Флейты и арфы. Стихи

 

1

Захочется к чаю халвы. Зима запасает сугробы.

И снегом посыпаны львы. Иначе и быть не могло бы.

Ты смотришь на водную гладь, и будто глаза

                                                        стекленеют.

Любовь поселилась в тетрадь,

                              уже не расстанешься с нею.

И почерк так ровен и чист, и руки гусиною кожей

Покрыты. Ты бросишь ключи на столик

                                    зеркальный в прихожей.

И станут являться извне рифмованные слова.

И будет хрустеть, словно снег, во рту твоём

                                                  сладко халва.

 

2

Загадывают имя между двух

Желаний. И кому какое дело,

Что, падая в высокую траву,

Сливаются в одно два разных тела.

Что, память завязав на узелки, –

Обкрадывают будущее зряче.

Что холодны свиданий угольки,

А пепел расставания – горячий.

 

3

Утро. Нотный стан ЛЭП с воронами вместо нот.

Снег. Вспоминается всё, что угодно, но только не ты.

Магазинчик, смешное название «Крошка Енот»,

Покупаю ватман, чернила, перья и просто листы.

А потом, хорохорясь, сороки летят в никуда.

И прохожий, другому, смеясь, говорит ни о чём.

Только чайник подставишь – и льётся из крана вода.

И в окне дом напротив закатным залит сургучом.

Говори, говори, ты уже на том свете, и всё по привычке:

И декабрь, и окно, и газета, и отцовы очки.

Это жизнь подбирает для будущего кавычки,

Чтоб цитаты из прошлого были легки…

 

4

                                                                   Т.

Город мал. И куда колени ни направь, –

                                                 всё равно найдут.

Одиночество – преступление: и преступники там и тут.

Как строка из письма Винсента – улыбается нам зима.

За любовь не дают ни цента, но приходит всегда сама.

И людей неприметных реки не впадают ни в чьи моря.

Мы с тобою – как два калеки в этом омуте декабря.

 

5

Посреди декабря в небольшом городке,

где один снеговик, да и тот без моркови,

Улыбаться снежинкам на бледной руке,

и искать по окраинам след от подковы.

А потом рисовать полубелые сны.

И записывать рифмы трамвайных билетов.

Нам осталось немного совсем до весны,

и почти ничего до короткого лета.

И когда ты с тоскою глядишь в календарь –

выгибается бровь, выпадает ресница.

И смешной снеговик, обменяв инвентарь

на морковь, убегает, чтоб срочно жениться.

 

6

Флейты и арфы. Щелкунчик, увы, проиграл.

Мыши повсюду. Чайковский и Гофман не в помощь.

Это, наверно, погода такая. И я захворал.

Пялюсь в окно, и лежу, как невызревший овощ.

Сны в декабре холодны, словно полутона

Мерзких больниц и ночей без созвездий искрящих.

В общем, Мышиный Король, вот тебе ордена.

Ищущий славу в мышиной возне, да обрящет.

 

7

Две грозди винограда – радость, грусть.

Клевала птица именно второе.

Подъехал грузовик. И, словно груздь,

полез я в кузов. Там сидели трое.

Они молчали тихо на меня.

И я смотрел на гроб, венки и ленты.

На кладбище посередине дня

легко осознавать, что станешь тлен ты.

И кинуть горсть земли, и отойти,

и с сигаретой постоять в сторонке.

И, выпив водки, господи прости,

заесть щепоткой соли из солонки.

 

8

Человек, похожий на тебя,

С человеком, на меня похожим,

Мог бы коротать свой век, любя,

Целоваться в маленькой прихожей;

Безделушки милые дарить,

Брать за ручку, и готовить ужин,

Говорить в постели до зари.

Только он, увы, ему не нужен.

 

9

Лети, лети на ниточке, мой жук,

разведчик мая, пленник из коробки.

Стихов тетрадки выросли в Машук.

И в голове перегорели пробки.

Лети в каштаны, разрывая нить

времён и детских книжек под подушкой.

Помиловать, никак нельзя казнить,

короче, будь хорошенькою душкой.

Играй, играй, кузнечик мой, играй,

настраивая вечность на Вивальди.

И в каждой ноте грустно умирай,

пока не пляшет дождик на асфальте.

Пусть отпускает сердце всех и вся,

и пусть прощает и прощенье просит.

Покуда человек, в петле вися,

способен на стихи, но склонен к прозе.

10

Там числа, избежав календаря,

событиям заламывали цены.

Из одного любили сентября

когда-то на двоих немые сцены.

И лебедь шею стройную тянул

под музыку плывущую Сен-Санса.

Я целовал красавицу одну

при выходе с последнего сеанса.

Увы, не тронуть струны, словно встарь.

И на снегу следов нет. Чисто-чисто.

И до сих пор в обиде календарь

на наши не случившиеся числа.

 

11

Для того, чтоб сходить с ума,

и ума-то совсем не надо.

Ночью улица так нема

за забором пансионата.

Полумесяца острый серп

подрезает верхушки елей.

И пейзаж заунывно сер,

несуразен, как укулеле

В этом месте, где старики

утром-вечером процедуры

Принимают, где марш-броски

от сестры до регистратуры.

И холодная эта зима –

так строга, как Аппассионата.

Для того, чтоб сходить с ума,

и ума-то совсем не надо.

 

12

Что останется там за спиной –

Бугорки, деревца и погосты.

Мы, рождаясь, уходим в иной

Мир, согласно всевышнему ГОСТу.

Вот и ты свой счастливый билет

Разжевал и запил горькой водкой.

Ничего не попишешь вослед,

И теперь-то ты знаешь, что вот как

Остывают обиды и боль,

Огонёк глаз и сердце в придачу,

И дурманит, что тот гоноболь,

Оставляя лишь память на сдачу.

И теперь-то ты знаешь почём

Дым отечества, холод тумана.

Запечатано сургучом

Письмецо, и торчит из кармана.

 

13

Вечера теперь теплы,

На замок мой рот.

Пьёт чаёк из пиалы

Маленький эрот.

И глаза его грустны,

Подбородок кисл.

Я, доживший до весны,

Как ирис «Кис-кис» –

Размякаю и молчу.

Думаю о том,

Что любовь не по плечу,

Что любовь – фантом.

Что теперь такие сны

Будут навсегда,

Скоротечны и нежны

Словно слово «да».

 

14

                                                    Т.

 

Речной посёлок, лодочник смурной

Дымит натужно крепким «Беломором».

Опять воспоминания за мной

Пришли, опять берут меня измором.

 

Да что там речка, колокольный звон

От берега того едва ли слышен.

Садишься в лодку, отплываешь вон,

И смотришь на соломенные крыши.

 

И курослеп поник, бежит вода.

Бутылка водки на двоих. И рыбьи

Печалят плавники, что да, то да,

И детские глаза твои улыбьи

 

Никак не забываются. Потом,

Закусываешь пирогом с капустой.

И лодочник на вёсла жмёт. И дом

Всё дальше. И на сердце пусто. Пусто

 

Кругом. Вода течёт, её рукой

Потрогаешь, как будто бы впервые.

И ивы по-над тихою рекой

В какой-то скорби наклонили выи.

 

И лодочник, сглотнув за пап и мам

На третью, вдруг подшучивает красно,

И говорит: «когда придёт зима,

Здесь будет лёд…» И я ему: «прекрасно…»

 

15

Во рту молчание хмельное,

В кармане пачка сигарет.

Любовь – как гребля без каноэ,

Напоминает полный бред.

Сидишь в кафе, кусаешь пиццу,

Салфеткой вытираешь рот,

И, как серийный неубийца,

Глядишь задумчиво в народ.