены НТС, связанные родством или многолетней дружбой, давно приобрели себе место последнего упокоения, чтобы и после смерти быть рядом. Место было куплено и для редактора "Посева", о чем не раз говорила Е. Р. Миркович. Но Б. С. Пушкарев решил организовать для нее пышные похороны в России и уговорил сына, попавшего впервые в Россию, а к тому же имеющего очень мало общего с НТС, дать на это свое согласие. "По решению сына покойной, Михаила Федеровича Мирковича, Елизавета Романовна похоронена в России - на возрожденном православном кладбище при храме Спаса Преображения в древнем селе Остров близ юго-восточной границы Москвы". Похороны были действительно торжественные, пышные, а также поминки, о чем и писали некоторые газеты. Во всей этой грязи любопытна еще одна деталь. Хотя ни Пушкарева, ни Горбаневского никто открыто ни в чем не обвинял, все же косые взгляды и шепот им весьма не понравились, либо они с самого начала ожидали обвинений или же просто критики, иначе трудно понять весьма туманный выпад нового главного редактора "Посева" Горбаневского. Обвинив Ельцина и министра внутренних дел, он на этом не остановился: "К сожалению, в обстоятельствах, связанных с кончиной Е. Р. Миркович, проявили малодушие и лживость люди из нашего собственного окружения. И это потрясло меня не меньше..."

Напрашивается простой вопрос: хотели ли Пушкарев и Горбаневский ускорить час кончины одного из самых уважаемых, активных и высокопоставленных членов НТС в России в тот период? Ответ может быть только один: конечно, нет. Они оба на подобное преступление не были способны. Вероятно, дело куда более простое и по-человечески понятное. В прошлом каждого предприятия, тем более политической организации, наверняка можно найти много подобной грязи. Почти каждый генерал старается воспользоваться гибелью полковника для улучшения показателей своей дивизии, а почти каждый зам мечтает занять кресло своего начальника, но над его могилой будет креститься неистово и говорить о незаменимой потере. К тому же, в данном случае Е. Р. Миркович была в НТС далеко не человеком председателя Исполнительного бюро в Москве, но искренней союзницей председателя НТС во Франкфурте-на-Майне Евгения Романовича Романова, а между этими двумя деятелями шла борьба, поэтому ради Миркович глава исполнительной власти организации ломать двери и ссориться с властями вряд ли собирался. А если уж судьба распорядилась заменить на посту редактора журнала организации неподкупную Миркович на легко покупаемого Горбаневского, то вряд ли у Пушкарева подобный расклад мог вызвать даже скупую слезу. Все это так, но ради столь ничтожного преимущества, как быстро получить "своего редактора", пойти сознательно на неоказание помощи означало бы наличие в этих людях злой воли. А ее явно не было. Но и доброй не было. Вероятно, в этом деле Пушкарев и Горбаневский с самого начала руководились иключительно соображениями собственной защиты: как бы кто, в чем не обвинил. Как чужие, так и свои. Результат: активная политика бездействия. Но в том и беда, что эта трагедия была вызвана банальными действиями банальных людей, ибо такие люди, будучи во главе семьи или государства, приносят во времена принятия важных решений подчас труднооценимый вред. Тем более, если занимаемая должность этих людей не наследственная, а выборная: в последнем случае она отражает состояние всей организации: семьи, шахматного клуба, политической партии или огромного государства. Так, поведение Б. С. Пушкарева в деле Миркович отражало всю политику НТС того периода, когда спаянность, взаимная выручка, целеустремленность и честность по отношению друг к другу в организации были совершенно необходимы для достижения политического успеха. Поэтому характерно, что никто в НТС, из тех, кто знал, что действительно происходит, в том числе автор этих строк, ничего не сделал, чтобы спасти Миркович - даже в том случае, если спасти ее было уже невозможно. Однако одного равнодушия, корысти и ханжества мало, чтобы угробить политическую организацию, получившую, наконец, возможность начать выполнять свою программу, то есть то, для чего она была создана более 60 лет назад. Для умерщвления такой организации нужна была также целеустремленная политика. Но это уже другая история... или продолжение старой.