Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Янина ЖелтокОб авторе: ... |
Елена АндрейчиковаОб авторе: ... |
Анна МихалевскаяОб авторе: ... |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Анатолий ДобровичМокрый снег1. Мокрый снег косо падает в прошлое и ложится на шапку молодого человека, на поднятый воротник его пальто. Теперь мне с трудом удается отождествить себя с этим человеком, но по каким-то интимным признакам (вроде вкуса во рту или бурчания в животе) это, конечно, я. Еще один связующий признак - не проходящая обеспокоенность. Черта характера. В ту пору меня беспокоило, стану ли я признанным поэтом. 2. Герцог в очередной раз триумфально выступил в большом зале ЦДЛ. После этого, отбившись от толпы поклонниц и поклонников, он позвал меня посидеть в ресторане (вообразите мою гордость в связи с такой честью, оказанной не кому-нибудь, а мне!). Нам нашлись места за столиком, за которым уже сидела супружеская пара. Оказалось, известные переводчики; герцог представил им меня "поэтом с большим будущим" и сделал заказ подскочившему официанту. Супруги сияли от выпавшего им счастья - быть сотрапезниками и собеседниками знаменитости. Лысоватый, лет на пятнадцать старше жены, муж сразу принялся говорить о том, какие великие поэты России счастливо и уникальным образом соединились в творчестве и в личности герцога. Прыгая глазами под толстыми стеклами очков, он излагал свои суждения дельно и аргументировано - его стоило послушать. Миловидная жена, не отводя взгляда от триумфатора, вовремя подавала собственные реплики, изящные, отточенные и не лишенные иронии, которую можно было отнести то ли к предмету обсуждения, то ли к энтузиазму разговорившегося мужа. Ее глаза показались мне изумрудными, щеки раскраснелись. Фразеология обоих свидетельствовала об основательном знакомстве с иностранными языками, без которых (цитирую Гете), невозможно познать собственный. Герцог откликался с достоинством и юмором. То был довольно привлекательный литературный трёп - из тех, что заслуживают записи на магнитофон, а может, и радиотрансляции. Трудно понять, что на герцога нашло. Допускаю: уровень филологической культуры собеседников некоторым образом уязвил его, столь привычного утверждать свое превосходство над другими. Предполагаю: ироническая неоднозначность суждений привлекательной и умной женщины задела в нем какую-то тайную струнку. А еще, задним числом, думаю вот что: есть тайные знаки, посылаемые от женщины к мужчине и обратно. Наконец, не исключаю, что некоторую роль сыграло и мое присутствие: оруженосец должен видеть, сколь победителен его патрон. Словом, на глазах у мужа началось заигрывание поэта с женой. С каждой новой рюмкой оно становилось все более открытым. Дама была ошеломлена тем, как быстро ее инстинктивный эротизм, сопутствующий, вообще, всякому обожанию, выплеснулся из сферы фантазий в самую, что ни на есть, реальность. Вначале она с виноватой улыбкой оборачивалась на мужа: пойми мол, ситуация непроста, приходится подыгрывать большому ребенку. Потом выпила на брудершафт с поэтом и осталась рядом с ним на месте, которое я почему-то уступил для их брудершафта. Герцог все ближе наклонялся к ее уху и положил руку ей на бедро. Испытывая неловкость, я затеял с мужем какой-то разговор о трудностях перевода поэзии; он отвечал, как автомат, и старался не глядеть на воркующих голубков. Они явно заигрались - и вдруг игра кончилась. Жена что-то весело сказала мужу - кажется, по-немецки; в следующий момент я понял - было сказано: "Мы уходим". Они сделали нам ручкой и, чуть пошатываясь, удалились. Есть миниатюра, кажется, у Генриха Сапгира: "Уйдем? - Уйдем. Когда? - Сейчас. Разговор глаз". Не то чтоб ситуация во вкусе Катулла смутила меня. Только вот при муже… - Ну, кто бы мог