Бейбит Ахмедиев

Забытая Россия. Заметки по аграрному вопросу

Foto1


 


 


Родился в г.Аягуз Семипалатинской области (Казахстан) в 1961 г. Учился в Семипалатинском педагогическом институте на филологическом факультете (русский язык и литература). Работал в школе. Писал заметки в районных газетах. В данный момент живёт в г. Талдыкорган (Казахстан). Публиковался в журналах «Простор», «Нива», «Новая литература», «Кольцо А».

 

 

 

 

                                                                                Нам нужны миллионы собственников,

                                                                                                   а не горстка миллионеров.

                                                                                                                            Б. Н. Ельцин.

 

В школе, в старших классах, когда изучали поэму В. В. Маяковского «Хорошо», мне и моим одноклассникам преподносили очередные шедевры советской пропаганды: председатель Временного правительства Керенский – шут и самый ничтожный персонаж поэмы. Альтернативы такому виденью роли этого человека в истории России тогда, конечно, не было, и мы, дети эпохи развитого социализма, всё воспринимали без малейшего сомнения. Да и где мне, подростку, жившему за кулисами огромной империи в богом забытом городке, понять, что к чему. В моём сознании, да и в сознании миллионов граждан бывшего СССР  закрепилась эта картинка: министр-хлыщ, переодетый в женскую одежду, сверкая пятками, убегает из Зимнего дворца. Смех, да и только. Наши сердца наполняла гордость и радость за Отчизну – так и надо буржуям проклятым. 

Прошли годы, я стал взрослым человеком, многое в моем сознании изменилось. Под влиянием обильной информации, которая теперь всегда под рукой, я уже по-новому увидел ход тех событий, подоплёку которых от нас тщательно скрывали столько лет. В чём причина такой скрытности и подозрительности? Почему нельзя было доверить широким слоям общественности реальную историю революционной эпохи? Не потому ли, что, прикрывшись благими лозунгами и намерениями (ни один из которых не претворили в жизнь), большевики дорвались до власти и творили всё, что им в голову взбредёт?.. 

Несколько месяцев назад, просматривая ленту в фейсбуке, случайно увидел интервью А.Ф. Керенского канадскому радио. Чисто из любопытства прослушал. И был ошарашен. Он рассказывал о фактах, мне совершенно неизвестных. Я, развесив уши, слушал этого человека.

По словам Керенского, летом семнадцатого года в России, в Москве и Санкт-Петербурге сложилась ситуация, когда можно было без пролития крови начать в стране кардинальные реформы. А что для этого надо было? Наличие главного компонента – грамотных и образованных людей, которые бы понимали, в чём проблема и как её решать, а не витать в облаках и слушать басни всяких проходимцев и аферистов.

Богатство любой страны, любого народа составляют не недра, не горы и леса, а грамотные, талантливые, образованные люди. Граждане страны, которые найдут достойное применение этим самым недрам, горам и лесам. А если население тёмное, забитое и тем более подверженное влиянию всяких вождей-идолов, лжеоракулов и провидцев, то – всё пропало.  

Слушая интервью, я невольно поражался такту, воспитанности и мудрости Александра Фёдоровича. Он действительно думал над проблемой и старался найти оптимальный выход с учётом реальных последствий. Я же, выросший в среде, где любой оппонент воспринимался как классовый враг, и с которым  разговор короткий – к стенке, сперва с недоверием отнёсся к речам бывшего премьер-министра. Среда формирует сознание. С этим ничего не поделаешь. Но, вдумываясь в рассуждения Керенского, постепенно приходил к выводу – во многом он прав. Это действительно мысли разумного человека, который видит перспективу и понимает, к чему могут привести игры и заискивание перед беснующейся толпой. Нужна реальная цель, а не зыбкие фантомы, замешанные на шовинистических, шапкозакидательских, ура-патриотических кричалках. Это на стадионе или в клубе на капустнике можно эксперимента ради кричать любые лозунги. В жизни такие опрометчивые шаги приводят к плачевным результатам.

 Я живу в другой стране, в совершенно других реалиях, нежели Керенский. Из фактов, собранных по крупицам в течение многих лет, в моём сознании постепенно сложилась картина, которая дала возможность по-новому взглянуть на события столетней давности. Почему они волнуют меня? Какое отношение они имеют непосредственно ко мне? Это не риторические вопросы. Революция семнадцатого года и последовавшие за ней годы реакции и террора самым непосредственным, самым трагическим образом отразились в судьбе моего народа, моих близких и родных, да и на судьбах миллионов граждан необъятной страны.

Россия – аграрная страна, и вопрос распределения земли в ней стоял очень остро. Можно без преувеличения сказать, что это самый главный российский вопрос, краеугольный камень всех раздоров. Обратимся непосредственно к речи господина Керенского. «Почему была распущена 1-я Дума, созданная летом 1906 года?» – задал ему вопрос раадиоведущий.

«– Первая Дума действительно представляла народ. Почти половину её членов составляли крестьяне. Основа другой половины – прогрессивные либералы. Дума имела две цели: борьбу за изменение царской Конституции и решение аграрного вопроса. Аграрные проблемы, и по сей день имеющие для России очень большое значение, послужили предлогом для роспуска Первой Думы. Дело в том, что главной идеей многих русских мыслителей, скажем, Льва Толстого, было: земля не принадлежит людям, а принадлежит Богу. И тут, после отмены крепостного права, крестьянам в России дали землю. Немного, но дали! Желание крестьян иметь собственную землю стало ещё более сильным. Появился проект аграрной реформы, который предусматривал частичное использование земли крестьянами. Для дворянства – как крупного, так и мелкопоместного – это было неприемлемо. Тогда и прибегли к помощи господина Столыпина.

Петр Аркадьевич Столыпин был губернатором той провинции на берегах Волги, от которой позднее меня избрали членом Думы – Саратовской губернии. Он был энергичным и властным политическим деятелем, имевшим тесные связи с земством – местным правительством. Столыпин согласился провести аграрную реформу. После роспуска Думы в ноябре 1906 года по старому стилю был провозглашён декрет, который должен был полностью изменить аграрную структуру России. Столыпин хотел распустить, уничтожить русскую аграрную коммуну – то, что называлось «мир», и создать систему частных крестьянских ферм – «хуторов». Создать класс сильных, инициативных крестьян-собственников. Мир, община – древняя модель, нечто вроде примитивного кооператива: земля принадлежит не тому или иному крестьянину, а всей коммуне. Перераспределяются участки в зависимости от увеличения или уменьшения числа едоков. Короче, идея Столыпина была разумной: отказаться от общины. Однако способы проведения реформы отличались непродуманностью, жестокостью».

Всё чётко и ясно, без экивоков и лукавых мудрствований. Мне импонирует характеристика, данная Керенским Столыпину. Да – это человек без страха и сомнения, который взялся за нешуточную задачу. По сути, это были те самые авгиевы конюшни – расчистить которые было по плечу только необыкновенному человеку, полубогу Гераклу.

Вернёмся на полтора столетия назад. В середине ХIХ века над важным аграрным вопросом размышлял  крупнейший русский мыслитель-демократ Н. Г. Чернышевский. Его мысли актуальны и сейчас. У Чернышевского всё точно и по существу: «Мы далеко не восхищаемся нынешним состоянием Западной Европы; но всё-таки полагаем, что нечем ей позаимствовать от нас. Если сохранился у нас от патриархальных (диких) времён один принцип, несколько соответствующий одному из условий быта, к которому стремятся передовые народы, то ведь Западная Европа идёт к осуществлению этого принципа совершенно независимо от нас. Новые экономические тенденции стали обнаруживаться во Франции и в Англии задолго до того, как барон Гакстгаузен рассказал немцам о нашем общинном землевладении; а французы и англичане узнали об этом нашем обычае от немцев ещё позднее, – чуть ли не вчера только или третьего дня. Их мыслители нашли истину без помощи знаний о нашем быте; они и не подозревали даже, когда составляли свои теории, что у одного из русских племён сохранилось общинное землевладение. Распространялись и распространяются до сих пор их мысли в Западной Европе также без всякого отношения к нашему обычаю: ни для кого из приверженцев новых теорий на Западе не служит он доводом в пользу новых теорий. 

У Европы свой ум в голове, и ум гораздо более развитый, чем у нас, и учиться ей у нас нечему, и помощи нашей не нужно ей; и то, что существует у нас по обычаю, неудовлетворительно для её более развитых потребностей, более усовершенствованной техники; а для нас самих этот обычай пока ещё очень хорош, а когда понадобится нам лучшее устройство, его введение будет значительно облегчено существованием прежнего обычая, представляющегося сходным по принципу с порядком, какой тогда понадобится для нас, и дающим удобное, просторное основание для этого нового порядка».

В ёмких строчках последнего абзаца заключена фактически вся программа большевиков, которую они с успехом внедрили на 1/6 части Земли. Но если бы автор этих строк увидел то, что они сотворили, то, наверное, сам снова добровольно уехал бы в ссылку в Вилюйск.

Теперь по существу. Остановимся на этих трёх личностях, которые прекрасно понимали и разбирались в ситуации, сложившейся в тогдашней России. И Чернышевский, и Керенский оба называют это фактически атавизмом, оставшимся в наследство от первобытных времён. У Керенского мы даже слышим нотки пренебрежения «примитивный кооператив». А о Петре Аркадьевиче и говорить нечего. Это аристократ, столбовой дворянин. Для него не было никаких сомнений – уничтожить и стереть в пыль эти архаичные, никому не нужные связи, которые только тормозят прогресс и развитие аграрного сектора России: «Мир, община – древняя модель, нечто вроде примитивного кооператива: земля принадлежит не тому или иному крестьянину, а всей коммуне. Перераспределяются участки в зависимости от увеличения или уменьшения числа едоков».

Давайте более подробно разберёмся в высказывании первого российского премьер-министра.

В общем всем понятно: земля – это пашни, луга, сенокосы и т. д. На сельском сходе уважаемые граждане села делят участки между всеми членами коммуны. Главный принцип делёжки – это состав семьи, то есть количество её членов. Иначе говоря, сколько нарожает русская баба детишек – столько и будет у мужика земли. Если зреть в корень, видно, что в общине земля не принадлежит никому, и ухаживать за ней, а тем более повышать её плодородие никто не будет. Никому нет до этого дела, так как всё равно твои труды пойдут прахом. Через несколько лет участки снова перераспределят. Замкнутый круг. Ни о каком развитии, ни о какой агротехнике и прочих научных подходах тут не может быть речи. Как была соха, так и осталась, родимая.   

