Дарья Муранова

Куколка

СТИШОК

Мама, раскрой шире рот,
чтобы взахлеб
со всеми поржать над моей
голубою мечтой.
Мама, я - идиот,
и поэтому ты со мной
стесняешься ходить в МОЛЛ
за какой-нибудь шмоткой.
Скучно везде, где
не делаешь них**, а на водку
не достаёт,
как на "Живанши".
Так что не стесняйся - поржи,
покажи
пальцем, покрути у виска,
и расскажи
своим туповатым подругам об этом,
а я все-таки стану
Великим Поэтом.

***
Я не тот, кто будет тебя греть ночами
одеялом с простроченными краями.
Я не тот, кто спрашивает - "хочешь чаю?",
с утра с малого предпочитаю
Кофе, батон и масло наслаивать,
Пока нож не покроется белою коркою.
Я не тот, кто купит тебе что-то
дорогое.
Я вообще редко что-нибудь покупаю.
Ты поссоришь меня с головою,
Потом поругаешь с Господом Богом,
Скажет папа: "ты меня огорчаешь",
Скажет мама: "хватит молчать, пожалуйста!",
а потом и они от меня отстанут.
Ты не будешь все это читать,
А пойдешь дальше по сайтам,
Проверять не пришел ли бонус
Или не хочет ли познакомиться
С тобою кто-то "тот самый",
По всем пунктам выше подходящий.
А я ничего с этим делать не стану.
С этим, и тем, что не влезло в "читать дальше",
по причине переизбытка знаков.
Нет ни Бога, ни головы, ни папы с мамой,
ничегошеньки нет,
или правильнее - "не осталось".
Только я, как назло, каждый день
просыпаюсь и просыпаюсь.
Наливаю себе в наказание чай,
в промежутках пока ты помнишь меня
и меня забываешь
от переизбытка градусов или в толпе "тех самых",
не зная на ком остановиться
и как поступить правильнее.
Между батоном и сливочным маслом,
между ножом и ладонью мягкою,
между тобою и мною,
между Господом и головою,
папой и мамой,
всеми моими стихами
теряются всякие связи,
когда просыпаюсь, осознавая
себя чем-то проходящим,
чем-то "не ставшим",
не замыкающим на себе всё вышесказанное.
"ты меня беспокоишь" - скажет мне папа,
мама - "я не для этого тебя рожала!",
а потом и они смирятся.
Ты останешься на кончиках пальцев.
помнишь, я читал и перечитывал специально
для тебя псалтырь тысяча пятый -
"любишь делать больно,
придется волей - не волей
полюбить и прощать, и утешать".
Запомни его, сделай татуировку.
Я тебя не оставлю,
даже если ты оставишь меня
просыпаться под одеялом
швами наружу, считая,
что так правильнее.
Пожалуйста, исправь меня,
как исправляют цыгане
линию жизни сами
ножом с коркою масла
и кипятком чая
по мякоти белой руки.
Прости меня,
ты не будешь это читать, я знаю,
Но ты - это всё, что у меня осталось.
И я ничего с этим делать не стану.


* * *
Безголовые люди
и люди без рук
собирались судить меня за то,
что есть у меня голова,
и кожи твоей мои руки
касались, не стыдясь,
не становясь тяжелее,
давили на тебя,
каждый изгиб ощущая,
как собственную открытую рану.
Люди без головы говорили,
«как надо»,
а безруки показывали,
«как надо»,
за то, что помню,
за то, рассказываю о тебе каждому,
Имя твое каждому
вкладываю,
вписываю,
насильно или случайно роняя,
как крестик падает
с цепочки слабой,
протирая  тонкие звенья.
Безголовые качались,
как шизофреники.
Безрукие видели, что ладони не прячу,
что пусты мои руки протянутые,
и тело моё слабое
не выдержит их удара.
И жгла изнутри их
тайная зависть.
Они не умели смеяться
и предавать не умели,
не могли каяться
и неба не видели.
И жаль было их тому,
кого осуждали,
обезглавливали
и калечили.
И прощал их тот,
кого убивали.

КУКОЛКА

ты из тех девочек,
что играют в куколки
до семнадцати лет.
Из ангелочков,
что плачут подолгу,
оторвав плюшевую головку
бедному медвежонку.
Ты - первая струна, лопнувшая
с женской истерикой.
Так звенит пустота,
Так тишина давит,
ничего в себе не имея.
Ты - переходный этап.
Ты - марионетка,
порвавшаяся в местах,
Куда цепляют веревочки.
Ты - легкое платьице,
Тобою подолгу пахнут
Простыни и желтые пальцы.
Тебя невозможно потратить -
Тебя всегда мало.
Тебя слишком много,
Как звука, режущего мягкие
Перепонки,
Как скрипки наотмашь играющие
В голове у больного,
Как перебивающие друг друга
флейта и губная гармошка.
Ты из девочек
переходивших в детский садик,
не досидевших свои уроки.
Из тех, с кого не спросишь,
Кого приносят аисты,
Кому кукольные платьица
впору.
На кого никогда не посмотрят косо,
потому что не принимают всерьез,
потому что все равно порванные
веревочки, ползающие у ног,
тебе нужнее воздуха.

Ты из тех куколок,
в которых играют взрослые.

МАЛЬЧИК-МАЛЬЧИК

Она пишет: "Мальчик,
хочешь - не хочешь,
зима начнётся.
время сушить вёсла,
а ты еще в море,
и пальцы в цветных пятнах
разбиты об лёд.
Мальчик,
бросаясь читать всем подряд
тем более клясться,
ты меня тратишь.
Лучше займись делом:
поменяй паспорт,
купи себе новую майку,
спи сладко.
Я люблю тебя, мальчик,
и давай больше не будем об этом.
скоро зима, а ты - раздетый,
да и эти твои разбитые пальцы,
нелепая засуха
во рту, когда пытаешься
быть приветливым
или целоваться на людях.
Ты помнишь обо мне всякие мелочи
и каждый раз упускаешь главное -
зима всё равно настанет.
каким бы ты ни был поэтом
и что бы мне не доказывал,
я не смогу сойти с этого места.
мальчик,
ты видимо тронулся окончательно,
раз не замечаешь,
что меня больше нет.
не знаю уж, что в твоей голове,
но лучше бы ты молчал
и побыстрее взрослел.
Мальчик, как ты не понимаешь,
что я стараюсь
все делать правильно
для твоего же блага?
Мальчик, зима настанет!
Мальчик, пожалуйста, хватит!
Заканчивай с этим!
Займись делом,
переведи внимание
На что-нибудь кроме меня!
Я напишу позднее
всё то же самое,
только другими словами,
но ты обязательно
верь мне".
Она пишет мне это.

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера