Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Борис РахманинОб авторе: ... >>> |
Валентина ГолубовскаяОб авторе: Валентина Голубовская (1940-2018) – искусствовед, краевед, библиофил... >>> |
Инна РяховскаяОб авторе: ... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Марина СаввиныхКрасный конь сквозь черный додекаэдр. «Неевклидово» зрение Александра Петрушкина1. В знаменитой лекции о двух стихотворениях Мандельштама, посвященных готическим соборам, М. Л. Гаспаров утверждает, что все стихи можно разделить — прежде всего, на простые и сложные. При этом «Notre Dame» называет простым, а «Реймс. Лаон» — сложным. Достаточно вспомнить обилие сугубо специальной информации, которой перенасыщено первое стихотворение, чтобы усомниться в его простоте. Гаспаров, однако, убедительно доказывает, что для человека, владеющего сведениями по истории архитектуры (а именно такого читателя в данном случае «примысливает» себе поэт), «Notre Dame» становится совершенно прозрачным. Эту особенность Мандельштама — становиться «прозрачным» и «простым» для сведущего собеседника мы — в Литературном лицее — и сами обнаружили, когда читали его античные стихотворения после основательного погружения в мир древнегреческой лирики. «На каменных отрогах Пиэрии/ водили музы первый хоровод…» — казавшееся сложным и непонятным, становится прозрачным как только что промытое стекло, коль скоро мы знаем, почему черепаха-лира греет золотой живот на солнышке Эпира, причем тут гроба архипелага и почему они нежные… Другое дело — «Реймс». Для его чтения вроде бы и не предполагается никаких специальных или дополнительных знаний. Но оно сразу же воспринимается как головоломка, загадка. Сразу же требует от читателя — иной, особой «точки зрения». Такой постановки воспринимающего субъекта, которая никак заранее не дана и требует либо уже сформированной предрасположенности (в силу, скажем, личного и давнего знакомства с творчеством автора), либо серьезного умственного усилия.
* * *
внутри холма стоит пастух — его
— Итак, первый, самый общий план — мы видим два конусообразных купола (два полых холма), смыкающихся вершинами. Это — Дантова модель мира: вполне такая, какую мы помним по «Божественной комедии». Ад и Мир Срединный, земной, смыкаются в точке, в которую автор помещает себя и читателя. Это та самая «точка зрения», которая с самого начала предлагается нам для восприятия стихотворения в целом. Любопытно, что эта позиция даже просто по тексту располагается чуть дальше (ниже) середины. Мы — вместе с автором — наше общее ТЫ — смотрим одновременно и вверх, и вниз, ощущая себя и среди мертвых Холма, и среди растений сада. Пастырь мертвых (пастух) приближает лицо к лицу своего двойника, смотрящего на него из сада. Этих двоих вместе с мирами, в которые они погружены, объемлет непрерывный гул. Это слово повторено поэтом пять раз — так оно значимо! Думаю, это символ той самой первичной творческой интенции, о которой кто только не писал — от Маяковского («Как делать стихи») до молодого красноярца Ивана Клинового («Я прихожу домой, сажусь на стул и снова слышу стихотворный гул»)… и до вашей покорной слуги, написавшей когда-то «о речи, призывающей размер еще до всякой внятности и нормы»… Но у Петрушкина эта интенция явлена как некое гравитационное поле, в которое погружен наш пространственно-временной континуум… Мертвое и живое охвачены единым стремлением друг к другу, вслушиваются и всматриваются друг в друга. Здесь все напряжено до предела. Как ЛЭП под током. Или как весенний («беременный») шмель. Метафизика и физика здесь так же остро — почти болезненно — сопряжены. Гул «напряжения» ищет «рот» (предельно телесное для сказания предельно невещественного), чтобы стать речью («язык», «речь» — важнейшие смыслообразующие единицы в творческой системе Петрушкина). Ищет и не находит, как, собственно, всегда и бывает у настоящего художника, пробивающегося к собственному творению через адовы муки творчества. «Рот» обрывается и «летит» сквозь потусторонний гул, наподобие Адама, называя заново все предметы. Как «мертвый» — очевидно, означает вечность усилия, «мертвый» передает живому импульс, толчок. Это прекрасно и мучительно, потому что при всей драматичности, глубинной экспрессии стихотворения — оно преисполнено живой энергии и оптимизма. Итак, стихотворение — о муках творчества, о рождении языка из глухого гула Вселенной, где живое и мертвое сплетены в едином миротворческом порыве. Это — одна из возможных граней восприятия. Живописец или график может проиллюстрировать стихотворение, оттолкнувшись от зримого образа, предоставленного поэтом.
А эта сладострастная тоска,
Но — позвольте!!! — ведь это еще и — БАХ!!! Гул органа!!! Иоганн Себастьян Бах. Его полифония! «Себастьян» концентрирует и конкретно закрепляет на себе всю музыкальную составляющую «пьесы». Не просто «гул» — шмеля и стада, тварного природного мира, но — «орган поющий, море труб, клавир»! Пастух, пастырь загробного мира, — Себастьян, композитор и дирижер, святой мученик, предстатель за мертвых среди живых, вслушивающийся в живое и сливающийся — лицо в лицо — с живым двойником как представителем растительного и животного, сущего многообразия. — Но и это еще не все. Стихотворение явно не может быть до конца понято без учета имманентного ему религиозного аспекта. Александр Петрушкин — художник сугубо православный. Стихотворение выражает столь же напряженное переживание богообщения. Нужно сказать, что оно входит в цикл «Псалмов», в котором мучительные поиски «языка», «речи» тесно связаны с необходимостью разговора Поэта с Богом. Петрушкин не боится ощущения «тварности», «телесности» — наоборот, это, возможно, один из самых «плотских», земных, физиологичных поэтов современности. Погруженный в атмосферу культуры, он идет в своем постижении мира от естества — так, как оно ему дано, ему, земному человеку. Поэтому он обязательно скажет «рот», а не губы или уста. Он назовет человеческое тело во всех его отправлениях — как врач или анатом. Он назовет растения и насекомых, рыб и земноводных их живыми именами. Но для него все это пронизано присутствием Бога — благого и страшного, милосердного и взыскующего, Отца и Судии. Религиозность Петрушкина напоминает веру Николая Фёдорова в реальное воскрешение мертвых в результате Страшного Суда. Эта грань тоже дает возможность глубокого и длительного размышления — в силу личной эрудиции и интеллекта читателя. И — как знать — кого и к чему эти размышления еще приведут.
|
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |