Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | КОЛЛЕГИ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
![]() Центр |
![]() Ольга ХаритоноваОб авторе: Поэт, прозаик, руководитель детской литературной студии «Зелёные... >>> | ![]() Михаил ЛидогостерОб авторе: ... >>> | ![]() Евгений ШварцОб авторе: ... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
![]() ![]() Михаил АнищенкоБуратино. СтихотворенияЗИМА
Разогрею чифирь, помусолю сухарь, На картинке понюхаю мёд. Белый кот-идиот по прозванью Январь Мне из подпола мышь принесёт.
Я штаны подтяну и поправлю фитиль, Будет примус светить без ума… Помусолю сухарь, разогрею чифирь… И скажу своей милой: «Зима».
Она молча натопит воды снеговой, Станет таять, как в небе луна, И закроет своей золотой головой Полынью ледяного окна.
Станет милая петь, как недавно и встарь, В поварёшке утопит печаль, Разогреет чифирь, помусолит сухарь И ответит мне тихо: «Февраль».
«Слышишь, миленький мой, уже капает с крыш…» Я отвечу ей тихо: «Эхма!» Но примёрзнет к столу принесённая мышь, И я выдохну снова: «Зима».
Она снова натопит воды снеговой, Станет скрябать по стенкам котла, И заслонит своей золотой головой Вековую империю зла.
Я махры закурю и спою про Сибирь, Сам собою довольный весьма… Помусолю сухарь, разогрею чифирь, И скажу своей милой: «Эхма!»
***
Побродив деревнею по-лисьи, В старый дом шагнула через мрак – Женщина, промокшая, как листья, Свежая, как утренний сквозняк.
Он забыл тоску свою и горе. Всё вернулось – вера и она, И луна, тонувшая в кагоре, Совершенно пьяная луна.
И от слёз, от холода избушки Бросились найдёныши в постель: Головою в снежные подушки, Грешным телом в белую метель.
И в ночи, без свечки Пастернака, Без скрещенья судеб и теней, Два лица, как два овала мрака, Озарились юностью своей,
Так они с планетою вращались, Возвращаясь в прежнюю судьбу… А с восходом солнца распрощались, Он вернулся в старую избу.
Сбросил с губ последнюю улыбку, Постирал постельное бельё; И убил в аквариуме рыбку, На заре узнавшую её.
***
На отшибе погоста пустого, Возле жёлтых размазанных гор Я с кладбищенским сторожем снова Беспросветный веду разговор.
Я сказал ему: «Видимо, скоро Грянет мой неизбежный черёд…» Но ответил кладбищенский сторож: – Тот, кто жив, никогда не умрёт.
Я вернулся домой и три ночи Всё ходил и качал головой: Как узнать, кто живой, кто не очень, А кто вовсе уже не живой?
Под иконою свечка горела. Я смотрел в ледяное окно. А жена на меня не смотрела, Словно я уже умер давно.
В тихом доме мне стало постыло, Взял я водку и пил из горла. Ах, любимая, как ты остыла, Словно в прошлом году умерла!
Я заплакал, и месяц-заморыш Усмехнулся в ночи смоляной… Ах ты, сторож, кладбищенский сторож, Что ты, сторож, наделал со мной?
***
Не смотри, не смотри ты вослед журавлю, Не грусти у ночного порога… Всё равно я тебя больше жизни люблю, Больше Родины, неба и Бога!
Возле мокрых заборов, соломы и слег Я люблю тебя тихо и нежно – Не за то, не за то, что, как дождик и снег, Ты была на земле неизбежна.
Не за то, что сгорала со мною дотла И неслышно в сторонке дышала, А за то, что всё время со мною была, И, как смерть, – мне ни в чём не мешала!
БУРАТИНО
Вл. Денисову
Всё, что пишется, – необратимо. Хоть смолой заливайте уста: Вниз башкою висит Буратино, Как последний апостол Христа.
Ни Мальвины, ни денег, ни родин; Ничего на земле, никого. Но теперь он впервые свободен, И Господь уже видит его.
Не внимайте стенаньям и вою, Не тяните назад повода И повешенных вниз головою Не снимайте с небес никогда.
Всё, что пишется, – необратимо. Не спешите казаться добром. А иначе – всё та же Мальвина И театр за грязным холстом.
Тот же дом, тот же самый порожек, Никому не известный итог… Но Толстой был великий безбожник И не мог быть жестоким, как Бог.
Он снимает с небес Буратино, Золотой отдаёт ему ключ. И смеётся от счастья Мальвина, И вздыхает Господь между туч.
***
Я воду ношу, раздвигая сугробы. Мне воду носить всё трудней и трудней. Но как бы ни стало и ни было что бы, Я буду носить её милой моей. Река холоднее небесного одра. Я прорубь рублю от зари до зари. Бери, моя радость, хрустальные вёдра, Хрусти леденцами, стирай и вари. Уйду от сугроба, дойду до сугроба, Три раза позволю себе покурить. Я воду ношу – до порога, до гроба, А дальше не знаю, кто будет носить. А дальше – вот в том-то и смертная мука, Увижу ли, как ты одна в январе, Стоишь над рекой, как любовь и разлука, Забыв, что вода замерзает в ведре… Но это ещё не теперь, и дорога Протоптана мною в снегу и во мгле… И смотрит Господь удивлённо и строго, И знает, зачем я живу на Земле.
***
Я выпью ужас из стакана, Уйду туда, где нет ни зги. И волки выйдут из тумана, Узнав мой запах и шаги.
Я закурю. Захорошею. И на лугу, где зябнет стог, Сниму пальто. Открою шею С татуировкой «С нами Бог!»
И там, у рощицы, у Волги, Перешагнув через ружьё, Пойдут ко мне седые волки, Как люди, знающие всё.
Всё будет выглядеть достойно. Какая жизнь – такой итог. Они убьют меня не больно, Разрезав плоть под словом «Бог».
И в поле, в снежной мешанине, Сырой, как залежи газет, Меня в дырявой мешковине Потащит к зимнику сосед.
Потащит труп к нелепой славе, Благодаря меня под нос За то, что я ему оставил Пальто и пачку папирос.
***
Опускай меня в землю, товарищ, Заноси над бессмертием лом. Словно искорка русских пожарищ, Я лечу над сгоревшим селом.
Вот и кончились думы о хлебе, О добре и немереном зле… Дым отечества сладок на небе, Но дышать не даёт на земле. К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера ![]() |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |