Поэма побережья

          Оле Родионовой и Саше Шапиро

 

Часть  1.  Рыбацкая

 

1.

Пора покинуть пристани шалман.

Махорка, что просыпалась в карман –

Дешевой, нефасованной развески.

Готова к рыбе пряная фасоль.

Твоя жена, красавица Ассоль,

Заботливо поправит занавески.

 

Наутро – в море.

Вечный пилигрим.

И твой рыбацкий окуневый Рим

Важнее всех семейных неурядиц.

Дочурка строит замок из песка,

И куколка – головка василька –

Примерила ракушечный нарядец.

 

Но ты уже не с ними. Этот дом

Останется заброшенным гнездом

Еще не раз, предвидя непогоду.

Твои ветра ворвутся на постой,

Но замок из песка уже пустой,

И волнорез разучивает коду.

 

2.

Опустевшая хлебная кадь.

Лишь бы засветло риф миновать, 

Всякой рыбности полный.

Понадежнее парус приладь.

Ветер мокрую синюю гладь 

Разбивает на волны.

 

Хоть ругают всегда глупыша, –

Снова даришь два медных гроша

Как любовнице – 

Ох, хороша! – 

Глубине вод.

 

На корме – тишину вороша –

Сети, снасти, и чья-то душа,

Угодившая в невод.

 

3.

Возвратишься домой.

                       Приобнимешь красавицу-дочку, 

Расцелуешь жену. 

Вот еще – хоть базарной – махры бы...

Отогнав остальных, деловито садится на бочку

Белокрылая тварь, привлеченная запахом рыбы.

 

Но торговка-жена равнодушна. Видать, заждалась…

Все отводят глаза. – Ой, да ладно, приврали соседи!

 

Вдруг увидишь, что жизнь удалась…

 

Белокрылая наглая мразь

Примеряется к сельди…

 

Часть  2.  Корсары

 

4.

Уйти подальше от порук.

На шее – вместо нежных рук –

Обрывок верви.

Рыбацкий быт не по тебе.

Поселок брошен похвальбе.

Дорога – к верфи.

 

Вторые сутки без вина.

Ассоль – гулящая жена.

В трактире – мухи.

Навстречу – плотники, шепчась,

Рыбачки, еле волочась,

Да потаскухи.

 

Не видеть. Прочь! Бежать! Бежа – 

Ть…Тьфу! На излете куража – 

Под ноги – камень.

Перегуляем, перепьем –

Не донимайте же вытьем

Да пустяками!

 

…Скрипит телеги колесо.

Лишь ветер выдохнет: «Ассо…»,

Взовьется птица.

И шкипер рейсовых шебек,

Угрюмый, старый человек,

Посторонится…

 

 

5.

Ветер уносит прочь капли хмельного грога.

Волны несут улов мытарям-рыбарям.

В море и в сентябре только одна дорога – 

Плыть, не меняя галс, к будущим октябрям.

 

Мне ли дано понять… Да и поверить мне ли – 

В сливочно-нежный вкус соуса бешамель...

Знаю я лишь одно: кто-то придумал мели,

Чтобы на берегу точно не сесть на мель. 

 

Мне бы шагнуть вперед – но остановит леер,

Шхуна идет в рассвет, бьется о борт вода.

Завтра цыганка мне под ноги бросит веер,

Завтра опять соврет вещая меледа.

 

6.

– Боцман, команду – на берег. – 

И на воду шлюпки.

 

С парою кружек корсары скоры на расправу.

Дочку кабатчицы грубо притянешь за юбку – 

Ты погляди! Ангелочек – строптивого нраву! 

 

Ну-ка, садись. На вот, выпей. 

Куда же ты, дура?

Нет уж, постой! Не уйдешь, стервенёнок. Постой-ка!

Мне наплевать, хоть беги от Палермо до Дувра –

Сзади маячит настойчиво барная стойка.

 

Да убери ты свои ладони ж!

 

…Смотришь в глаза –

Даль, бирюза –

Тонешь…

 

7.

Забыть кабак… столы… раскиданные хряпки...

…Блуждает в голове похмельевая гнусь.

 

Светает. Паруса полощутся, как тряпки,

И я сюда уже, пожалуй, не вернусь.

 

На камне у воды свежо дыханье глени. 

Спи, девочка. Тебе все это не игра.

Так робко на ветру дрожат твои колени,

Но веру унесут на запад кливера.

 

Спи, девочка. Ведь ты – минутная причуда.

Забуду, как звала и плакала во сне.

Во рту горчат слова несбывшегося чуда.

Я больше не вернусь. Но хочется без Не… 

 

 

Часть  3.  Крысы

 

8.

Шторму все оплачено сполна.

За волной нахлынула волна,

Унеся растрепанную чайку.

Не пристать сегодня кораблю.

Бьется ветер в наше «не люблю»,

Пристани терзая обечайку.

 

Океан язвителен и зол,

Гонит обезумевший рассол.

А во сне – твой парус рвется, рвется!..

Бросить неразобранную кладь.

Ненавидеть, завтракать и… ждать. 

Больше ничего не остается…

 

9.

Невис и Санта Круз, 

Бурный пролив Буссоль –

Выманят корабли следом за Лаперузом.

Волны несут медуз, кок теребит пистоль, 

Теплятся фитили – раненым сухогрузам. 

 

Девочка, у воды столько своих тревог!

Что ей одна душа, брошенная на берег?

Маешься, ждешь беды. 

Я попиваю грог.

Поздно судьбу решать – да и не мне, шалбере.

 

Дева, подруга, мать… Птичий солжет галдеж.

Как ты похожа – стой! – вот на нее, пичугу…

Детка, не надо ждать. Море не заберешь

Вместе с твоей мечтой – в маленькую лачугу.

 

10.

Рокот бури в парусах клиперов,

Да знакомое рычанье беды –

Разрывается на клочья ветров

Шквал над пеной разъяренной воды.

 

Шторму-штормово. Пучина-карга

Решкой выбросит сомнительный фарт,

Раздирая острова-берега

На обрывки разрисованных карт.

 

Смерти – семьдесят четыре узла, 

Шутка рифа так похожа на виц –

Над форштевнем нависает скала,

С обезумевшими стаями птиц…

 

11.

Бьется закат. Чайкой летит с мыса. 

Время прошло детских обид, мансов.

– Грета, беда!

Снова бегут крысы.

У корабля не было здесь шансов.

 

Стал коридор серым, седым, ветхим.

Что-то кричишь, настежь открыв двери… 

В сказке прочти – все хорошо, Гретхен,

Он доплывет! Я попрошу… Веришь? 

 

Это потом – плачь и кричи – полно!

Жребий уже станет и мне ясным.

За горизонт алые бьют волны.

Страшный закат море залил красным.

 

Я докричусь, Ганс, я сорву голос,

Грета мала в нашем с тобой споре.

Там, на камнях, рыжий блестит волос.

Скоро волной все унесет в море.

 

Грета мала, Ганс, но куда деться?

Гляну в альбом – волки, сурки, лисы…

Ты подарил дочке свое сердце,

Только когда ночью бежит греться – 

В серых глазах прячутся в тень крысы.