Алена Чурбанова

Весенние привычки. Виток. Рассказы

ВЕСЕННИЕ ПРИВЫЧКИ

Я медленно иду по лестнице на свой четвертый этаж, мыслями находясь еще сильно вдалеке, в другом городе, среди иных событий и лиц. Там все прошло довольно-таки сносно, нет никаких серьезных поводов для огорчения, тревоги или беспокойства, но почему-то до сих пор в голове назойливо кружатся картинки и звуки из недавних, прямо скажем необязательных к такому пристальному вниманию впечатлений. Узкие носы ботинок и модные очки в тонких оправах у мужчин, цветные бирюзовые линзы и нервно-высокие голоса у женщин, кальмары под каким-то немыслимым соусом (диалог двух топов с одинаковыми бритыми черепами неподалеку  – «на месте твоего желудка, я бы давно застрелился – застрелился у меня похоже мозг, а желудок, не смотря ни на что, еще держится»), мы вам так рады - так рады.
Что действительно сильно омрачило поездку – какая-то гнида сперла мою красивую кожаную папку с важными документами.
Важ-ны-ми до-ку-мен-та-ми.
Ладно, на самом деле там была замаскированная под доклад распечатка «Рыбалки в Америке» Бротигана.
В результате пришлось во время всего первого дня конференции действительно слушать всю ту энергичную болезненно-задорную ересь, которая прямо-таки ковровыми бомбардировками неслась с основной трибуны. В бессильной своей ярости я утешалась лишь тем, что кроме чисто фантомной статьи за промышленный шпионаж есть еще и Божий суд.
Достав из сумки ключи, я открываю дверь. Пройдя в комнату мимо зеркала в прихожей (круги под глазами – раз, общая изможденность – два) и механически щелкнув пультом, попадаю на одно из многочисленных телевизионных скетч-шоу. Абсолютно оно несмешное, но мне это все равно. Воздух в  квартире за неделю заточения стал практически мертвым, и я решаю открыть окно. Освежающе веет весной. Единственное, что навсегда осталось прежним – запах весны. Все остальное давно предательски девальвировалось.
На улице грохот и вой - подростки кидают в мусорный бак с крыши соседнего дома бутылки. Попадают через раз, потому что косые. Из-за вибрации от ударов орут сигнализации стоящих рядом машин. Выбегают несколько особенно нервных полувладельцев кредитных «фокусов» и кроют подростков-мазил матом. Те в ответ демонстрируют, что по этой части полувладельцы кредитных «фокусов» против них никаких шансов не имеют. Полувладельцы кредитных «фокусов» со своей стороны не желают вести полемику честно и угрожают применить против подростков физическое насилие. Строго говоря, они обещают их «урыть». Но пока полувладельцы кредитных «фокусов»  со своими бегемотными телами одышливо суетясь добираются до крыши, от легких и быстрых подростков остаются лишь томно тлеющие сигаретные бычки. Мне все это крайне смешно наблюдать, а может весенний воздух настраивает на игривый лад.
Я сижу на подоконнике и смотрю на опустевший, сам с собой о чем-то шелестящий, по-простому уютный двор.
В его центре видна обшарпанная, очень старая телефонная будка, по которой обычно находят нашу серую девятиэтажку те, кто пытается искать ее по адресу, поскольку беспорядочная нумерация домов в этих местах способна свести с ума кого угодно.
В голове возникает один уже довольно давний, как раз телефонный разговор.
- Вот что ты обычно в первую очередь делаешь весной?
- Выкидываю весь хлам, что за зиму накопился. А ты?
- Вероятно, теряю голову.
Я мысленно пытаюсь оценить, что из ненужного прибавилось в квартире за эту зиму.
Двенадцать знаков зодиака, вырезанных из дерева.
Ловушка для снов в виде головы индейца, который почему-то очень напоминает героя советской музыкальной хроники, который пел «увезу тебя я в тундру».
Множество DVD с различными обучающими и развивающими программами с невидимым грифом на каждом диске – «когда-нибудь - при случае – будет время – посмотрю – но точно не в этой жизни – ха-ха-ха».
Какие-то нелепые фотографии (кто их вообще сейчас распечатывает?).
Огромная игрушка - белка из мультфильма «Ледниковый период».
Справочники юридических лиц (зачем?)
Что и говорить, мне чуть-чуть жаль будет со всем этим расставаться.
С улицы немного дует, но я не мерзну, наверное, потому что выпила много коньяка в поезде.
Атмосфера чудо как хороша, но неуловимо чего-то не хватает. А не хватает музыки.
Я беру телефонную трубку и звоню своему знакомому Ромке. Он профессиональный диджей – то есть знает толк в музыке.
Он отвечает через тридцать три гудка и из трубки моментально начинает грохотать что-то электронное.
- Ромка, привет, - кричу я, - ты в курсе, что весна на улице, настоящая? Хотя как ты можешь быть в курсе сидя в своем подвале.
- Не понимаю, чего все так сходят с ума по весне, - кричит в ответ  диджей, - хуже этого только общенациональный  культ первого снега в октябре. Я кроме лета ничего не люблю.
- А включи чего-нибудь красивое?
-  Сейчас найду.
- Ты сегодня до скольки?
- Не знаю. Или до шести, или до бесконечности. Как фишка ляжет.
- А рассвет примерно во сколько, как ты думаешь?
- Вот ты нашла кого спросить. Посмотри в Интернете.
Яндекс обещает рассвет в 05-23.
Хочется его посмотреть, но и в сон клонит жутко.
В итоге просыпаюсь  я, конечно же, сильно позже рассвета.
Трубка валяется на полу. Из нее, как ни странно, по-прежнему звучит музыка.