«Столыпин хотел распустить, уничтожить русскую аграрную коммуну – то, что называлось «мир», и создать систему частных крестьянских ферм – «хуторов». Создать класс сильных, инициативных крестьян-собственников», – поясняет Керенский. В этом тезисе два главных момента: «хуторов» или «отрубов» и «класс сильных, инициативных крестьян-собственников». Обратите внимание на слово «инициативных». Что делает добросовестный и трудолюбивый крестьянин, получивший землю в частную собственность? Гадать нечего – работает. Ему недосуг следить, у кого баба более плодовита, у него пахота, посев, покос и так далее. Но уважаемые господа-реформаторы и теоретики не учли, или, скорее всего, не придали значение одной очень важной детали, которая сразу не бросается в глаза. Есть такое выражение в русском языке: «Валять дурака». Оно уходит корнями глубоко в века и прочно закрепилось в фольклоре. Ванька-дурак, Емеля на печи – это не просто сказочные персонажи – это плоть от плоти вот этого самого мира, об основной жизненной позиции которого – лежать на печи и надеяться на авось – так нелицеприятно отзывались почтенные господа Чернышевский, Керенский и Столыпин.  

Главная идея Столыпина – дать возможность фермерам перейти к производству товарной продукции: зерна, мяса, молока, технических культур. Производство зерна автоматически означает строительство элеваторов, мельниц, заводов по производству макаронных изделий и т.п. Производство мясных изделий – комбинатов, молочных – ферм и молочных заводов и т.д. Готовую продукцию надо ещё довезти до потребителя, что подразумевает бурное строительство дорог. А главная беда России, известно, дороги и дураки.

Кстати, в эпоху великой депрессии Германия и Америка начали свой подъём со строительства автобанов: на них были нужны рабочие руки, которыми с радостью становились безземельные крестьяне и разорившиеся фермеры. В России этого, к сожалению, при Столыпине не произошло – индустриализация произошла спустя двадцать лет во многом также руками лишённых земли крестьян. Что помешало подъему ранее?

За пять лет своей деятельности Столыпин смог создать добротные хозяйства, но их было ничтожно мало для такой огромной страны. Потом его убили в Киеве, и реформа прекратилась. Всё пошло по кругам своим. Александр Керенский очень сожалел о таком исходе. Ведь если бы Петру Аркадьевичу удалось разогнать паровоз «аграрной реформы», то Россия пошла бы совсем по другому пути развития – конституционному, полагал бывший премьер. Парламент – оплот любой демократии – уже работал бы на полную мощь. Именно аграрный сектор дал бы импульс для развития всей остальной экономики страны.  Было бы продовольствие – была бы стабильность. Постепенно западный капитал стал бы вкладывать средства в развитие нефтяной, горной и других отраслей промышленности. Появились бы деньги. И уже не пришлось бы ради коллективизации и индустриализации безжалостно уничтожать миллионы ни в чём не повинных людей – виноватых лишь в том, что им, волею судьбы, достались вот такие правители.

Глава Временного правительства вспоминает, что летом семнадцатого года в обеих столицах и других городах России кипела и бурлила общественно-политическая жизнь. Были организации адвокатов, банкиров, рабочих, крестьян, художников, поэтов, писателей, всех не перечесть. А сколько действовало политических партий: эсеры, кадеты, социал-демократы, меньшевики и так далее, вплоть до черносотенных организаций. Все они имели свои программы, свои планы на будущее и верили, что в споре рождается истина. Именно в бурных парламентских дебатах могли бы быть выработаны более или менее приемлемые решения по дальнейшему развитию страны. Но, к сожалению, не все разделяли эти мысли. Была немногочисленная партия, лидер которой заявил: «Мы пойдём своим путём!» Мало того, что сами пошли, так ещё загнали страну в дыру, из которой она до сих пор не вполне выбралась. 

Святая святых любого человека – его подсознание. Психика – это и есть характер человека, его движущая сила и желания. Чем же мотивировались вожди большевистского движения? Ульянов-Ленин, принявший в юности обет отомстить царскому режиму за казнь брата Александра, сам не заметил, как превратился в одержимого маньяка, для которого жизнь человека – пустой звук. Его подсобник Джугашвили (сын сапожника) вообще не имел никаких моральных, нравственных устоев. И недоучившийся семинарист, и его старший наставник, несостоявшийся юрист, имели лишь одну страсть – неограниченную власть. А для достижения этой цели все средства хороши. Их не интересовало в чём чаяния и желания народные. Они лишь ловко использовали сложившуюся ситуацию и старались из всего выжать для себя пользу, а себя выставить в эдаком радужном свете – в амплуа благодетелей самой обездоленной, по их меркам, части народа. И Россия-матушка им эту бедняцкую часть преподнесла  в самом лучшем виде. Со всех краёв великой и необъятной уже давно слышался недовольный гул: на полатях, на печах просыпались одуревшие от сна и самогона Емельки и Ваньки, любители плодовитых жён. 

Но как мечты воплотить в действие? Нужна была хоть какая-то легитимность. Её большевикам заменили классические принципы всех завоевателей и узурпаторов: разделяй и властвуй, экспроприация экспроприаторов, грабь награбленное. Против них и ленивый не устоит. Для поддержания стратегии придумали классовый подход: недоволен – классовый враг! Тупой бездельник Полиграф Полиграфыч – труженик, а его творец профессор Преображенский Филипп Филиппович тунеядец, потому, что у него сорок пар штанов и происхождение из семьи кафедрального протоиерея. Емелькам и Ванькам-дуракам, как в сказке, досталась скатерть-самобранка – необъятное поле приложения силы: ничего не делай, не учись, не напрягай мозги, а грабь, убивай, насилуй направо и налево!

Убийственную характеристику основным чертам этого типа людей дал А.П. Чехов. Читая его рассказ «Скука жизни», я, как и автор, был до глубины души возмущён одним фактом. Во время посевной компании у многих крестьян не оказалось семян, и земство выделило им овёс. Совершило благое дело. Деятели из земства, как радетельные отцы, позаботились о своей пастве и снабдили её посевным материалом. А как же распорядились им мужики? Посадили на поля? Ничего подобного! Весь овёс уже вечером валялся в подсобке местного кабатчика, а неблагодарные мужики весело отмечали удачную сделку. Главный герой рассказа, отставной батарейный командир Аркадий Петрович возмущается и называет мужиков «скотами». А можно ли иначе относиться к таким типам, на чьи беды откликнулись благородные люди, а облагодетельствованные всё пропили?.. Я тоже пошёл на поводу этой мысли, и, как Антон Павлович и его раздражительный герой, был возмущён безобразной выходкой мужичков. Но оставим в сторону эмоции и взглянем на проблему более спокойно. В конце царствования Александра III в Саратовской и Пермской губерниях земства провели эксперимент: закупили сельхозинвентарь, лошадей, коров, купили землю и создали коммуну. Собрали с округи всех безлошадных босяков и сказали: «Вот, беднейшие мужички! Вам всё необходимое, только трудитесь и процветайте на благо Отчизны и себя!» Сердце содрогается от умиления и пафоса – ну какие милашки, какие душки – эти сотрудники земства!.. И что же, пошло дело? Осенью половина лошадей и коров сдохла от бескормицы, а инвентарь разворовали и продали по мелочам. Так все и заглохло. А почему? Потому ли, что крестьяне – «скоты»? Совершенно конченные создания, для которых нет ничего святого? Нет! Они тоже люди тоже думают о последствиях «благотворительной акции» и видят её перспективу. Многие из них, я уверен, с жалостью и сожалением смотрели на то, как бездарно и напрасно были растрачены муниципальные средства, не принеся никому пользы. Но мужики понимали главное: если лошадь, корова, соха никому не принадлежит – никто за ними и не будет смотреть. Коли сегодня на лошади попахал Ванька, завтра Петька, а послезавтра какой-нибудь Анисим, то лошади скоро конец придёт. Отсюда и такая реакция крестьян. Раз с ними никто не считается, не принимает во внимание их доводы и чаяния, отчего они-то должны идти на поводу напыщенных, но недалёких благодетелей? Не лучше ли напиться на халяву?..

Опять тот же гордиев узел, который на Руси не могут разрубить испокон веков. Я уверен, что большинство русских крестьян хотели и умели трудиться. Но такой возможности им никогда не давали. Главной целью крестьяне считали пользоваться плодами труда на собственном земельном наделе. Это – справедливо. Они граждане этого государства и имеют полное право на кусок родной земли. Но история распорядилась так, что они всегда оказывались в дураках.

Даже если проанализировать хронику народных восстаний, видно, что простой крестьянин, принимая в них участие, думал лишь о земле, о свободном, экономически целесообразном труде, который приносил бы прибыль  и достаток. Ни о каких особых путях развития России простой селянин и не помышлял. Его заботили насущные проблемы. Явным заблуждением было бы полагать, что участники восстаний Разина, Булавина, Пугачёва думали о великой роли России и её особой миссии на Земле. Крестьяне мечтали лишь о том, как избавиться от кровопийц, присосавшихся к их «телу», то есть труду, и начать заниматься простым и полезным делом – земледелием. И за это элементарное желание они жестоко поплатились. Активную, энергичную, самодостаточную часть народа истребили бесконечными казнями, истязаниями, раскулачиванием и коллективизацией. Генофонд нации обеднел, практически оскудел в результате интенсивного векового фактически геноцида.

 Рисовка и то, что мы бы сегодня назвали «выпендрёжем», и есть характерные признаки явления «валять дурака». Оно и дает ничтожный процент населения под кодовым названием «Ваньки и Емельки». Однако генотип, порождённый тысячелетней историей, расплодился, просочился во все поры жизни народа, в социум, и задаёт ритмы, выгодные только ему. «Емелек» не заботит судьба народа. Лишь бы им было сытно и беззаботно. А дураки всегда найдутся. Главное умело и вовремя сболтнуть очередную чушь – и кусок хлеба с маслом и колбасой тебе обеспечен.   

Недавно случайно прослушал шедевр доморощенного евразийца (уже и название себе придумали!). Опять та же песня про особый путь Руси, её богоизбранность и т.п. Это старый принцип – разделяй и властвуй. Говорит такой деятель простому русскому человеку: мол, смотри, условная немчура бездуховная, а мы – да просто светимся изнутри лучезарными нимбами, ну просто ангелы небесные, мои милые братья и сестры. И доверчивая паства идёт ему на поклон за советом. Глядь, он уж не доморощенный, а уважаемый пророк, защитник национальных ценностей.

Если хоть немного поразмыслить, то станет ясно, что всё это шито белыми нитками. История любой страны мира уникальна и неповторима. Разве история Буркина-Фасо повторила историю Зимбабве? У каждой из этих стран своя, ни на кого не похожая судьба. Но жители тех государств не стали бить во все колокола, что их путь – это путь избранных или отмеченных богом. Им даже в голову такое не пришло! Как отпечатки пальцев, как узоры на шкуре зебры, история всех стран мира – это уникальный неповторимый путь, пройденный народом. И делать из этого фетиш – нечестная игра. То же самое духовность. Духовно одарённые люди есть у любых народов, как и яркие их противоположности. Поэтому нельзя сказать, что один народ духовный, а другой совершенно лишён такого качества.

Инфантильный ребёнок, став взрослым и ничего толком не добившись из-за собственных гиперкомплексов, с завистью и ненавистью смотрит на более успешных сверстников, бубня себе под нос: «Всё равно я лучше вас всех, я лучше!» И, за неимением реальных достижений, высасывает из пальца всякие небылицы, лишь только бы казаться более значимым, чем есть. А в конечном итоге: сам не понимает того, что только загоняет себя в угол, в самоизоляцию от окружающего мира, прочь от развития и прогресса. 

Ещё один шедевр «евразийства»: мол, на западе частная собственность, а в России (в виду её исключительной духовности) этой самой частной собственности нет. Мол, она (частная собственность) существует только у нравственно подпорченных и морально разложившихся народов загнивающей Европы и Америки. Давайте попытаемся разобраться, что это за бука «частная собственность», кто её придумал, и с чем её едят? Во-первых, это объективный экономический закон, который существует в природе, независимо от того, кто и как его трактует. В природе много законов, которые отрицать просто неразумно. Частную собственность придумал не Адам Смит, не Шарль Фурье, не Конфуций. Закон частной собственности был, есть и будет всегда, нравится это кому-то или нет. Во-вторых, единственный критерий, по которому можно его судить – это умение и желание того или иного народа усвоить  основные принципы этого закона и правильно использовать на практике, принося себе и своим близким пользу и достаток. Другого подхода к частной собственности нет. В-третьих, если кто-то, в силу тех или иных причин, не смог или не захотел усвоить основных параметров этого закона, то остается в нищете и забвении. И в этом нет ничьей вины, кроме его собственной. 

Вернёмся к основной теме статьи – аграрной. Как решили эту щепетильную проблему большевики? Ничего нового и оригинального они не придумали. Те же дедовские методы, обильно политые безвинной людской кровью и горькими слезами. Да и откуда ждать от этих малограмотных и беспринципных типов чего-нибудь дельного и человеческого? Совершенно ничего не понимая в аграрном вопросе, они без зазрения совести решили, что имеют право решить эту сложнейшую задачу.

Лучшим фактическим материалом об аграрном вопросе я считаю хрестоматийное произведение, посвящённое коллективизации на селе: «Поднятую целину» М.А. Шолохова. Его сюжет всем, надеюсь, памятен.

«Двадцатипятитысячник» Семён Давыдов прибыл на донской хутор «Гремячий лог» проводить линию партии – создавать там колхоз. Вкратце, кто такие двадцатипятитысячники? На ноябрьском пленуме ВКП(б) 1929 года было решено для поднятия сельского хозяйства направить в село 25 тысяч рабочих с крупных промышленных предприятий. Если трезво подойти к этой ситуации, то сразу возникнет резонный вопрос: как могут поднять сельское хозяйство рабочие с крупных заводов, если они ничего не смыслят в аграрной сфере? Какую пользу они могут там принести? Ответ очевиден: никакой. Но партия велела – комсомол ответил «есть»! Волюнтаризм – это палочка-выручалочка вождей СССР.

Итак, Семён Давыдов, путиловский слесарь, оказался на Дону с ответственной миссией организации колхоза. Здесь я считаю уместным вновь обратиться к высказываниям Н.Г. Чернышевского (см. в начале статьи): «...а для нас самих этот обычай пока ещё очень хорош, а когда понадобится нам лучшее устройство, его введение будет значительно облегчено существованием прежнего обычая, представляющегося сходным по принципу с порядком, какой тогда понадобится для нас, и дающим удобное, просторное основание для этого нового порядка». Напомню, о чём идёт речь в этом отрывке: «прежний обычай» – это крестьянский «мир», а «новый порядок», «лучшее устройство» – это  сельская коммуна, идея социалистов-утопистов. Не забывайте, ведь Н.Г. Чернышевский – один из основоположников этого учения. И для него было ясно, что рано или поздно в России сложится ситуация, когда его идеи найдут реальных последователей и исполнителей. И время пришло. Но и Ленин, и Сталин использовали эти идеи только для того, чтобы укрепить свою власть. Им было глубоко безразлично то, что действительно заботило крестьян, их интересовала только безграничная власть. А для её установления нужно, чтобы все были винтиками и шурупчиками в механизме.

В связи с этим я хотел бы несколько слов уделить одному деликатному обстоятельству. Сознательно ли Михаил Александрович Шолохов принял сторону большевиков, или это была вынужденная мера? И понимал ли писатель такого масштаба всю драматичность происходящего или вправду думал, что коллективизация – это панацея от всех российских бед? Обратимся к тексту.

Лукич считался на хуторе первостатейным хозяином, человеком большого ума и лисьей осторожности. Приезжему (Половцеву, своему бывшему командиру, есаулу) стал жаловаться: в двадцатом году вернулся к голым стенам, все добро оставил у Чёрного моря. Работал день и ночь. Новая власть в первый же год вымела по продразвёрстке все зерно вчистую, а потом он и счёт потерял сдачам: сдавал и хлеб, и мясо, и масло, и кожу, и птицу, платил налоги... Теперь — новая напасть. Приехал из района какой-то человек и будет всех сгонять в колхоз. Наживал своим горбом, а теперь отдай в общий котёл?

Второй работящий казак – Тит Бородин. А тот человек, о котором толковали Яков Лукич Островной и Половцев, в прошлом матрос, а потом слесарь Путиловского завода Семен Давыдов, вначале созвал собрание гремяченского актива и бедноты. Присутствовавшие записались в колхоз дружно и утвердили список кулаков: попавших в него ждала конфискация имущества и выселение из жилья. При обсуждении кандидатуры Тита Бородина возникла заминка. Секретарь хуторской ячейки компартии Макар Нагульнов, в прошлом красный партизан, объяснил Давыдову: Тит — бывший красногвардеец, из бедноты. Но, вернувшись с войны, зубами вцепился в хозяйство. Работал по двадцать часов в сутки, оброс дикой шерстью, приобрёл грыжу — и начал богатеть, несмотря на предупреждения и уговоры дожидаться мировой революции. Уговорщикам отвечал: «Я был ничем и стал всем, за это и воевал».

«Был партизан — честь ему за это, кулаком сделался — раздавить», — ответил Давыдов. На следующий день, под слезы выселяемых детей и женщин, прошло раскулачивание Тита.

Итак, судя по тексту, автор романа прекрасно понимал, о чём пишет. Характеристики, данные Якову Островному и Титу Бородину, не вызывают у меня сомнений, что хотел сказать Шолохов думающему читателю. Понятно, что открыто свою точку зрения он не мог донести до современного ему читателя. Оставался эзопов язык – имеющий глаза – да увидит, имеющий уши – да услышит. Так что вдумчивый читатель мог без труда разобраться, в чём дело. Но время на дворе, к сожалению, было лихое. Всем заправляли большевики, для которых главным было уничтожить любую самостоятельную, думающую оппозицию. В ход шло всё: обман, подтасовки, шантаж, насилие и террор. Спектр их грязных инструментов был много богаче и изощрённей, чем даже описано в романе. Давыдов, не задумываясь, рубит сплеча: «Был партизан – честь ему за это, кулаком сделался – раздавить». Вот и вся его деятельность на сельской ниве – давить, разорять, пускать по миру. Психология обычного опричника. Эти «двадцатипятитысячники» были опричниками сталинского режима. Разве Давыдову было интересно, как ведут хозяйство крестьяне? Ничего подобного! Он знал только одно – партия приказала давить любые проявления самостоятельности и деловитости. Все должны зависеть от центра. Как там решат, так и будут жить крестьяне. И жили они в стране Советов без паспортов на свои трудодни. Опять по принципу «разделяй и властвуй». Крестьяне делятся на бедноту и кулаков. Но Шолохов прекрасно дает понять, кто такие на самом деле эти кулаки. Это те самые фермеры, которые требовали лишь одного: дайте нам возможность спокойно трудиться. Мы не просим от вас ничего, только не мешайте нам! Как и в случае с реформой Столыпина, сторонники злополучного «мира» оказались сильней и окончательно разгромили зачатки свободного, цивилизованного труда. 

В романе «Поднятая целина» подтверждаются основные тезисы моей статьи. Активную, самодостаточную, энергичную часть народа истребили. Чем Островной и Бородин провинились перед Советами?  Просто честно и добросовестно трудились. А это не нравится кому? Ванькам и Емелькам. Подумаете, что я несу бред? Тогда перечитайте роман: чем на самом деле занимаются представители советской власти? Давыдов приехал в Гремячий лог с целью создать колхоз, то есть уничтожить все самостоятельные рентабельные хозяйства, которые не на бумаге и не в пламенных речах верных ленинцев дают реальную продукцию: зерно, мясо, молоко и т.д. И что же дальше? Раздавив кулаков, он, от нечего делать, заводит шашни с Лушкой, бывшей женой Нагульного, потом шарахается то на пахоту, то к Варе. Короче, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. А чем же занимается убеждённый коммунист Макар Нагульнов? Заглянем к нему в хату. Уже ночь на исходе, звёзды на небе гаснут, а рьяный партиец сидит за столом с огарком свечи и что-то читает. Что же он так упорно изучает? «Капитал» Маркса? Нет! Он учит английский язык. Для чего? Чтобы на практике познакомиться с достижениями британских или американских работников-аграриев? Может, он хочет перенять их передовой опыт в разведении ангусов или герефордов и завалить Страну Советов мраморным мясом? Ничего подобного! На уме у этого деятеля мировая революция. Мечтает он о том, как сколотить где-нибудь в графстве Суррей из забулдыг местных пабов большевистскую ячейку и, поймав какого-нибудь сквайра Джона или Пита, пытать его с наганом в руке на чистом английском языке: «Пил кровя у англицких рабочих, гнида?»

И самое печальное во всём этом то, что десятилетиями нам вбивали в головы эту пропаганду. Какие-то никчемные, ничтожные типы в её зеркале предстают перед нами глянцевыми героями. Пропаганда пустила глубокие корни, и миллионы людей по-прежнему думают, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. М.А. Шолохов выполнил свою работу отлично. Показал без прикрас и донёс до нас обстановку той эпохи.

Чего же добились большевики, уничтожив кулаков? А самого главного – в Стране Советов все, от мала до велика, полностью зависят от центра. Кто такой кулак? Это экономически независимый хозяин, который сам решает свои проблемы, а также проводит независимую экономически выгодную политику. А большевикам нужны такие конкуренты? Конечно, нет! Им нужны во всём зависимые от них рабы, которые безоговорочно выполнят любые их (по большей части бездумные) приказы и планы.

Итак, игнорируя здравый смысл и идя наперекор объективным экономическим законам, большевики установили в СССР режим, нужный только им, чтобы держать миллионы граждан в повиновении. Других целей у них не было. Чтобы добиться полной гегемонии, они уничтожили всё, что могло им составить конкуренцию. И то социально-экономическое разнообразие в российском обществе, которое, по свидетельству А.Ф. Керенского, сложилось на рубеже XIX и XX веков, было с успехом уничтожено большевиками. Та культурно-морально-эстетическая среда, которая существовала в России в канун 1917 года, была начисто истреблена карательными организациями ВЧК и ОГПУ. И ныне потеряна безвозвратно. А завершили эту грязную кампанию бравые хлопцы из КГБ.

Этот процесс можно сравнить с поверхностным тонким плодородным слоем почвы – гумусом. Представьте себе степную зону с богатыми чернозёмами и особые участки – разнотравье. (Есть хорошее описание таких мест у Н.В. Гоголя в повести «Тарас Бульба») Это лучшие земли на планете. И вдруг там находят уголь, залежи меди или алюминия. И начинается разработка. Гумус снимают за ненадобностью, раскапывают породу и всё пускают в отвал. Через полвека руда кончается, и месторождение забрасывают. И остается исковерканная бесплодная пустыня, на которой уже ничего не растёт. Только пыльные бури и экологические проблемы. Так и российским аграриям остались отчаяние и безысходность.

В интервью «Комсомольской правде» академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв с горечью констатировал: «Я живу с ощущением расставания...» О чём хотел поведать читателям этот человек, посвятивший всю жизнь пропаганде русской культуры? На его глазах рушилось всё, что было ему дорого и составляло его сущность. Мир, который казался незыблемым, уходил из-под ног. Да, он, как и Лев Николаевич Гумилёв, был осколком, последним всполохом такого прекрасного явления, как Серебряный век. Уходят такие люди, забирая с собой последние отсветы прошедшей эпохи, и остаётся серая унылая действительность, наполненная безликими злобными тенями, ползающими в зловещей тишине, как тараканы. Набатом звучит в ушах констатация Лихачева: «...Инфляция слова, забалтывание высоких понятий – это же не менее пагубно для души и русского языка, чем партийная цензура. И результат тот же – немота. Тогда сказать было нельзя, а сейчас нечего».

Вот вам реальные доказательства деградации общества. Академик Лихачёв прекрасно показал, как всё произошло: «Страна без уважения к другой личности. Какие отношения вообще возникают с детства, со школы, если девочки начинают матюкаться?» В современном обществе мат стал не просто нецензурной речью, а своеобразным мерилом достоинства человека, его социальным статусом. Скажете, чушь? Но она возведена в идеал. И для многих тут нет ничего удивительного: умеешь матюкаться – значит свой, крутой пацан. «Если бесстыдство быта переходит в язык, то бесстыдство языка создаёт ту среду, в которой бесстыдство уже привычное дело», – резюмирует Д.С. Лихачёв. А ведь язык состоит из слов, которые и составляют словарный запас. Человек мыслит словами, складывая из них предложения, которыми выражает свои мысли и чувства. А если словарный запас ограничен матом и жаргоном, то и мыслительная деятельность такого индивидуума соответствующая.

 Несколько примеров для наглядной характеристики положения крестьян на Руси. Во второй половине XIX века в среде образованной русской молодёжи началось так называемое «хождение в народ», одним из идеологов и вдохновителей которого был А.И. Герцен. Молодые народовольцы (в большинстве своём студенты) уезжали в сельскую местность и вели там просветительскую работу. Но главной задачей себе они ставили подготовку революции и свержение существующего порядка. Они призывали крестьян к неповиновению и бунту, но их затея не имела реальных последствий. Крестьяне никак не отреагировали на эти призывы. К концу века движение затухло. К чему этот пример? А к тому, что все, кому не лень, на Руси использовали крестьян в своих корыстных целях. Народовольцы горели желанием использовать крестьян как орудие в амбициозных планах по переустройству России. Позже, в начале XX века, большевики насладились плодами трудов народовольцев и использовали крестьян как пешек, заманив в свои сети благими лозунгами о куске собственной земли. Но, использовав их, большевики расправились с ними жестоко и бесцеремонно. «Крестьяне – собственники, и с ними приходится бороться». (В. И. Ленин ПСС, т. 40, с. 509)

Русский мужик всегда был разменной монетой в дьявольский игре различных сил. По большому счёту, никому не было никакого дела до истинных интересов этого обездоленного сословия. Крестьянин всегда был на обочине жизни. И поэтому А.П. Чехов устами всё того же батарейного командира из рассказа «Скука жизни» называет его «объектом социальной скорби». Тут и сарказм, и ирония, и пренебрежение.

Как ещё эта тема отображена в искусстве? В поэзии это, конечно же, Н.А. Некрасов – непревзойдённый летописец страданий и лишений крестьян. Ему вторит и А.А. Блок: «Россия! Нищая Россия! Мне избы серые твои...» Фактически бесправное угнетённое состояние крестьян возводится плеядой поэтов в идеал, узаконивая их убогое существование. Об истинных причинах такого положения крестьянства ни слова! Табу. А ларчик-то просто открывался. Дайте крестьянину право собственности на землю, и все проблемы он решит сам, без чьей-либо помощи. А воз, как говорится, и ныне там. Ничего не изменилось.