отказать, когда такой большой поэт хочет. При следующей встрече с герцогом я и не заикнулся о ресторанном эпизоде. Глупо выглядеть моралистом, когда имеешь дело с таким дарованием. Однако ж, оказалось, что тем самым, не угодил я патрону. Он, определенно, ждал от меня восхищения, а то и вопроса: "И как она в постели?" Я его разочаровал. Разочаровал и себя, поняв, что задать подобный вопрос решительно неспособен. "Надо, чтоб поэт и в жизни был мастак" (Маяковский). Это, как выяснилось, не про меня. Он позвонил через некоторое время, чтобы сообщить об очередной сходке единомышленников в ЦДЛ. Дальше телефонный разговор зашел, как водится, о поэтах, о новых стихах, публикациях. И тут я выложил ему, что, мол, побывал на выступлении поэтессы N.N. и нахожу ее, пусть несколько экзальтированной, но потрясающе одаренной. "Ладно, пока" - он положил трубку. Появившись в назначенный вечер в ЦДЛ, я увидел его и направился к нему. Эта пощечина до сих пор горит на моем лице. Но я ее заслужил. Холуйствовать - так уж до конца, как тот рогоносец в ресторане. Талант герцога заворожил меня, как завораживал миллионы людей вокруг. Но ведь, помимо этого, с его "подачи" мною могли бы заинтересоваться в толстых журналах… Чего не отдашь за славу! Я же я не отдал, в общем-то, какой-то чепухи - лишней пары реверансов. А ему они требовались. Требовались, несмотря на то, что он и впрямь был "притчей на устах у всех". Такая, значит, зависимость… Можно ли подсесть на славу, как на кокаин? 3. Подставляя лицо под вентилятор в сегодняшнем зное, я пытаюсь воспроизвести свои мысли того времени. Все к лучшему, уверял я себя. Парой реверансов дело не ограничится: дальше накланяешься так, что с какого-то момента не разогнуться. А как только разогнешься, так сразу и предашь кого-нибудь. Да еще и повеселишься над унижением тех, кого предал. Сочинительские способности решают не все. Большой талант, внушал я себе, предполагает не только конкурентоспособность, но и предшествующую ей, так сказать, конкурентопотребность, боевитость. Кто не боец, - кропай себе в стол. Да. Это мне подходило больше. Это даже составляло для меня что-то вроде кредо. Выраженное, например, здесь:
СТИХИ О СТИХАХ Лучшему другу не объяснить. Стих для меня - это вдох. В пятнадцать лет я пользовался известностью. И заказал душевное - для его девчонки. За это На одного я и впрямь указал… Поэтишка сраный. Душевное - это легко. 1973
Как-то в российской глубинке собеседник сказал мне: «У меня брат в Москве. Поэтом работает». До чего же поражал нас в ту пору ярко одаренный человек, который не «работал» поэтом, а действительно был им! С ним возобновился в культуре не марширующий, а свободно бредущий лирический герой, любящий просто жить, а не только служить отечеству. Фрондёр по складу, он завоевал популярность, выскакивая, как мотоциклист, на наклонную стену, с которой легко сорваться и свернуть шею. Но лиризм его ранних стихов и новизна его поэтики - это основательнее и долговечнее, чем популярность. Это то, что остаётся в словесности. Неоднозначные поступки поэта, перипетии его борьбы за славу и его, так сказать, шалости - останутся в сфере курьезов. Мало ли было выходок у поэтов, известных и безвестных. Странно, что, спустя десятилетия, былой кумир миллионов позволяет себе публиковать на удивление слабые стихи, рифмованные рассуждения… Неужели некогда завоеванная популярность кажется ему пожизненной «гарантией качества» сочиняемого? Это, впрочем, случилось не с ним одним. У славы есть свои побочные явления. Мне же порой так хочется вернуться под мокрый снег, в молодость, пусть и не принесшую счастья, но столь родственную его ранней лирике, «меченую» ею, как изотопами. К списку номеров журнала «Семь искусств» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |