Неопалимая Купина - Донбасс. О книге Яны Кович «Донбасский дневник»

Итак, на Донбассе – мир, то есть не стреляют. Каждый день смотрю новости: тишина, тишина. А на душе по-прежнему тревожно, тишина эта кажется зыбкой, хрупкой, ненастоящей, – дай бог мне ошибаться!

Слишком много лжи и обмана, чтобы вот так уж безоговорочно довериться этой тишине и оплакать прошлое.

И вот у меня в руках книга Яны Кович, вышедшая в Санкт-Петербургском издательстве «Лимбус Пресс», книга с простым названием «Донбасский дневник». Чёрный шрифт на белом фоне – как Обелиск.

Но, открыв её – внутри, содержание – живая народная кровоточащая история войны, рассказанная простым и суровым языком Донбасса.

Фронтовой репортаж судьбы одного города, – выписанный скрупулёзно, по дням и часам... как сводки с передовой... – бесхитростное искреннее повествование без намёка на литературные изыски, на игру в поддавки с читателем, без желания показать кровавые натуралистические сюжеты, чтобы волосы дыбом встали и вывернуло рвотой..

Но в простых историях города и его жителей в этой правде и сокрыто то самое мощное воздействие на душу и сердце, которое и возможно только, когда – правда.

 И понимаешь, что героизм – это не только, когда с гранатой под танк, но когда и в булочную под «Градами»... и когда житель сетует, что «вот упал носом в землю», – застыдился, что упал...

«...И уже как-то стыдно становится, бочком-бочком к остановке: «Это вообще не я вон там бегал как угорелый». А что стыдного-то? Откуда этот стыд? От гордости человека, от чувства собственного достоинства, от того, что он – человек, не «тварь дрожащая» и право имеет человеком быть... ибо стыдно перед фашистами «труса праздновать», перед какими-то «сидящими в небе» укроасами, которым вот, вовсе не стыдно. Хотела представить, что должен чувствовать пилот, определивший для себя возможность бомбить беззащитных людей, и не смогла... в небе-то к богу ближе, а получается, что им – с каждым смертным ударом – дальше.

Эта книга погружает тебя в самое нутро войны, в её развороченное кровоточащее чрево, ты оказываешься там, куда не достанет глаз телеобъектива. Репортаж военного корреспондента, как бы ни был он скрупулёзен, не даст представления о времени войны, а книга даёт тебе это представление «бесконечности времени войны», изо дня в день, из часа в час... когда час бомбёжки кажется вечностью, а перерыв между обстрелами – секундой. Время пульсирует, сжимается-разжимается, а в нём бьются человеческие судьбы и человеческие жизни.

С первого эпизода, яркого, выпуклого, где смешное, почти фольклорное, перекрывает трагичное – сборы семьи перед отъездом: беготня с дрелью и пазлами, с какими-то раритетными грампластинками, с переругиванием, – ну кому они нужны сейчас, когда вот-вот бомбанет, никто про это не рассуждает, но вот так и понимаешь, что годами нажитое придётся бросить в никуда, свою жизнь, своё прошлое, то, что дорого и бесценно лично для тебя – мир твой рушится, обламывается, тебя выдирают с кровью и болью из тобой созданной жизни – это бытовое лицо войны, это её альфа и омега.

И вопреки пресловутому здравому смыслу, семья остаётся...

Как 60% жителей (из приведённого на первой странице опроса).

Кто эти 60% оставшихся, что за люди, что не побежали в Крым, греться на песчаных пляжах, пока их соотечественники осваивали жизнь по подвалам.

Не из-за барахла же, занюханных (прошу прощения) грампластинок и заслуженной дрели за 500 гривен остались под бомбами, что-то же другое, более важное и значимое для людей заставило их остаться в войне, точнее, сделало невозможным – отъезд.

И вот это другое и раскрывается с каждой прочитанной страницей, с каждым диалогом, лучше всего выраженное словами героини: «Внутри кипели слёзы и злость. Какое они имеют право заставлять её делать это? Заставлять выбирать, что бросить, и бросать то, за чем стоит целая жизнь?»

Это ответ.

Это ответ жительницы города Енакиево, города со сводкой погоды: «С утра возможен кратковременный «Град».

«Шлак уехал – металл остался», – вот так вот по-шахтёрски рубанул другой герой книги. Тоже – ответ. Ещё какой – всеобъемлющий!

Этот город Енакиево, выплывающий сквозь дымы и горький чад войны, сам себе Обелиск и Памятник, со своей удивительно образной языковой архитектоникой, где каждая интонация узнаваема, она упруга, энергична, она очень живуча и неуловима, ее можно только услышать сердцем, но никаким бомбометанием не исстребить.

Он мне родной – этот язык. Как и люди – они мои родственники, они мне близки.

Война в язык Донбасса подбросила свои, новые слова; «отдонбассили» – но они скорее покровительственно добродушны, в них нет, как ни странно, злого, ненавистнического, в них больше добра и иронии – это из души народа рождаются слова и обнажают эту душу.

«Если ты не фашист и не бандеровец, ты не сможешь убить человека. Без ненависти выстрелить невозможно», – так говорит город Енакиево.

Даже несмотря на всё горе и страдания, на попранную справедливость, душа народа не подверглась коррозии ненависти, потому что защищена любовью.

Осознание любви пришло на грани жизни и смерти.

Любви, как единственной жизнеобразующей силы, любви к своей земле, к её людям, к малому и большому, из чего состоит Отечество:

«Никогда не думала, что так люблю свой город». «А хороших людей всё равно больше».

Как Неопалимая Купина – цветёт душа народа Донбасса любовью. Вот о чём мне рассказала эта книга...

Казалось бы, ну чего опять про Донбасс, не стреляют же, угомонилось, – народ гуляет в парках, дети в песочницах играют, на рынках торгуют футболками с Путиным... – благодать! Вот наши запустили с Каспия «калибры» – это да, «круто», ура, ура, утерли нос НАТе...

А как же погибшие, свежие насыпи могил, разорённые сёла, города в руинах? Это что ж, уже не волнует, эта послевоенная обыденность перестала быть интересной, не будоражит «нерв»?

Нельзя так быстро забыть Одессу и Донбасс, вообще нельзя об этом забывать никогда и нельзя прощать. Может ли убитый и убийца сидеть за одним столом за бутылкой горилки? Такое прекраснодушие чревато новыми, ещё большими жертвами...

Поэтому и пишу этот отзыв на книгу, чтобы ПОМНИЛИ!