Лариса Сонина

Реинкарнации Голема [На достаточных основаниях. Стихотворения / Сост. Я. Грантс. — Челябинск: Издательство Марины Волковой, 2013.]


    Сам по себе факт коллективного сборника из произведений поколения двадцатилетних уже свидетельствует о некотором экспериментаторском бесстрашии, отличающем составителя. Нынешнему провинциальному книгоизданию такая разборчивость свойственна далеко не всегда: под одну обложку часто верстают всех — от школьника до пенсионера. В одном поколении рядового города-миллионника сейчас трудно найти хотя бы десяток молодых поэтов примерно одинакового уровня — даже крепких середнячков. Однако Янису Грантсу эксперимент удался, и его подопечные — шестнадцать молодых дарований — отнюдь не лопочут под общей обложкой, как вроде бы предначертано им самой кармой такой книги, но выстраивают и обустраивают свое литературное пространство. Стержнем пространственного мироустройства, вне сомнения, является стихотворение Елены Оболикшты (да, она теперь тоже — челябинский автор; переехала из Екатеринбурга пару лет назад):

    

    …переворачивая листву отказавшись выпить

    голем идет к обрыву с обрыва в припять

    смотрит пока вода не вмерзает в тело

    голем бежать по льду непростое дело

    

    ветрены города и дома без окон

    жил будто насекомое в белый кокон

    смерти своей глядел говорил не больше

    выше деревья только в опальной польше

    

    смотрит вперед сухими как соль глазами

    в поезде разбивающемся в рязани…

    

    К этому стержню ближе всего примыкают стихи Владимира Тарковского и Дмитрия Машарыгина. Метафизическое обоснование искусственности жизни—смерти—сумасшествия у Тарковского вылилось в развернутый цикл под названием «Три истории. Катарсис». Короткие поэтические повествования про Мартина, который боялся медуз, про Кевина, с которым «что-то не так», и про «странное исчезновение Марты» — девочки «с волосами цвета лукового пера» — завершаются многое объясняющим, хотя и содержащим весьма условные приметы, текстом:

    

    Кевин, Мартин и Марта в одной палате

    Не разговаривают друг с другом с момента встречи.

    Все одиннадцать лет наблюдают похожий вечер.

    Как бы ради чего-то, словно чего-то ради,

    

    Путешествуют по коридору с одной надеждой,

    Что коридор — это некий вагон, бегущий

    В некий запасник, где временно дремлет будущее

    Между двух станций, где-то двух станций между.

    

    Условная, ритмическая торопливость героя в случайных обстоятельствах времени и места у Дмитрия Машарыгина внезапно переходит в почти романсовый надрыв, передающий и клиповое сознание жителя современного мегаполиса, и его тоску по свободному протяженному времени и открытым пространствам:

    

    трактиры ущелья кивание женщины вслед

    почти старику убегающему до равнины

    все дальше и дальше как будто бы не по земле

    а дальше и дальше — почти исчезая над ними…

    

    Субъект центральных текстов сборника всегда в своей основе иррационален: либо просто искусственен, либо вторичен — как порождение сна или бреда, либо ведет себя не в соответствии со своим возрастом, статусом, социальной ролью. Тем не менее он навязчив и повторяем, и название сборника — «На достаточных основаниях» — подчеркивает его право на вполне легальную жизнь. Такой подход вписывается в современную тенденцию, когда содержание поэтических текстов должно уходить от отражения переживаний среднестатистических людей и описания традиционных чувств и состояний — любви, тоски, страха, нежности, боли, страсти, смерти. Чувства у авторов сборника, как правило, сильны, но неопределенны. Непонятно, «о чем они», но при затягивающей ритмике большинства текстов, их отчасти клинической, отчасти ворожейной вязкости вопроса о смысле и не возникает. Субъект персоноцентричен, объект антропоморфен. Герой, заканчивая свое существование в стихотворении одного автора, тут же возрождается у другого поэта и продолжает рассказ о своем:

    

    на повестке зима. ты выходишь за черный квадрат

    как победа над солнцем, как будто из ленты нуар

    незаглавный герой. из карманов летят в тротуар

    пара тонких перчаток, что значит — без лиц и без дат

    (Евгения Рябинина. Нуар)

    

    Так, реинкарнируясь от автора к автору, герой-призрак, герой-символ постепенно становится осязаемым и фиксирует свое внимание на реальных, а не вымышленных приметах времени и места:

    

    троллейбусные и автобусные маршруты

    и их номера

    

    трамвайные маршруты

    и их номера

    

    листья яблонь

    сорта Розмарин

    

    листья груш

    сорта Александра Бера

    

    5 полезных бактерий

    48 часов

    

    tri slona

    семь слонов

    

    первая книга слов

    последняя книга слов

    (Андрей Черкасов)

    Нельзя не отметить, что большая часть текстов в сборнике — это отказ от традиционной формы стихосложения как в содержательном, так и в техническом плане. «На достаточных основаниях» — сборник, представляющий сплав авангарда, постмодерна и даже отчасти позднего символизма. Читать его любопытно, почти на каждой странице обращают на себя внимание метафоры: это и «кожура мандариновых копеек» — у Евгения Горбачева, и «мумия прошлого пианиста» — у Сергея Гордиевских, и «надтреснутый голос листвы» — у Артема Петрова. Время от времени сквозь лес метафор продираются сюжеты-ужастики, как у того же Евгения Горбачева или у Александра Букасева, или драматические сюжеты, как у Юлии Федотенко. По преимуществу сюжетность связана с темой материнства, отцовства, деторождения. И это тоже — нынешний тренд молодых авторов. При всей многослойности сборника сквозной его темой все равно остается герой-голем, искусственный интеллект, придуманный человек-зомби, который может исчезнуть, принеся много зла, а потом все равно возродится. Это такое коллективное бессознательное молодых челябинских поэтов, которого они боятся, но о котором все равно говорят.