Ключ к поэзии, досуг и престиж

                                                       Сделать немодную сторону улицы модной.

                                                                                                      (автоцитата)  

Просматривая в книжном интернет-магазине «Лабиринт» новые издания, открывающиеся рядом с моей книгой «Из первых уст. Эссе, статьи, интервью» (М.: Водолей, 2015), я увидела вышедшую в 2016 г. в издательстве «Текст» книгу Эллы Венгеровой «Мемуарески», фрагменты воспоминаний из которой публиковались ранее в сетевой версии газеты «Экран и сцена», раздел «Частные хроники» (ноябрь, 2014). Издатели представляют Эллу Владимировну Венгерову как известного переводчика с немецкого: «Достаточно сказать, что знаменитый роман П. Зюскинда «Парфюмер» в переводе Э.В. Венгеровой был переиздан десятки раз». В моей книге «Из первых уст» Элла Владимировна представлена как переводчик мемуаров Паулины Венгеровой, приведенных здесь в контексте воззрений еврейских просветителей-«маскилим», зафиксированных в ранней русско-еврейской историографии Р. Кулишером, С. Цинбергом, Ю. Гессеном (см. на стр. 257: Венгерова Полина. Воспоминания бабушки: Очерки культурной истории евреев России в XIX веке. Предисл. Г. Карпелеса, послесл. Г. Зелениной / пер. с нем. Э.Венгеровой. М.–Иерусалим: Гешарим; Мосты Культуры, 2003). В Именном указателе моей книги (стр. 428) Элла Владимировна Венгерова указана вслед за Семеном Афанасьевичем Венгеровым, сыном Паулины, известным историком литературы и библиографом; в его Пушкинском семинаре на историко-филологическом факультете Петроградского университета занимался студент Юрий Тынянов.

Несколько страниц из книги Э.Венгеровой «Мемуарески» помещены рядом с книжным титулом на портале интернет-магазина «Лабиринт». В мемуареске (стр. 67), посвященной преподавателю МГУ середины 1950-х гг., ученому старой школы, пушкинисту Сергею Михайловичу Бонди (1891–1983), Элла Владимировна Венгерова вспоминает:

«А Бонди объяснял, из какого сора растут стихи, не ведая стыда. Конечно, Ахматову на общей лекции он еще не цитировал. Ни Ахматовой, ни Цветаевой, ни даже Пастернака в программах русского отделения филологического факультета еще не было. А уж о Мандельштаме вообще никто никогда не заикался. Студенты-русисты, конечно, эти имена знали. Например, Саша Морозов (он был на несколько курсов старше нас) вообще был помешан на поэзии Мандельштама и знал наизусть все, что тогда можно было где-то как-то раздобыть» /Александр Анатольевич Морозов (1932–2008) – литературовед, исследователь творчества Осипа Мандельштама. – Б.В./

Что ж, оставался Блок: «Представьте себе, говорил Бонди, – вы поссорились с женой, она разозлилась и хлопнула дверью. Что пишет по этому поводу поэт?

   Ты в синий плащ печально завернулась.

   В сырую ночь ты из дому ушла.

Вот вам ключ к любой истинной поэзии».

Переживание похожей житейской ситуации – ушла жена (или та, что стала казаться женой), но совершенно иначе и гораздо ближе нам по мироощущению, выразил Иван Бунин в более раннем стихотворении «Одиночество», написанном в Одессе в 1903 году (см. сетевую публикацию Валентины Ковач «Одесса в судьбе Ивана Бунина»):

……………

Вчера ты была у меня,

Но тебе уж тоскливо со мной.

Под вечер ненастного дня

Ты мне стала казаться женой...

Что ж, прощай! Как-нибудь до весны

Проживу и один – без жены...

Сегодня идут без конца

Те же тучи – гряда за грядой.

Твой след под дождем у крыльца

Расплылся, налился водой.

И мне больно глядеть одному

В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:

«Воротись, я сроднился с тобой!»

Но для женщины прошлого нет:

Разлюбила – и стал ей чужой.

Что ж! Камин затоплю, буду пить...

Хорошо бы собаку купить.

Бунин как писатель-эмигрант тоже не значился в программах МГУ в 1950-е годы, а его поэзия оставалась в тени и тогда, когда в последние советские десятилетия он у себя на родине был возвращен в русскую литературу.

Для характеристики отличия стихотворения Александра Блока 1908 г. «О доблестях, о подвигах, о славе / Я забывал на горестной земле» (которое С.М. Бонди цитировал в качестве «ключа к любой истинной поэзии») от стихотворения Ивана Бунина «Одиночество» хочу привести высказывание живущего в Израиле писателя Александра Любинского из его рецензии в израильской газете «Семь дней» (11 ноября 1999 г.) на мою книгу стихов «Звук и слово» (Иерусалим: Филобиблон, 1999) – речь идет о способности автора оставлять ахматовский «сор» в стихах, «но претворять его в поэзию». У Бунина стихотворение состоит из житейских деталей и интонаций, в отличие от блоковского возвышенного воспевания «лица в простой оправе». Насыщение поэзии прозой жизни, характерное для развития русского стиха на протяжении 20-го века, – другой ключ к истинной поэзии, найденный Иваном Буниным в его раннем поэтическом творчестве. 

Еще один ключ к поэзии 20-го века и наших дней предложен Мариной Цветаевой в стихотворении 1923 года: «Поэта – далеко заводит речь… Развеянные звенья причинности... Не предугаданы календарем».

Я процитировала эти стихи Цветаевой, представляя свою рубрику «Антология одного стихотворения» в журнале «Интерпоэзия» (№2, 2008):

«Суть рубрики в том, чтобы в каждом номере давать подборку стихов нескольких поэтов – по одному стихотворению, в которых, по выражению Цветаевой, “поэта далеко заводит речь”:

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом –

Отчаетесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

Стихи отбираются из тех, что были опубликованы в литературных интернет-журналах или в периферийных сборниках, не вызывающих пиетета у критики. Но без учета этих стихотворений представление о русской поэзии нашего времени будет неполным и ущербным.

Рубрика вводится для того, чтобы заслуживающие внимания стихи современных поэтов не ухнули в яму безвестности на фоне раскрученных авторов, чтобы шире был охват качественной поэзии последних десятилетий XX – начала XXI века». Копирайт авторов». / http://magazines.russ.ru/interpoezia/2008/2/ve19.html

Первый выпуск рубрики «Антология одного стихотворения» оказался последним. Подготовленная мною для второго выпуска рубрики подборка стихов разных поэтов не была принята редакцией журнала «Интерпоэзия» без объяснения причин.

Думаю, в первую очередь по причине, указанной Мариной Цветаевой, – «не предугаданы календарем».

Анализируя собственное творчество, поэты дают читателям возможность не отчаиваться «кверх лбом», а стать, по выражению Станислава Гурина (см. интернет-журнал «Топос», апрель 2010), «соучастником рождения смысла» прочитанных стихов. См. также мой поэтический метатекст «Верлибры Юрия Тынянова» в интернет-журналах «Сетевая Словесность», «Топос» (2005, 2006):

читатель, введенный в литературу

оказывается тем литературным двигателем

которого только и недоставало

для того, чтобы сдвинуть

слово с мертвой точки

В своем эссе «Новая текстология. Из дневника писателя» («Литературный Иерусалим» №7, 2014, портал «Мегалит») я привела фрагмент книги Омри Ронена «Из города Энн», напечатанный в журнале «Звезда» (№9, 2007), о том, как Осип Мандельштам разъяснял кажущееся «отсутствие смысловой связности» в своих стихах:

«Изучение Данте очевидным образом помогло самому Мандельштаму рационально осознать сущность своего собственного поэтического метода. Пресловутая непонятность Мандельштама (и в некоторых случаях Хлебникова, как недавно показал Вяч. Вс. Иванов) есть на самом деле неумение неискушенного читателя преодолеть кажущееся на уровне текста отсутствие семантической смежности то есть смысловой связности и восстановить то, что Мандельштам назвал “функциональным пространством, или измерением”, на внетекстовом уровне (который становится неотъемлемой частью общего плана содержания). Такая реконструкция ни в коем случае не произвольна: “В отличие от грамоты музыкальной, от нотного письма, например, поэтическое письмо в значительной степени представляет большой пробел, зияющее отсутствие множества знаков, значков, указателей, подразумеваемых, единственно делающих текст понятным и закономерным. Но все эти знаки не менее точны, нежели нотные знаки или иероглифы танца; поэтически грамотный читатель ставит их от себя, как бы извлекая их из самого текста” (Мандельштам. “Выпад”; II: 273 9)». / http://magazines.russ.ru/zvezda/2007/9/ro14.html

Об адекватном прочтении Осипа Мандельштама имеется множество литературных свидетельств, напомню одно из них. Марк Белорусец в статье «Целан и Мандельштам. Диалоги», опубликованной в доступном в сети одесском журнале «Дерибасовская-Ришельевская» (№ 30, 2007), отмечает увлеченность Пауля Целана поэзией Мандельштама, в связи с чем цитирует малоизвестное письмо, акцентирующее пребывание Мандельштама во времени и вне времени в сочетании с открытостью и, вместе с тем, герметичностью его поэтического слова:

«Целан пишет для радио эссе о Мандельштаме, читает по радио и на своих поэтических вечерах переводы его стихов. Процитирую лишь письмо Глебу Струве от 29 января 1960. “Я не знаю другого поэта поколения Мандельштама, который бы как Мандельштам был во времени, и пребывая помыслами вместе с временем и вне этого времени, додумывал бы его до конца в каждое мгновение, во временной предметности и событийности. Причем додумывал в словах, равным образом открытых и герметичных, что становятся предметом и событием и должны за них стоять”». /http://odessitclub.org/publications/almanac/alm_30/alm_30_266-278.pdf

К сожалению, это посмертные свидетельства адекватного прочтения поэзии Мандельштама. О том, как не хватало поэту читателя, он выкрикнул в одном из последних своих стихотворений: «Читателя! советчика! врача!» (1 февраля 1937).

А о том, что критика не замечает лучшие из вышедших недавно книг (что продолжается и в наши дни), Осип Мандельштам писал в конце 1920-х годов. Как сообщается в словарной статье, посвященной Ильфу и Петрову, на портале онлайн-энциклопедии «Кругосвет»:

«Роман “Двенадцать стульев” привлек внимание читателей, но критики его не заметили. О. Мандельштам с возмущением писал в 1929 г. о том, что этот “брызжущий весельем памфлет” оказался не нужен рецензентам. Рецензия А. Тарасенкова в “Литературной газете” была озаглавлена “Книга, о которой не пишут”».

Возможность прочесть современных поэтов, «жизнь объяснивших и тронувших душу» (автоцитата, с. 34 в книге «Прямое родство»), сегодня предоставляет интернет. К примеру, на портале «Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». Факультет социальных наук /

https://social.hse.ru/tmp2 / размещен обширный список поэтесс, работавших в русской поэзии на протяжении 20-го века и наших современниц, составленный по алфавиту имен: Анны, Беллы, Елены, Марины, Натальи, Ольги, Татьяны и т.д., с отсылками к их журнальным публикациям, открытым в сети. В этом списке указаны и те авторы, к чьим стихам я делала иллюстрации, размещенные на сайте визуального искусства «Иероглиф» и в моей книге «Отпечатки слов, губ: Стихотворения. Графика» (М.: Водолей, 2016), и те, кого я упоминаю в своих эссе: Татьяна Мартынова, Анна Стреминская-Божко, Майя Никулина, Ольга Ильницкая, Елена Гассий, Инна Лиснянская, Евгения Красноярова, Наталья Оленева, Елена Михайлик, Людмила Шарга, Алёна Яворская, Ольга Брагина, Рита Бальмина, Светлана Кекова, Эвелина Ракитская, Мария Галина, Марина Кудимова.

Там же я нашла стихотворение Марины Саввиных, к которому применим цветаевский ключ к поэзии: «Развеянные звенья причинности... Не предугаданы календарем»:

* * *

Вот когда отпоёт птичка, и в топку – бричка,

И душа моя кинет больное тело,

Ты напишешь – она была истеричка

И сама не знала, чего хотела.

И курить не умела, хотя пыталась

Ради важной мины и модной позы,

И смешно симулировала усталость

Стрекозы или снегом побитой розы…

Притворялась, нищая, что богата,

Уповая на бреши в дежурных датах…

И вообще: она кругом виновата,

Лишь у Господа Бога нет виноватых.

(Опубл. на сайте альманаха поэзии «45-я параллель»)

В этом стихотворении, кроме прочего, «визуальность в литературе проявляет ее иррациональность» (автоцитата, см. аннотацию книги «Из первых уст»). Образ М. Саввиных «усталость … снегом побитой розы» перекликается с моим отзывом о картине киевского художника Юрия Ботнара «Розы, прибитые морозом», размещенной на украинском художественном сайте Аrts.in.ua, 2012-06-08, пишет Белла Верникова: «Юрий, чудесная и неожиданная работа, такая “прибитость” в цвете хороша и в живописи, и в цветной графике». https://arts.in.ua/artists/YuriBotnar/w/128484/

Как отмечено в моем эссе «Торопись, покупай живопись» в интернет-журнале «Новый Континент» (апрель 2016): «Именно в том, чтобы представить читателям хорошие стихи хороших поэтов, разыскав их в безбрежном море публикаций и создав собственную графическую интерпретацию данного стихотворения, я вижу смысл своих метатекстов с графикой, размещенных в последние десять лет на сайте “Иероглиф” и в журнале “Сетевая Словесность”».

В книге «Из первых уст» я не раз обращаюсь к своим иллюстрациям поэзии, представленным на сайте «Иероглиф»: «К характеристике моих метатекстов с графикой (см.: http://hiero.ru/Bv? Gallery), посвященных классической (во многом забытой) и современной поэзии, а также развитию культурных традиций на стыке литературы и визуальных искусств, имеет смысл повторить цитату из той же статьи 1985 г. о лекциях Ю. Лотмана:

«Выполняя функцию коллективной культурной памяти, текст, с одной стороны, беспрерывно дополняется, а с другой, обладает способностью делать более актуальными одни аспекты включенной в него информации, в то время как другие аспекты поддаются временному или полному забвению… Текст также актуализирует определенные стороны личности читателя...». Отклики на сайте «Иероглиф» дают наглядный пример такой актуализации.

Предоставить читателям возможность не только прочесть стихи современных поэтов в профессиональном пространстве литературного интернета, но и осознать значимость поэзии, и шире – искусства, создаваемого при их жизни, означает сделать немодную сторону улицы модной, в том числе учитывая психологию потребителя, для которого чем престижнее и дефицитней товар или бренд, тем выше чувство собственной важности (см. в книгах: Веблен Т. Теория праздного класса, М. 1984; Ильин В.И. Поведение потребителей. СПб., 2000).

Выводы американского экономиста и социолога Торстейна Веблена (1857–1929), который исследовал и ввел в оборот понятие «показное (демонстративное) потребление», его еще называют престижным (потребление во имя завоевания престижа), статусным (цель – демонстрация высокого статуса), – т.е. потребление как средство поддержания репутации, – находят подтверждение и в отношении к искусству в сегодняшней повседневности.

Показательный пример – огромные очереди на выставку картин Валентина Серова в Москве в конце 2015 – начале 2016 гг., при том, что по свидетельству директора Третьяковской галереи Зельфиры Исмаиловны Трегуловой, в залах Серова и Врубеля в Третьяковке обычное число посетителей – человек пять. Как видим, люди готовы потратить полдня на стояние в очереди ради престижного и дефицитного досуга, в то время как посещение Третьяковки, где собраны бесспорные шедевры русской живописи, престижным не является. В данной ситуации основы маркетинга переплетаются с культурологией – здесь работает рассмотренная в моих эссе концепция Виктора Шкловского: «остранение» как показ предмета вне привычного ряда спасает текст от автоматизации, актуализирует его в глазах читателя.

И в заключение две цитаты к случаю (стр. 13-14, 97 в книге «Из первых уст. Эссе, статьи, интервью»):

Какие бы стороны жизни ни табуировались в советской культуре, Юрий Олеша наперекор официальным табу сформулировал основной критерий качества поэзии: «Так никто не сказал нам о нас». Максима Ю. Олеши, как и статьи Тынянова, обращена к смысло- и формообразующим началам поэтического текста. Наша лирика фиксировала смену жизненных установок, форм восприятия и поведения, не замеченную официальной литературой, – те перемены, которые сегодня определяются рационально…

Мир живет по своим законам, и поэзия не входит в число первых потребностей – «ни съесть, ни выпить, ни поцеловать». Но если живо слово, найдутся и читатели, ибо душа взыскует поэзии.

                                                                               Февраль, 2017