Несоответствие. Рассказ

Советское время, окраина города, новостройки. Чуть ли не каждую четверть в классе новые лица. Для них – всё с чистого листа, в прошлом остался имидж отличника или двоечника, грозы школы или пай-мальчика. Теперь репутацию надо зарабатывать заново. Я с родителями переехал в этот район четыре года назад. Мнение обо мне у окружающих сложилось уже давно, я здесь свой.

Те летние каникулы для большинства из нас, гоняющих мяч на пустыре за забором очередной стройки, – это последнее лето детства. Кто-то через год, окончив школу, поступит в институт, кто-то пойдёт работать, кто-то – служить в армию. А пока мы, сколько есть мочи, не жалея сил, пытаемся прорваться к чужим воротам, обозначенным двумя кирпичами, от души бьём по мячу, стараясь забить гол. И спорим, надрывно крича, активно жестикулируя, растрачивая ещё больше энергии, чем во время игры: «Куда попал мяч?» Аргументируя своё мнение следующими словами: «Как ты мог видеть?! Ты же вон там стоял! Мне только было всё хорошо видно». Поэтому у каждой команды свой счёт, и никто не считает себя проигравшим.

Он подошёл к нам во время игры в каких-то нелепых солнцезащитных очках, в белой матерчатой кепке, по форме напоминающей коровью лепёшку, в футболке с изображением звёздно-полосатого флага и надписью USA. На нём также были одеты в полоску узкие короткие штаны, державшиеся от сползания на широких подтяжках с логотипом известной фирмы и кроссовки «ADIDAS». Между кроссовками и концами брюк пространство занимали носки с узором в виде птицы, по всей видимости – орла. Одним словом – «фирмач». Правда, лет через пятнадцать по телевизору нам расскажут, что это всё шилось в Одессе или на Кавказе и не имело никакого отношения к фирменным вещам. «Фирмач» являлся человеком новым, переехавшим этим летом в наш район и пока не успевшим ни с кем подружиться.

Первого сентября он придёт к нам в класс, и там произойдёт более близкое знакомство с ним. Его воспитывала одна мать – женщина состоятельная, так как занимала какую-то руководящую должность на местной кондитерской фабрике. Недостаток внимания к сыну она компенсировала нестеснением его в денежных средствах. По прошествии нескольких лет после окончания школы, вспомнив о нём, я расценил её тогдашнюю позицию как откуп. Тем не менее, он не был испорчен материальными благами, был прост в общении, непосредственный и искренний в поступках, и никогда не отказал никому в помощи. Футболка со звёздно-полосатым флагом, узкие короткие брюки – это всего лишь потуги выделиться из общей массы, попытки быть оценённым окружающими. В армии он попадёт в Афганистан, сам попросится. И погибнет, вытаскивая раненного товарища из-под обстрела моджахедов. Будет посмертно награждён, а на входе в нашу школу в память о нём повесят мемориальную доску.

– Здорово, пацаны! – громко поприветствовал он нас.

– Здоровее видали, – кто-то за всех ответил ему.

Он снял очки, и нашему взгляду пристала его разукрашенная физиономия. Вокруг глаз были чёрные круги, верхняя губа припухшая, нижняя – рассечена.

– И кто это тебя?

– Да, не спрашивайте, – страдальческим голосом промямлил наш собеседник.

– Колись, – потребовали мы.

– Что тут рассказывать. Называется: съездил к тётке в деревню.

– У нас тоже родня в провинции живёт, но мы ведём себя там прилично, – кто-то высказал своё виденье этой ситуации.

– Автобус не идёт до места, – продолжил он свой рассказ, – а только до свёртка. После ещё семь километров пешком. Иду я, значит, налегке, ничего не предвещает, наслаждаюсь жизнью. Тут слышу звук, и это не пение птиц, и не зверь рычит. Пригляделся – два мотоциклиста едут навстречу. Поравнялись – такие же парни, только деревенские.

– Здорово, – говорят.

– Здравствуйте, пацаны, – я им в ответ.

– Закурить дай, – убедительно так просят, сжав кулаки.

– Не курю я, ребята, – стараюсь быть максимально вежливым в разговоре.

– Тогда на тебе, – и в зубы один из них наотмашь. Итог – губа разбита. Они поехали дальше, а я продолжил свой путь. Недалеко отошёл, опять этот звук. Не успел убежать, догнали. Добавили.
Учёный стал, уже по дороге не иду, кустами да по обочине пробираюсь. Тут тоже – неудача, в поле зрения пастухов попал. Прячусь, значит, что-то напакостил – рассудили они. И в воспитательных целях кнутом по спине стеганули. Как диверсант в тылу врага, петляя, крадучись, добрался до тёткиного дома. А там, около калитки, парень стоял. Оказывается, он сестру мою  двоюродную вызывал. Она, дура, себе цену набивала. Мол, у неё в городе ухажёр имеется. Но тот и подумал, что я – этот кавалер. Перепало мне ещё раз.

С надеждой в глазах услышать разумное объяснение произошедшему, он свой рассказ закончил вопросом: – За что они меня?

– Понимаешь, твой внешний вид не стыкуется с их внутренним мировоззрением, – кто-то из нас ответил ему.

***

О его подвиге в Афганистане я узнал из районной газеты. Боевой товарищ, спасённый им, был местный – из той деревни, в которую он шёл в своё последнее лето детства.