Из цикла «11 космических секунд»

 

 

***

В развалинах быта –

робость и стыд.

Не лодка – корабль –

напоролся на быт.

Но песня придумана,

песня о том,

как вычерпать небо

звездным ковшом.

– Кому это надо? –

сказала она.

Не жить ей без неба,

хотя не луна.

 

***

Я строил

воздушные замки.

Но был ли в тех замках

я замкнут?

Казалось бы,

ездил по миру.

А, может быть, мимо?

А, может быть, мимо?

 

***

Буду жить, как живут поэты.

Без семьи, без гроша за душой.

Буду песни слагать «про это»

и «про то», как себя не нашел.

Буду жить, как живут поэты.

Может быть, где-то в дикой дали

мне местечко отыщет планета

на земле или в толще земли.

 

***

– Надоели сюжеты

с их разъятою пастью событий.

Мне метафору дай,

столь же яркою, как соитье.

Чтобы сердце мое

вышло горлом от страстных объятий.

Чтобы кровью оно

изошло метафоры ради.

Чтоб сплетение тел –

метафоричного и живого –

породило на свет то,

что этому свету ново.

 

– А свету этому

подай

чуть-чуть вина,

чуть-чуть страданий,

и он себе

построит рай

из всякой

дряни…

 

***

Игрушка:

пляшет человек.

На нитке, бедного,

таскают

А он,

калека средь калек,

за счастье

это почитает.

Игрушка:

пляшет человек…

 

***

Когда река течет века

по руслу неизбывных рек,

над ней из облаков река

течет в обратный век.

В те облака вхожу, как в дом –

в тот дом, что прежде жил во мне.

Здесь каждый угол мне знаком,

как взрыв сирени по весне.

И осыпаюсь я дождем –

туда, где ждет меня река.

В нее вливаюсь день за днем –

века…

 

***

Время, в котором мы жили,

явится между строк.

Непотаенное шило

и домотканый мешок –

вот все, чем мы овладели,

жизнь, без ветрил бороздя.

Плыли вперед – мимо цели,

прибыли в порт, там судья.

Выкличет он Фемиду

под наш оправдательный вздор.

И… Суд, я подмечу, закрытый.

Не оглашу приговор.

 

***

Когда

взрывается автобус,

осколки неба преломляются

подобно стеклу.

Кому-то в рай

выправляется пропуск,

а времени нашему –

в кромешную мглу.

 

***

И все-то, все-то  – ничего.

Зима, снежинки.

Речушка, крытая ледком,

как бы в простынке.

Изба, разбойное крыльцо –

ногам подсечка.

Заиндевелое винцо,

шальная печка.

И все-то, все-то – в полусверк

ушедшей ночи.

Летит, летит – сквозь жизнь, сквозь век,

ворчит, пророчит:

«Вот речка вскроется. Пойдет

в скелетном гуде.

И лишь того не кинет в пот,

кто жив не будет».

И все-то, все-то – трынь-трава.

Больной – в порядке.

Играет с веком жизнь-вдова,

играет в прятки.

 

***

И спутник старинных сказаний,

и пленник наследственных сил,

я нервно – стихом осязаний –

в словесных пределах бродил.

Вызваливал формулу чувства

из дебрей придуманных дней.

И Синяя Птица Искусства

стеклянно мерцала в окне.

Вломились незваные сроки,

оконные смяв миражи.

И снова судьба на пороге

у правды-неправды – души.

 

***

Извне – в излучены души,

в целебный воздух.

Магнитной тягой – миражи.

Но поздно-поздно…

Цветет сиреневый дымок,

меняет лики.

А сердце рвется между строк

в заблудшем вскрике.

 

Ефим Гаммер. Поэт, прозаик, художник, журналист. Родился в 1945 г. в Оренбурге. Жил в Риге. Окончил отделение журналистики Латвийского госуниверситета. Автор 18 книг. Литературные премии: Бунинская (М., 2008), «Добрая лира» (С-П., 2007), «Золотое перо Руси» (М., 2005, 2010) и ряда других. Роман о подростках «Приемные дети войны» был отмечен Фондом «Русский мир»  и золотой медалью премии имени С. Михалкова (М., 2012).  Живет в Иерусалиме. Работает на радио «Голос Израиля». Печатается в изданиях: России, США, Израиля, Германии, Франции, Латвии, Дании, Финляндии, Украины, Молдовы. Переводится на иностранные языки. Лауреат ряда международных премий по литературе, журналистике и изобразительному искусству.