*
ОПА. Общество поэтов-анонимов
Появившаяся в предшествующем выпуске «Менестреля» подборка анонимной поэзии вызвала большой интерес у читательской аудитории альманаха. В этом номере мы «срываем маски» – объявляем имена участников предыдущей антологии.
Стихотворение № 1 принадлежит Ивану Тарану, № 2 – Андрею Дмитриеву, № 3 – Ивану Соснину, № 4 – Владимиру Алейникову, № 5 – Алексу Трудлеру, № 6 – Валерию Скобло, № 7 – Александру Бекишеву, № 8 – Анне Долгарёвой, № 9 – Марине Улыбышевой.
Редколлегия альманаха выражает благодарность авторам и критикам, поучаствовавшим в этом смелом эксперименте. И, разумеется, предлагает вниманию читателей следующую анонимную подборку, более объёмную и разнообразную.
1
* * *
Уже душа на заступ запертá.
Взметнувшись, пала тишина льняная.
Но музыка проходит мимо рта —
что с ней ни делай, как её ни нянькай.
Как научиться чуду — не спеша
следить огонь, играющий с дровами,
лишь порами раскрытыми дышать,
когда гортань запаяна словами?
Когда, и подвига какого для,
невежду отвлекла от умных игрищ
великая и нищая земля,
под ногти загоняющая иглы? —
когда ты пальцами сдирая лёд,
чтоб докопаться звука корневого,
умеешь видеть то, что не умрёт,
но не умеешь сохранить живого.
Природа, дай твой мотыльковый снег,
кореньев кривизну и узловатость,
чтобы никто — ни зверь, ни человек —
над памятью моей не издевался.
Дай силы радоваться прямизне
молчащих струн и початой полбанке,
грибнице, из которой по весне
произрастут весёлые поганки.
2
* * *
Мама стала махонькая, как котик.
Мама стала тихонькая, как мышка.
Мама еле-еле по дому ходит.
Гречку перебирая,
лапкой гребёт, как мишка.
Мамины дни теперь ни пестры, ни пёстры —
мелкой моторикой их не унять, итожа.
Старость и немощь — тоже родные сёстры,
так бы поэт сказал, если б только дожил.
Мама крючком салфетки плетёт, платочки,
превозмогая тернии Паркинсона.
Если идти, то надо идти до точки —
где золоты цветы на кайме виссона.
3
КУДЕСНИК
соседнего мрака с дарами волхва
садился на камень замшелый
слетались к нему из Заветов слова
садились на плечи и шею.
тускнели под взглядом луна и звезда
кусты и деревья робели
он в воду глядел и дымилась вода
и рыбы бросались на берег
к соседнему мраку отправился мрак
не узнанный им и собакой
подёрнулись светом холмы и овраг
и ветер в овраге заплакал
и волк приходил на задумчивый свет
напоенный облачным млеком
– я верой и правдой служил триста лет
пусти меня жить человеком
4
* * *
Заблудился в дверях. Закрутился.
Шаг – и больше не знаю – куда.
Сон такой же когда-то мне снился.
Дальше – лодка, туман и вода.
Берег, город, и люди, и строят
Что-то многие сотни людей.
И вода в молчаливом покое,
И твоё отраженье в воде.
И какие-то лестницы, башни,
И какой-то причал впереди.
Просыпаюсь, и вроде не страшно.
Возвращаюсь, но только один.
5
***
длится день в балансе светотени
лист кружит на новом вираже
осень это время сожалений
обо всём что кончилось уже
что ещё тревожило когда-то
и о чём так долго не спалось
осень это точка невозврата
золотая маленькая ось
в середине тёмного ненастья
где идёшь наощупь как фантом
в жизнь влюбляясь заново и насмерть
но ещё не ведая о том
6
Шлягер
Человек, разучившийся спать,
нервной дрожью прошит до кишок,
повторяет опять и опять
в детстве слышанный глупый стишок:
«У меня ни двора, ни кола.
В руки въелся густой креозот.
От меня моя дроля ушла —
пусть с другим больше ей повезёт».
Извертясь на постели к утру,
он встречает несносный рассвет,
озирая свою конуру,
добивая бычки сигарет.
Шведский столик и чешское бра,
из карельской берёзы паркет,
но не комната – так, конура,
если в комнате женщины нет.
Шесть. Пора телевизор включать –
всё же жизнь, а не пошлый психоз.
Человек, разучившийся спать,
тонким басом гнусавит под нос:
«У меня ни двора, ни кола.
В душу въелся густой креозот.
От меня моя дроля ушла —
пусть с другим больше ей повезёт».
7
* * *
Строчка сочно крадётся горлом,
Срочно на языке вертится...
Я листочек, натёртый городом,
Как отбитое мясо перцем.
Я кусочек бумаги белый,
Где напишут – кому что хочется!
Напророчено быть пробелом мне
Между точечек в многоточиях
Человеческих жизней, судеб... Ах!
В них напёрсточник море вычерпал!..
Пусть напишут, что ж.
Да и будет так.
Ненаписанное – не вычеркнуть.
8
* * *
Неоконченная Лю, как неоконченная пьеса,
Может лежать в столе. Надышавшись пылью
Вылезти, оглядеться, выдать, ради интереса:
«Здравствуйте, вы про меня забыли!».
Сделаем вид. (Кто продержится дольше
в непонимайку). Хотите йогурт,
печенье, капельки? Утихнет боль, ше-
девры классики нам помогут.
А Лю? Что Лю! Надо было думать самой.
Ну не к нам же, в самом деле,
с вопросами типа «Сердцем или головой?»,
«На что вы готовы ради», «Чего вы хотели?».
Бо-Бо-Бо, куда вы проситесь, без вас тесно,
Лю облюбовала стол уже,
комнату уступать придётся, она есть но
с вопросами собственности мы настороже.
Капельки, печенье, йогурт. От радости взвизгни,
Встретились Лю и Бо. А мы-то….
Мы не готовы к продолжению жизни.
Прыгай обратно в стол. Закрыто.
9
* * *
Становится душно
на свете
так душно
что нечем дышать
и дети
становятся меньше
старухи
становятся старше
и небо
все ниже спустилось
и просто
легло на кровать
ну что же ты
синее небо
когда собой будешь
опять
когда вновь
поднимется ветер
цветы зацветут
и распустятся листья
и нам
так легко будет
снова
в проснувшемся мире
дышать.
10
Яблочко
Созрело яблочко и покатилось…
Так я пропала, когда тебя повстречала.
Сначала перья взъерошила, нахохлилась,
потом в ладони мягкие упала.
Упала и рассыпалась горошинами, бусинами
и покатилась вниз крутыми спусками
к таким же горошинам
нахохлившимся и взъерошенным.
11
* * *
Как страшно, наверное,
голому или полуголому
Выходить в интернет,
Человеку, но сейчас как раз вот такой момент –
И без рубашки, без фильтра,
Как есть, как большая трава
и малая в ней былинка,
Как есть,
Выходит человек в интернет,
Много ли ему лет,
И много ли осталось ему лет,
Ему, может, не так много лет,
Ему, может, осталось немного лет,
Но человек берёт и выходит,
Как Гагарин, голый и в интернет,
Как в космос — на белый свет.
12
***
Страховка, ссуда, ипотека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначала
Всё снова точно также будет:
Ночь, ледяная рябь канала,
Страховка, ипотека, ссуда.
13
***
жизнь простое слово вроде вырицы
у поэтов есть ещё пока
лучшие как бабочки-крапивницы
им довольно капли молока
были мы поэтики неспелые
колосились кто во что горазд
лучшие всегда уходят первыми
остальным бессмертье не указ
потому и ходим друг за дружкою
шаркая стихами по ФБ
лучшие стучат на небе кружками
на заборах пишут ДМБ
14
***
то вы про фивы то вы про фермопилы
мне бы не спартанцев мне б уже триста грамм
как бы сейчас вы неотразимы были
если б хотя б агдам
я вам о градусах вы же мне про промилле
вот и проходит жизнь как прошла весна
как вы чудесны как вы бы прекрасны были
если бы не она
не извилина
15
* * *
У детей родятся дети, –
Повернётся мельница.
Поворотом правит ветер, –
Вертится и вертится.
Старости открыта пасть –
Чёрная, пещерная.
Вместе (старая слепа!)
Перепрыгнем через.
Снова встретимся детьми
По другую сторону:
Мы играли этот мир
И делили поровну.
Как ни врали нам про Смерть
Правильные взрослые,
Знаем: главное – посметь
Зашагать по воздуху.
16
***
современная поэзия бывает
декларативная и предметная
декоративная и конфетная
корпоративная и пакетная
вариативная и конкретная
альтернативная и секретная
весьмаспортивная и инертная
ужаснобедная и монетная
суперинтимная и заветная
сумасводимная и запретная
кудапойтимная безответная
и всякоразнодляжизнивредная
читайте поэтические книжки
они сокращают жизнь