Для «комплекта» разберём стихотворение Н.А. Заболоцкого «Ходоки». Я считаю, оно напрямую касается нашей темы. Сразу оговорюсь, поэт, безусловно, художник, запечатлевший явления современной ему действительности с удивительной точностью и скрупулёзностью.  Образ крестьян разрушенной разорённой России предстаёт перед нашим взором с такой поразительной живостью и правдивостью, что мы с первых строк погружаемся в атмосферу тех лихих лет. Это голод и буря, «крик в комендатуре, человечье горе без прикрас».

  Пройдя по разорённой стране, ходоки попадают в Смольный к самому главному человеку – товарищу Ленину. Вспомним картину В.А. Серова «Ходоки у Ленина». Между Лениным и ходоками завязывается разговор на животрепещущие темы. Но, как мы полагаем, главное желание крестьян – это взять в собственность личный участок земли. А о чём же идёт беседа в кабинете Смольного? Вождь мирового пролетариата не придумал ничего нового и, выражаясь современным сленгом, «проехал по ушам» доверчивых крестьян:

 

Говорил о скудном их районе,

Говорил о той поре, когда

Выйдут электрические кони

На поля народного труда,

 

Говорил, как жизнь расправит крылья,

Как, воспрянув духом, весь народ

Золотые хлебы изобилья

По стране, ликуя, понесет.

 

Доведя со своими сообщниками богатую страну до голода, он без зазрения совести морочит голову простым труженикам. Не вправе ли мы назвать его авантюристом?..

Но, как и Некрасов, и Блок, Заболоцкий тоже возводит в культ нищету и убогость. «Чёрствые ржаные кренделя», которыми ходоки угостили Ленина, вдоволь наслушавшись от него сказок о светлом будущем, «ели все. И горьким был и вкусным скудный дар истерзанной земли». Идеализация этих отрицательных черт жизни стала коньком многих русских поэтов и художников. Это на первый взгляд кажется, что стихи безобидные. На самом деле они создают тот пласт подсознания, который и формирует мировоззрение человека. На генетическом уровне человек постепенно усваивает, что доля русского народа – всегда влачить такое жалкое существование. А это на руку власть предержащим. Нищими легко управлять.

Ещё одна интересная деталь. В самый расцвет советской эпохи в советском искусстве прозвучала реальная оценка вопроса, что произошло с человеком труда в Советской России. Гениальный режиссёр Леонид Гайдай в фильме «Операция Ы» в киноновелле «Напарник» прекрасно показал это. Главные персонажи фильма, студент Шурик и хулиган Федя, встречаются на стройке. Это два типа, которые олицетворяют два подхода к труду, две концепции, которые испокон веков ведут непримиримую войну на Руси. В гротескной форме Гайдай изображает их. Шурик – трудяга (нетрудно догадаться, кто это в логике настоящей статьи). Федя – типичный Ванька-дурак или Емелька на печи. Тут даже нет никакой ретуши, всё нарочито и напоказ. Шурик хоть как-то стремится противостоять наглому бесцеремонному нахрапу зажравшегося тунеядца, но Федя – хозяин положения. Он уже выстроил целую теорию, где Шурику уготована роль прислуги при нём. Он, Шурик, видите ли, должен работать над Федей, повышать его сознательный и культурный уровень, чтобы он рос над собой, а этот злыдень тем временем будет жрать (непременно с компотом!) да спать. Да, это гротеск. Но как всё жизненно! Человек труда, отчуждённый от результатов своей работы, становится жалким, обездоленным. А проходимцы, бездельники и лоботрясы правят балом. Хотя советские пропагандисты со всех трибун неустанно объявляли всему свету, что только они смогли создать для человека труда идеальные условия, на практике, «внутри» оных условий всё было гораздо прозаичней и безобразней. 

Но что мы всё о грустном? Революция – уже дело давно минувших дней. Прошло с её пор сто лет. Другими стали страна, люди, мир. Казалось бы, на горизонте появились изменения, которые предвещают благие вести. В России начали давать землю. И, заметьте, бесплатно. Бери – не хочу! И ведь нашлись те, кто потянулись за гектаром аж на край света. Где-то там, за дымкой, на берегу студёного океана есть земля обетованная. Что ж их тянет в эти дали? Может, их очаровала романтика? Может, они «едут за туманом и за запахом тайги»?..

Нет. Извечная тяга к земле, к экономической независимости живет в людях. Даже на краю земли, у чёрта на куличках человек мечтает получить клочок земли, где бы он мог жить по своим правилам и не зависеть ни от кого. Это и есть частная собственность. Это институт, который создает условия для полноценной жизни человека, в которых индивидуум может полностью реализовать свой творческий, экономический и другие потенциалы, раскрыться как личность и найти достойное применение своей энергии. Когда он уверен в завтрашнем дне, когда он знает: всё, что он сделает, останется его детям. И в будущем они будут жить счастливо и в достатке.

Хочется верить. Но за трескотнёй рапортов, где каждый пытается убедить нас, что только он прав, я внезапно понимаю: это уже было когда-то. При Столыпине. Но даже робких намёков на то, какой бы могла быть жизнь в России если бы конституционная реформа начала XX века изменила страну, и аграрная реформа Столыпина была бы завершена, в прессе нет. Кажется, что в наших генах пульсирует одна-единственная директива: об этом говорить нельзя. Табу. Крамола.