Липа Грузман

Байка «Про Вячеслава Николаевича»

Ура! Ура-ура и еще раз ура! «Лихие девяностые» канули в Лету, потопив в потоках времени то, что называлось развитым социализмом. Развитым – в смысле, что способность доносить на всех, кто рядом живет или работает, была доведена до совершенства. И каждый знал, что все соседи доносят на него.

«Доверяй, но проверяй!» – лозунг, сохранившийся с давних времен. «Социализм – это учет и контроль!» – изрек великий вождь Владимир Ильич Ленин.

Вот всех и контролировали, брали на учёт, держали под колпаком. Нам уже нелегко понять, как удалось добиться того, чтобы каждого принуждали стать доносчиком. Умели играть на людских слабостях: легковерным внушали, что так они помогают государству, любители кляузничать получали материальные поощрения, а уж если за человеком грешок есть – то и вовсе просто было его на крючок зацепить, шантажируя и пугая расправой.

Но вот – власть сменилась, надо было научиться выживать как-то в новых постперестроечных условиях.

А как – мы расскажем на примере одной простой русской семьи.

Что отличало ее от других – это многодетность: пятеро по лавкам. Ой-ой и еще раз ой…

 

* * *

 

Итак, на окраине старинного русского города Приволжска в небольшом поселке железнодорожников, на улице Болотина, в так называемом частном секторе, жили не тужили мама с сыном, Соловьевы по фамилии. Папы пацан как-то не видал и никогда о нем не спрашивал, будто и так сердцем понимал всё. Палат каменных мамка с сыном не нажили, домишко был у них деревянный, доставшийся в наследство от родителей Нины Михайловны. Места хватало и для нее, и для сына Славика.

Года бегут-торопятся – и превратился Славик, окончив строительный институт, в Вячеслава Николаевича. Работал вначале мастером, потом прорабом – а там и на руководящий пост выдвинули.

А это не только почет, но и напряг немалый. И нервы вымотают, и о нормированном рабочем дне забудь, то и дело – аврал где-то, когда объект надо срочно сдавать «под ключ».  Стройка – это вам не на балалайке играть. Нервы, нервы и еще раз нервы. Как говорят работники со стажем, «все соки из меня эта работища высосала!».

Чертыхался порой и Вячеслав Николаич. Но добросовестен был – на изумление, умел и с других спросить, и сам выпахаться. А еще творчески к делу подходил, постоянно придумывал что-то, чтобы работали люди в более-менее нормальных условиях.

Там, в рабочем коллективе, и встретил он девушку по имени Надежда. Приглянулись друг другу – когда время есть, то в кино под ручку, то на лодке кататься, то Нин-Михалнины пироги есть. Полюбили друг друга, понравилась добрая и работящая Надя будущей свекрови. Так что – честным пирком да за свадебку. Шикарный подарок получили: двухкомнатную хрущобку, можно отдельно жить, своё хозяйство вести.

Поначалу всё было просто здорово! Молодые друг на дружку не нарадуются, а мама в своем старом доме проживает, на земельном участке работает – и для здоровья, и заготовки делает на всю зиму. Ох, как ее варенья-соленья пригождались – семья-то прибавлялась, ртов больше становилось!

Год за годом хороводом, стали Вячеслав Николаевич и Надежда Сергеевна родителями пятерых детей. Большая редкость в светлые постперестроечные имена! Собрались на семейный совет бабушка, мама и папа, так и сяк прикидывали, наконец решили так.

От государства этого, которое само не знает, где у него голова, а где хвост, жилья не получишь, какие бы законы писаны ни были. Потому лучше старый мамин домишко на слом пустить – а на его месте новый, просторный, благоустроенный поставить. И жить там большой, дружной семьей. Всем хорошо будет, и бабушке подмога на огороде, внуки должны знать, что булки на дереве не растут, и маме с папой спокойней, дети присмотрены, бабушка не одна.

