Дмитрий Близнюк

Девушка с письмом в бутылке. Стихотворения

* * *

 

Вечера без тебя — оползни тишины

с желтыми клыками торшера.

Мы в ссоре, как в ссылке друг от друга,

и просыпаны солью серые страницы,

точно ломтики сырой рыбы.

Я проваливаюсь сквозь текст,

как лиса в кроличью нору вместо Алисы,

срезаю острым ножом подушечку пальца.

Но вместо крови капают слова —

концентрические круги декоративной боли.

Вечера без тебя — овчарки дивана

зарываются пыльными мордами в шторы,

все вещи в доме

мучаются полосатой ностальгией по диктатору,

и дом напротив оплавлен черной синевой,

похож на гриб,

на ритуальный зонт африканского царька,

украшенный челюстями-балконами и черепом луны.

Зачем я вообще пишу об этом?

Это было сто лет назад.

Будто провожу радиоуглеродный анализ костей,

найденных моими детьми в долине ангелов,

прямо за свалкой.

Терпеливый, как ниндзя, спрятавшийся в кустах крапивы,

каждый прожитый день я ожидаю

непонятно чего и кого.

Мне от прошлых двойников перешло по наследству

это сливовое небо в грубых алмазах,

твой запах — смесь шиповника и жасмина,

и дымок потухшей спички, как птичка сплина,

и на миг ловлю себя

в отражении окна, как в стеклянной мышеловке

с перебитым хребтом лица.

Вечерние окна — силки для призрачных птиц

(глаза вместо крыльев).

Кто? где? почему? Я сейчас —

собственное будущее двадцать лет спустя.

Похмелье трех мушкетеров.

Продолжение мужчины, который тебя

когда-то любил семь метров над уровнем моря

и запекшимися губами

ерунду выводил на хихикающей дощечке тела.

-

Я как спринтер вырвался в будущее

без тебя,

а ты отстала — остывшей болью на костылях.

Шелково-огненной лавой в пепельных прожилках.

Заблудившейся мечтой с языком через плечо.

И я жду тебя у тихого озера настоящего —

так верный любовник ждет мелодию,

которая опоздала на встречу.

 

 

* * *

 

Мое стихотворение —

бесплатное объявление

для ангела в газете «Куплю, но фиг продам».

люди без денег медленно читают мои слова,

шевелят губами, как ящерицы.

Их не отвлекает Ван Дамм.

В сорок жизнь уходит в подполье,

как матерая лисица в катакомбы,

в туннели заброшенного метрополитена.

(Сделай себе на лопатке татуировку

цыпленка.)

Твой черный зонтик, как мумия таксы,

и ночь за окном — нож, смазанный ваксой.

Лифт — беспокойный  — иногда вздрагивает

в колодезной тишине, будто Будда на цепях.

Из ниоткуда появляется страх

повторения,

праматери всех мучений.

Мы — божьи жуки

на гипнотично вращающейся пластинке,

лапками высекаем искры мелодий

из бороздок, из растрескивавшегося асфальта

(нарядные шрамы —

сквозь трещины в асфальте проклюнулась трава).

Любовница Гераклита была права —

в одно и то же лоно нельзя войти дважды.

Часы показывают мертвую петлю,

они всегда ее показывают,

часы — кошка, приносящая дохлых мышей в постель,

я тебя люблю

неподъемно — цистерной, заполненной музыкальным бетоном

(облака с зубами мне снились вчера),

твой плащ в прихожей похож

на труп громадной тропической бабочки.

Ты — цветок-переросток с лепестками белья, сырой воздух

заходит в открытое окно и без спроса

просовывает тонкий муравьиный язык в мои легкие,

лакомится леденцами из никотина.

Это время вечернего сплина.

Вселенная цвета черного горького шоколада,

как и вечер, с фольгой электричества.

И телевизор на кухне, как цыган с серьгой в ухе,

режет коней времени под яремные вены —

жизнь, так не доставайся же ты никому…

Ты это к чему? Мы же счастливы,

законсервированы друг в друге,

и срок годности нашей любви истек позавчера,

вздуваются лица в полутьме, как банки с тушенкой.

Судьба — крупное своевольное животное,

вроде громадного бурундука,

и мы его кормим фундуком, виноградом, сверчками.

Ты смотришь на меня, сквозь меня…

может быть, ты моя судьба?

Свеча, сгорающая без пламени

в платье, черному шелковому камню подобное,

и я не могу понять, зачем мы вернулись

в этот бункер на двенадцатом этаже,

тебя тошнит женскими вопросами, как после портвейна,

но я говорю — тсс, тсс.

И ухожу сам в себя — без тебя,

чтобы дать объявление.

 

 

* * *

 

Девушка с письмом в бутылке

попала в мои руки

после кораблекрушения выпускного бала.

Ее волосы пахнут мертвыми птенцами.

В куче опавших листьев

она протирает мое худое тело мочалкой

забытого, смывает кровоподтеки веры в себя.

Наши отношения —

брелок с живой золотой рыбкой,

купленной в Гонконге за семнадцать долларов —

рыбка издохнет через неделю от голода,

но это не мешает нам дурачиться до утра.

Любовь дружит с жестокостью,

как скалолазы с вывихами и переломами,

а усатые сомы— с законом Ома

и электроудочкой.

 

 

* * *

 

вот они — воробьиные зыби весенних деревьев

тонкие голые ветки дарят прохожим

ломкие букеты капилляров

и голова летает в облаках

о джан!

в моем кармане бренчат ключи от дома

где женщина томится в зеркалах

весна будто цыганка с веером из птиц

мне обещает новые возможности и счастье

оголтелые шины впиваются шипами

сквозь лужи в тонкие небеса —

так шиферные гвозди забивают в холст картины

а на холсте чуть вылинявшая Джоконда улыбается

сквозь разорванный асфальт

линялой синевой

художник отстраненно держит церковь как бокал

с яблочным соком и позолоченной челюстью внутри

я вижу все косточки мира

на солнечном рентген снимке

свежая трава проклюнулась — ярко-зеленые огоньки

кривые канделябры кустов

ждут когда их занесут во дворцы

я вижу — следовательно мир существует

мир опять прощен как своевольный отпрыск

с непослушной челкой

и глазами голубыми насквозь —

до нежных стенок мозга можно доглядеться

божество наказало человечество

поставило в угол коленями на ледяную гречку

заснеженных аллей на гравий

но вдруг смилостивилось

и я знаю точно — нет проигранных жизней

можно запрыгнуть в чертово колесо беседки

и подняться в небеса и пожирать глазами мир

глазами Дэвида Копперфильда

как пирожное за стеклами витрин

окна уже раскрывают настежь —

дом расстегивает пуговицы на кирпичном пальто

и показывает животик темный от сырости

в следах прошлогодней побелки

и матерый кот как автономный жировик

ко всему привык

-

мы самоотапливаемся смыслом

по технологии избушек-на-курьих-ножках

я не бессмыслен — следовательно

буду искать спасение в любой ерунде

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера