Макс Неволошин

Рассказы

В прошлом – учитель средней школы. После защиты кандидатской диссертации по психологии занимался преподавательской и научно-исследовательской деятельностью в России, Новой Зеландии и Австралии. С 2003 года живёт и работает в Сиднее.


Публиковался в изданиях «Молодая Гвардия», «Мурманский Берег», «Новый Журнал», «Единение», «Топос», «Зарубежные Задворки», «Интеллигент»,  «Континент USA», «Новый Континент», «Наша Канада», «Обзор», «Квадрига Аполлона», «Гостиная», «Этажи», «Московский Комсомолец», «Эмигрантская Лира», «Крещатик», «Чайка» и других. В 2015 году вышла книга рассказов в чикагском издательстве «Bagriy & Company». В этом же году книга попала в лонг-лист премии «НОС». Финалист «Open Eurasia and Central Asia Book Forum and Literature Festival 2015».


 


Коннор


 


Одного из моих учеников звали Коннор. Его привели в середине года. Папа – крупная шишка в Exxon Mobil. Мама, естественно, домохозяйка. Пацан оказался слегка тормозной. Тихий, молчаливый. Безучастный ко всему. Одноклассники иногда его дразнили. Коннор реагировал вяло.


Как-то раз я объяснял ему принцип умножения с помощью так называемых бусинок Монтессори. Коннор смотрел мимо.


– Ты понимаешь, что мы делаем? – спросил я.


– Да, – ответил он.


– Что?


– Числа могут умножаться, – с трудом выговорил он.


Я подумал, что надо бы отдать его в спецкласс.


На следующий день Коннор попросил Таблицу 100. Это ему было рано. Но отказывать ребёнку в частной школе не принято. Таблица 100 – это большой квадрат, разделённый на сто маленьких. И горсть пластиковых квадратиков с числами. Задача в том, чтобы выложить из них элементарную таблицу умножения. Десять по горизонтали и вертикали. А внутри перемноженные величины.


Я медленно собрал половину таблицы. Коннор смотрел в угол чуть выше моего плеча.


– Хочешь дальше? – предложил я.


– Ага.


Он позвал меня через час. Таблица была собрана верно.


– Тебе кто-то помог?


Коннор помотал головой. Я не поверил.


– А ещё раз с начала?


Он кивнул. Я сдвинул цифры с таблицы, перемешал.


– Поехали.


Я наблюдал за ним. Коннор управился минут за сорок. Это напоминало мистификацию. Будто он знал таблицу умножения и разыгрывал меня. Да – но не с его характером.


На следующее утро Коннор достал Таблицу 100 и сложил её за полчаса. Несколько одноклассников собрались вокруг.


– Хорошо, – сказал я, – усложним задачу.


Я сдвинул с таблицы числа, перемешал и достал наобум – 72.


– Где его место?


– Здесь, – Коннор ткнул пальцем в пересечение 9 и 8. – И ещё здесь.


За три года учительства в России я наблюдал лишь один подобный случай. Когда хочется верить, что это тебе померещилось.


– А без таблицы слабо? – я достал тетрадочку с заданиями.


Коннор нахмурился – писал он с трудом.


– Это не важно, как ты пишешь, – сказал я, – главное – что. А с красотой мы после разберёмся. Попробуй. У тебя получится.


Коннор пыхтел над заданиями остаток дня. Смотрел в пространство, шевелил губами. Забрал тетрадочку домой.


Назавтра у меня состоялся разговор с его мамой. Хельга или Хелена, что-то в этом роде. Крупная, ухоженная блондинка скандинавского типа. Тонкий парфюм. Слегка расфокусированный взгляд.


– Как вам это удалось? – спросила Хельга. – Я Коннора таким счастливым никогда не видела. И эти задания… Он до ночи их решал. Насилу уложили спать.


– Методики хорошие, – скромно ответил я. – И ещё… У вас очень талантливый ребёнок.


– Удивительно. А мы боялись, что… Ладно, не в этом дело. Знаете, мы скоро переезжаем. Мужа переводят в Австралию. И мы решили что-то сделать для этой школы. Для вашего класса. Может, надо что-нибудь из мебели или оргтехники?


– Есть один дидактический материал, голландский. Но стоит дорого. Около двух тысяч.


– Деньги для нашей семьи не проблема, – улыбнулась Хельга. – Как называется материал? Я запишу.


Она достала мобильник.


«Дура! – крикнул я про себя. – Тупая богатая овца! Подари эти деньги мне! Мне!! У меня долги. Я два года не был в отпуске! Ты боялась, что твой сын дебил. А я доказал, что он – гений. Ну, роди скорее, ведь это легко. Кроме того, мы признательны лично вам. Вот два билета на Гавайи с открытой датой…»

Через месяц в школу доставили большой фанерный ящик из Голландии. Благодарности от директрисы в мой адрес не последовало. Не говоря уже о премии. Впрочем, я и не ждал.


Срез


 


Отвратительно холодный день. Излишне много снега, чёрного леса и галдящих подростков. Соревнование восьмых классов по лыжам. Обычно мне удаётся закосить от подобных мероприятий. Увы, не всегда. К лыжам я более чем равнодушен: по-моему, это спорт для недоумков. Работают конечности, думать необязательно. Да и трудно это на холоде. Кроме того, с детства нервничаю, если ко мне что-то прицеплено, даже часы. Не говоря о спортивном инвентаре.


 


У меня вообще непростые отношения с физкультурой. А с чем у тебя простые отношения? – спрашивает внутренний голос, напоминающий голос моей жены. Ответить мне нечего. Я не люблю групповые игры: товарищи по команде часто и не всегда цензурно критикуют меня. Например, за то, что в футболе я избегаю ударов головой. Не могу подставить голову под тяжёлый, грязный мяч. Единоборства тоже не вдохновляют. Брезгую контактировать с посторонним вонючим телом. Особенно если в контакт вступает моя челюсть или глаз. Короче, с физкультурой у меня не сложилось. Если не считать быструю ходьбу на работу. И ещё быстрее – назад.


 


Итак, лыжный кросс. Среди фаворитов гонки – мои друзья Яцек и Юденич. Отличник Аркадий Яцековский и Серёга Юдин, четыре пишем – три в уме. Оба крепкие ребята и упёртые спортсмены.


Стартовали с интервалом в минуту. Вскоре спина предыдущего участника исчезла за деревьями. Сзади никого. Тишина. Я, не торопясь, скользил по трассе, отмеченной красными флажками. Мечтал о том, как закончатся эти пошлые соревнования. И я вернусь домой, где жаркие батареи. Котлеты с макаронами. Горячий сладкий чай. А ещё диван и плед. И детектив Юлиана Семёнова, взятый до послезавтра.


Но вот запыхтел кто-то сзади. Хэх-ха! Хэх-ха!.. Оборачиваюсь: Яцек ломится, как подорванный. «Лыжню! – орёт издалека, скорость терять не хочет. – Лыжню!!!» Да ради Бога. Только мысли сбил, блин. О чём я думал? Да, хорошо бы срезать как-нибудь…


Вдруг замечаю сквозь деревья просвет. Поляна – километра три в обход, не меньше. Это если по трассе. А если срезать в узком месте… Вон лыжня пошла на срез. Метров триста! Однако кто-то там стоит: похоже, наблюдатель. Присмотрелся, а это Лёха Белешов из класса «B». Двоечник и балда, но человек хороший. Он меня тоже узнал.


– Здорово, – говорю, – Беляш. А ты что не бежишь?


Он широко улыбается, подмигивает.


– А я вчера лыжу сломал. У тебя курить есть?


Поколебавшись, достаю «Мальборо». Я тогда фарцевал американскими сигаретами. Покупал у двоюродного брата оптом. А в школе торговал в розницу, иногда поштучно. Имел две пачки с блока.


Беляш прикурил, с удовольствием затянулся. В воздухе зависло ароматное облачко. Я позавидовал ему, но сдержался.


– Ты меня не видел, окей?


– Ясен пень.


На втором круге опять завернул к Беляшу. Лёха обрадовался – тоскливо стоять без дела.


– С тебя ещё «Мальборо», – говорит.


– А ты не обкуришься?


– Не боись.


Отошли с ним в кусты, перекурили. Он рассказал якобы новый анекдот про Брежнева. Я притворно усмехнулся. Затем вернулся на трассу. То есть опять срезал.


Несколько человек меня обогнали. Потом слышу: иийх-а, иийх-а! Яцек мчится – глаза выпученные, и пар от него идёт. Последние силы отдаёт, бедняга. Снова орёт: «Лыжню, иийх-а! Лыжню!!!» И не вникает, что мы это уже проходили. А ведь отличник. Вот до чего спорт доводит.


На финишной прямой меня легко обошёл Юденич. Он и занял первое место. Второе – Яцек. А третье – обалдеть! – я. Физрук долго и недоверчиво смотрел на хронометр. Потом на меня.


– Хм… Значит, можешь, Неволошин, когда захочешь. Ты не срезал?


– Нет. Вон спросите у Белешова.


– Не. Я б ему не дал, – честно говорит Лёха.


Я ловлю на себе подозрительный взгляд Аркаши Яцековского. Он пытается что-то сообразить. Но он слишком устал.


 


Об этом давнишнем случае мне напомнил престранный сон.


Фиджи. Plantation Island. Вода слепит, как фальшивый бриллиант. С берега веет рестораном и тропическими цветами. У пристани десяток частных яхт. На них – загорелые, худые люди без возраста. Не знающие, какой сегодня день недели, месяц, год. Единственная забота – хороший ветер. Неужели я один из них? Нет… Да! Иначе откуда здесь моя жена – в шезлонге, с бокалом в руке? Спасибо тебе, Господи.


На соседней яхте возится с парусами типичный морской волк. Коричневый, сухой. Блондинистые волосы падают на лоб. Он пристально смотрит на меня. И вдруг я понимаю, что это Лёха Белешов. Беляш.


– Здорово, Лёша, – то ли вслух, то ли мысленно произношу я, почему-то я не смог назвать его Беляш. – Ты меня узнал?


– Конечно, узнал.


Он улыбается, протягивает руку.


– Что ж ты не спрашиваешь – откуда я, почему здесь?


– А я про тебя всё знаю. Закурим?


Он лезет в карман шорт. И я догадываюсь, какие вот-вот увижу сигареты.


И просыпаюсь.

К списку номеров журнала «ВИТРАЖИ» | К содержанию номера