Что скажешь? Хорошее решение, умное! Времена демократические, банки охотно кредиты дают на возведение домов для многодетных семей, почему б их и не взять? И Нина Михайловна, и Вячеслав с Надеждой кредитов набрали – и, долго не откладывая, начали строительство.

Руки у всех золотые, друзья помочь не отказываются – и меньше чем через год на улице Болотина, 71 вырос новый дом, красивый, в три этажа, любо глянуть.

Пластались, конечно, и бабушка, и сын с невесткой страшно, в семь жил – аж осунулись, пыль в морщинки въелась. Но ведь одолели – теперь можно жить да радоваться!

Ха-а, не тут-то было! Как это – не купи двора, а купи соседа. Пока у всех кривые-косые домишки стояли, так и ничего, а тут соседка Раиса Серова укараулила Вячеслава, когда тот после работы к дому подъехал, в сумерках уже, подошла к нему – и говорит:

– Оно, конечно, Соловьев ты мой певчий, хорошо, что ты себе такой дом отгрохал. Однако несправедливо получается: мой дом от прямых солнечных лучей полностью вы загородили. И я на тебя в суд подам, добьюсь, что терем твой порушат. С тебя за моё молчание – семьдесят пять тыщ долларов, иначе смотри-и-и…

И как растворилась в сумерках, чистое привидение. Будто и не было рядом никого, а почудилось.

Можете себе представить как потемнело в глазах у Вячеслава Николаевича:  еще и кредиты за дом не погашены, а шантажистка уже тут как тут, да иди знай – последняя ли. Ведьма старая!

В дом вошел он смурной, лицо тёмное, на лбу пот холодный, руки дрожат. Жена так и кинулась к нему:

– Что? Что случилось, Славик? Лица не тебе нет. Сядь-ка вот сюда да всё мне расскажи, не утаивай. Я тебя таким хмурым и несчастным никогда не видела…

А тот только рукой отмахивается, и выражение лица такое горькое, что Надю тоже всю затрясло. Как бы они выбирались из стресса – неведомо, но тут младший сын прибежал в прихожую:

– Папа, папа! Узе плисёл с аботы! Ува-ува-ува! – и в ладошки хлопает, и аж прыгает от радости.

Поднял его папа высоко-высоко, потом к себе прижал – и пошли они с женой да малышом в кухню. Только там разжались сведенные челюсти у Вячеслава – и смог он рассказать жене о недавнем «ведьминском предъявлении» на улице около их дома. Встал извечный русский вопрос: что делать?

Горько, тяжко прошел у родителей вечер. Виду старались не подавать: и уроки проверили у старших, и сказки младшим рассказали. А в голове что у одного, что у другой зловещие слова: «Иначе, смотри: дом твой порушат!» – так и крутятся. Злой человек соседка, и слова у нее злые.

Ночью ни Вячеслав, ни Надежда уснуть нормально так и не смогли. Денег таких у них не водится. Неужто дом, выстроенный, выласканный, кто-то осмелится тронуть? Так до свету и провздыхали оба.

А утром – суетливый подъем: старших детей надо покормить и отправить в школу, мелюзгу отвести в садик. Мало ли какие мысли на уме, дети должны собраться спокойно.

Повел Вячеслав младших детишек в садик – и тут, в светлом утреннем свете, перед самым лицом откуда ни возьмись выныривает из-за штакетника соседка, и ехидно улыбаясь, опять закаркала своё:

– Ну что, хозяин, весь солнечный свет себе захапавший, хорошо ль спал-почивал? И вы, бедные детки, на улице с папкой останетесь жить, коли что…

Дети испуганно жмутся к отцу, а соседка шипит:

– Готовь, готовь бабло, хозяин, а то я тебе такое устрою – у-ха-ха-а!!!

Вячеслав на провокацию не ответил, отвернулся, молча прошел с детьми мимо, а им объяснил, что бабушка болеет и обижаться на нее не надо. Никакая она не Баба-Яга, а самая обычная женщина, просто соображает плохо, ничего страшного в этой соседке нет.

От детей правду скрывают, а сами ни есть, ни спать не могут: пропитала желчью их жизнь соседка-людоедка. Хоть бы сообразила: кто в долг, с ипотекой дом строит, у того больших тысяч не водится! Нет же, как встретит, так и «семерит»: «Семьдесят тыщ с вас, богатенькие! Ничо на огороде не растет, солнца нету. Гоните компенсацию!».

А через две недели в почтовом ящике, прикрепленном к свежевыкрашенной калитке в заборе перед домом, Вячеслав Николаевич обнаружил повестку от лейтенанта, участкового уполномоченного, тоже Вячеслава Николаича, с просьбой прийти к нему на прием, в поселковый пикет милиции.

И выложил двойной тёзка перед трудягой-строителем, оказавшимся вроде бы допрашиваемым, для ознакомления – заявление от гражданки Серовой Раисы Евгеньевны, проживающей в соседнем доме под номером 72 по улице Болотина в поселке Железнодорожный.

Эк завернула-то, проклятая баба, наверняка, чтобы милиция пригляделась-прислушалась! Накатала: мол, в соседнем доме, номер 71, проживает некто Соловьев Вячеслав Николаевич, сын известного бандита Кольки-Соловья. А дом такой роскошный отгрохан на воровские общаковые деньги, потому что Колькин сын только для виду на работе числится, а на самом деле он главарь организованной преступной группировки. Дом же построен не для проживания, а как блат-хата для городских преступников, которые к нему часто наезжают, ночами по улице шастают, а ее, беззащитную слабую женщину, грозят сжечь вместе с убогим ее домишком. Никакого укорота на пахана Славку сыскать не можно, а потому просит Раиса Евгеньевна, чтобы этого бандитского главаря отправили на долгие годы в тюрьму.

Снял фуражку лейтенант Вячеслав Николаевич, отер пот со лба и честно сказал строителю Вячеславу Николаевичу:

– Если сможешь, как-то помирись с этой, заявительницей. Сама она никто и звать ее никак, я эту стерву занудливую хорошо знаю. А вот двоюродный брат у нее – в городе, он очень успешный адвокат, со многими судьями и прокурорами на короткой ноге. Конечно, не за спасибо, но признают его… Я-то, сам понимаешь, эту писанину в стол положу, пусть пылится, и ничего против тебя делать не стану.

Но если баба взъелась не на шутку, обратится к своему братцу двоюродному. А тот любому проплатить может, чтобы решение было принято такое, какое ему выгодно. Мы себе время жизни не выбираем, вот и занесло нас в такие годочки, когда у кого блат – тот ни в чём не виноват, а не дал откат – будешь виноват.

Опять же, это сколько по судам ходить, рабочие дни пропускать, нервы свои враспыл пускать! Этот адвокат – ух, и пройдоха же! Подумай, постарайся миром дело уладить, от души советую!

Ох, и смурным вышел от участкового Вячеслав Николаич! Идет – и жжет ему душу вопрос: «Да как же это так? Да что ж это за жизнь такая, что правды не сыскать? И ведь даже будь деньги – кто даст гарантию, что еще кто-то за мздой не явится? Бумаги выправили все, как положено, никто не сказал, что у соседки надо право на солнышко испрашивать. Что, что делать-то?»

А домой пришел, там уже дети со своими вопросами ждут: этому ответь, этому помоги, тому объясни, у каждого свои на папу планы. Жена как увидела его лицо, сама пасмурной стала, всё из рук у нее валится…

Опять ночью ворочаются и думают. К утру жена пришла к решению.

– Славик, делать нечего, поговори с соседкой: пусть запросы снизит вдвое, мы еще одну ссуду возьмем, выплатим потихоньку как-то, а она нам пусть подпишет документ, что претензий не имеет. Кто его знает, может, и правда надо было к ней с проектом зайти, мы ведь всех законов не знаем… А что дом по всем нормам, с соблюдением правил построен и не мешает ей вовсе – так это мы видим, а в суде могут и не признать. Поговори с ней, ведьмой, и избавимся от наваждения этого!

Как-то спокойней на душе стало у Вячеслава: опять они с женой одну думу думали, к одному решению пришли. Встали, собрали деток в школу и садик: вперед-вперед, веселая команда! Малых папа взял за ручки – и вперед, в детский сад.

Ну, то, что они соседку тотчас встретили, даже и гадать не надо, подкарауливала она их в переулочке, прытко оттуда выскочила. Остановился Вячеслав, а дети его за руки тянут, останавливаться возле злой бабки не хотят… Малые дети сердцем недобрых людей чуют. Но папа сказал подождать – остановились, смотрят, слушаются. Папа, их папа чего-то этой ведьме отдать хочет!

А папа говорит:

– Раиса, столько, сколько ты просила, нет у нас и не набрать нам. Решили мы с Надеждой еще одну ссуду взять и тебе тридцать пять тысяч долларов уплатить за то, чтобы ты задним числом на проекте подпись поставила: мол, ничего против строительства нашего дома не имеешь. Идёт?

– Ах, Славочка, дак ведь жалостлива я, при виде твоих деток малых не могу не согласиться! Только – сам понимаешь: на проекте я подпись чин-чинарем поставлю, а на тридцать пять тыщ американских рублей никакой бумаги тебе давать не буду, я себе не враг!

– И как тогда быть? Мы-то планировали бумагу оформить – будто деньги у тебя занимали и должок возвращаем. А так, без подписи, ты опять через полгода придешь деньги требовать! Не-ет, так дело не делается. Не хочешь честь по чести – значит, ничего не получишь.

Дети тянут папу от злой тетки. Они, даже плакать начали, Вячеслав Николаич за ними, а стервозная соседка за ними идет и припевает:

– Ну смотрите-смотрииииите! Не хотите по-моему, останетесь на уууулице! Или пять лет по судам таскаться будете – и ничего не вытаскаете. Где хотите, там и берите деньги. Я-то тебя пожалела ради деточек, а ты вооооон как? Понаделал орду спиногрызов – так, думаешь, и все права у тебя. Не-е-е-ет, я тоже новый дом хочу!

Успокоил он детишек, в садик отвел, а сам на работу, в контору (тогда еще офисом ее не называли). А там сотрудники, друзья спрашивают, что случилось, бледный весь пришел, лица на начальнике нет. И решил он с ними посоветоваться: рассказал о том, что вымогает у него деньгу соседка. Сопереживают, сочувствуют – а дельный совет дать не могут, каждый свое решение предлагает, и ни одного верного. Ведь такое творится: запросто могут признать стройку незаконной!

Жизнь идет, катится, а в многодетной семье покоя нет: районный прокурор вынес-таки постановление о незаконном строительстве. Ни слова о том, что участок не купленный и не отчужденный, а принадлежащий бабушке, Нине Михайловне, ни о том, что она дала доверенность родному сыну строить дом, ни про то, что в семье пятеро детей и семья в тяжелом положении, не было сказано. Что скажешь: не просто подлецы, а высококвалифицированные!

Но и глава семьи, который уже успел посоветоваться, получить консультации и, главное, моральную поддержку от тертого жизнью знающего человека, не лыком шит оказался: подал в суд заявление о признании дома, построенного согласно всем ГОСТам и нормам, а также, что дом его собственность, поскольку вся финансовая документация в порядке, и проживает в доме большая семья: бабушка, мать с отцом да пятеро несовершеннолетних детишек, а государство многодетные семьи поддерживает в первую очередь.

Потянулись томительные дни ожидания судебного заседания. А соседка прямо захлебывается от восторга, зубы гнилые скалит, с мерзкой улыбочкой шипит:

– Ну, говорила я вам… Допрыгались, миллионеры проклятые? Опять в хрущобку со своей оравой свалите. А то, ишь, расплодилися! Де-е-енег у них нет. А моё какое дело? Из-за вашего домищи солнце ко мне на участок не заходит! Ой, заплатили бы лучше, а то адвокат-то у меня свой, родственной!

Всегда молча мимо проходил Вячеслав Николаевич, а тут остановился и выпалил:

– Да что это ты нам устраиваешь? Как не стыдно за свои черные дела-то тебе? Кто ты вообще? При советской власти партбилет в нагрудном кармане носила, в состав парткома депо входила, а теперь платочком повязалась, в церковь ходишь, вместо партбилета крест на груди у тебя… Что ты за человек? Какая жаба твою душу травит? И при чем тут наша семья, нормальная, трезвая, работящая? Родственник влиятельный, говоришь? А чего ж он родне, такой богатый и знаменитый, на новый дом денежку не дал? Может, не так уж он тебя любит – и в нужный момент отступится? Такое тебе в голову не приходило? Грех ты на душу берешь! Не по-людски, не по-христиански это – завидовать, деньги вымогать, у малых детей изо рта кусок тащить! Бога побойся!

Всё как есть обсказал, развернулся и домой пошел. А соседка на всю улицу вопит:

– А не твое это дело, что я в церкву хожу и крест ношу, сейчас такое дозволено! Ой-ой, стыдить он меня надумал! А я всё одно своё право отстою: либо откупишься, либо дом твой снесут к чёртовой матери!!

А тем временем шла обычная российская канитель в районном суде: о рассмотрении «дела по установлению законности возведения дома № 71 по улице Болотина в связи с поданной жалобой и на основании предыдущего решения…»

И вдруг случилось непредвиденное. Проезжая на велосипеде во главе каравана из троих старших детей, которые тоже крутили педали, Надежда не успела затормозить перед соседкой Раисой, которая выскочила из калитки своего дома, опять желая покаркать на многодетную мать.

И-и-и – началось. Конечно, травм на теле соседки не было: даже с ног ее Надежда не сшибла, та за дерево ухватилась и стояла себе. Но она стала симулировать, бегать по больницам, жаловаться на разные боли и болезни… Какой-то врач с ее слов и записал, что «Раиса Ивановна Серова в результате столкновения с управляющей велосипедом Соловьевой Н.С. получила травму левого плеча».

Ух, радости-то соседкиной сколько! Справочку тут же прикрепили к новому заявлению пройдошливого адвоката, и материалы нового «уголовного дела» легли на стол всё к тому же двойному тезке Вячеслава Соловьева – лейтенанту Вячеславу Николаевичу, участковому уполномоченному.

И снова пришлось ему вызывать Соловьева с женой в пикет, где честно и откровенно он сказал:

– Дорогие вы мои! Не надо мне рассказывать, что ни в чём не виноваты, я это и сам понимаю Я такой же честный и порядочный человек, как вы оба. Конечно же, никакого хода этой заяве я не дам и дела заводить не буду. Справку и заявление я надлежащим порядком верну Серовой. Но должен буду соблюсти формальность: написать в резолюции, чтобы она обратилась в суд в частном порядке. Все знают, что  из ничего раздуто дело, а  прищучить скандальную шантажистку я своими силами никак не могу. Придется снова от нее в суде отбиваться.

…Как участковый говорил, так и вышло: Серова подала в суд, написав в заявлении, что Надежда Сергеевна не просто допустила небрежность, а с умыслом на нее наехала, чтобы нанести ей телесные повреждения, то есть ушибы.

Чем дальше, тем больше наглели вымогатели. Подкараулил возвращавшегося с работы Вячеслава Николаевича один из родственников соседки Серовой – и, как бы невзначай, проходя мимо, процедил сквозь зубы:

– С тебя, мужик, причитаются еще четыреста тыщ рублей, то есть чуть более десяти килобаксов мне. Тогда это дело в суде рассматриваться не будет. А не дашь деньгу – присудят твоей жене условное наказание и штраф. В течение условного строка мы ей еще одну судимость обустроим. Никто считать, сколько сопляков у вас по лавкам ошивается, не станет. Так что готовься бабе своей сухарики на зону таскать!

Вячеслав Николаевич прошел мимо шантажиста, сжав челюсти, даже виду не подал, что его поганые речи услышал. А на душе-то камень: как развернут дело, как накажут любимую его Наденьку ни за что!  Всё ведь зависит от того, как повернет дело судья. А все только и говорят да пишут, что «наш, самый гуманный и справедливый суд в мире» остался только в старой кинокомедии.

Так что вновь пришлось идти в суд, выслушивать неправедные вопросы судьи, краснеть от явной лжи нанятого «истицей» адвоката, томительно ждать оглашения приговора, заранее зная, что он будет несправедливым… Судья, его читая, сам краснел и нервно почёсывался – видно, совесть где-то в уголку еще сидела, не превратился человек в законченного негодяя.

Ох, как старались замарать честную женщину! А вышло всё просто смешно: через два дня после вынесения приговора Президент России объявил амнистию всем, кто совершил мелкие противоправные деяния. Всё, нет на Надежде никакого клейма! Они-то так старались: по врачам справки собирали, бумаги писали, судебное заседание вели, а вышел пшик! Осталась ни с чем кляузница-соседка Раиска Серова.

Вскоре и еще один судебный процесс прошел, где было признано: дом № 71 по улице Болотина, поселок Железнодорожный, есть законная собственность семьи Соловьевых, у которых на иждивении пятеро детей. Но сам дом признали построенным с грубыми нарушениями градостроительных норм и правил, что соответствовало его сносу.

И опять то же самое – вытирает пот со лба судья, все понимает, а сделать с силой темною ничего не может. Она ведь слуга закона.

Ничего больше не оставалось семье Соловьевых, как по решению «самого гуманого суда в мире» своими руками порушить свой дом, остаться на улице со всей оравой. Допустить этого, конечно государство не могло, чтобы детишки остались на улице, и решило опекать детишек, то есть забрать их у родителей в детский дом.

Не дом должны были порушить Соловьевы, а род свой, под корень пустить, ублажить этим ведьму старую – по решению нечестного судьи…

Но Бог милостив! Повезло Вячеславу Николаевичу, приметил его и помог ему человек, олигарх чувашский, Ермолин Владимир Николаевич, дал ему денег на откуп, сам бывал в таких ситуациях.

Откупились Соловьевы, не нарадуются. Долги большие, да жизнь впереди…  

Как Раису Ивановну удар не хватил – трудно и сказать. Старалась, трудилась, кляузничала – а вышел пшик, только деньги на подкуп того-этого зря потратила. Сто раз локотки покусала себе, что мирно с соседями не договорилась, а решила их гнобить до конца. Жадность фраера сгубила, так сказал за праздничным столом друг Вячеслава, начальник участка Лёша Чередников.

Ну, вот тут и точку, вроде б, ставить надо: добро победило, зло повержено…

Но ведь издерганных нервов Вячеславу, Надежде и Нине Михайловне никто не вернет! Тёмного осадка с их души никто не снимет! Соседка, конечно, притихла, но как увидят, что она на них через забор смотрит с гадючьей злостью своей, так и начинают опасаться: как бы эта паскудная бабёшка чего нового-мерзкого не затеяла.

Общество перестроилось: кумовство, ложь, интриги да взятки – остались. Хорошо, что иногда бывают просветы. Но это – уж кому как повезет.

Ура, ура и еще раз ура!!! В новой России нужно жить по старому, то есть: «Хочешь жить, умей вертеться…»

 

 

 

 

К списку номеров журнала «Литературный Иерусалим» | К содержанию номера