ВИТОК

1.
В  университете  семестр оказался практически мертвым.
Какие-то абсолютно гоголевские персонажи несли не разумное-доброе-вечное, а такой кромешный бред, что могли смело соперничать даже с депутатами Госдумы и программой «Аншлаг».
Одна богиня мела и кафедры из раза в раз с упоением рассказывала про то, как в молодости работала в военном училище где-то в Казахстане и крутила романы с летчиками. Иногда они из полетов не возвращались, это было жаль. А потом распался Советский Союз и сказка вовсе закончилась. Сюжеты не отличались разнообразием, их спасали только постоянно и со вкусом обновляемые подробности.
Другая оказалась помешанной на дзен-буддизме и симороне. Однажды притащила пульт от телевизора и всерьез пыталась демонстрировать, как можно с помощью него тайно манипулировать людьми. С тех пор мне кажется, что всемирный день психического здоровья –
не вполне мой праздник.
Преподаватель логики от дам не отставал. На лекциях он выдавал весьма сомнительный коктейль тезисов из телегонии, теории матриархата и почему-то Григория Грабового.
Остальные сходили с ума менее эффектно, но свою лепту в атмосферу всеобщей безнадежно запущенной болезненности вносили исправно.
Как раз на паре логики, пожалуй, меня в первый раз и накрыла какая-то совсем уж серая тоска.
Просто совершенно куда-то растворилось понимание того, что я здесь делаю и зачем это все.
Хотелось, конечно, уйти совсем, но тогда вставал вопрос - куда. Я до сих пор не имела четкого представления, чем хочу в жизни заниматься.
Параллельно с невеселыми мыслями я читала нацарапанные в углу парты зарифмованные буквы:
Наша Таня громко плачет
Друг не взял ее на дачу
Тише, Танечка, не плачь,
В жизни будет много дач.
Дальше начинались более ядреные варианты:
Наша Таня громко плачет,
Снова девять пересдач
Тише Танечка, не плачь,
Раздевайся, и ….
Последнее слово кто-то стыдливо замазал черным маркером.
Так ничего и не надумав, я достала из сумки «Информаторов» Эллиса и начала читать. За час примерно поняла, что мне пытается сказать автор: все люди - плоские, города – декоративные, воздух - кондиционированный. Все бессмысленно. Все несчастны. Даже огромная куча денег ничему не помогает.
Разочаровавшись в Эллисе, я решила поискать утешение в музыке. Вытащила мп3-плеер и включила режим случайного выбора. Попала на песню битлов Carry That Weight с альбома Abbey Road. Мысленно попробовала переводить. Получилось примерно такое: «Приготовься нести этот груз. Приготовься нести его очень долго». Да что ж за засада. Щелкнула еще раз. Следующим гвоздь в гроб с моими робкими надеждами вбил кошкоголосый Лагутенко: «Быть может, откопают чеpез тысячу лет, в фантиках жвачки и осколках монет. Где вылизан весь беpег, не дошел до волны, где pельсы вылезали из каpмана стpаны». Блин.
В перерыве обсуждали странное.
- Представляешь, - сказал мой одногруппник Сева, довольно буйный любитель идей Мао и Че Гевары - я сегодня прочитал, что Адама Смита в возрасте четырех лет украли цыгане. Дяде, правда, удалось его вернуть, он устроил погоню, и похитители выбросили Смита на дорогу. Но, подумать только - у этой шайки грязных оборванцев был шанс изменить мир!
- Да ладно, ты что-то размечтался, - говорю.
- Ну а смог бы Смит основать совершеннейшую экономическую философию капитализма, живя среди не пойми кого? Вряд ли. А может они и вовсе бы его убили.
- По мне - это все гнилые разговоры. Из серии – если бы мама Гитлера сделала аборт. Не было его, был бы кто-то другой.
- Кто знает. Кстати, можешь меня поздравить – я с завтрашнего дня на индивидуальном графике.
Вот это было интересно. Индивидуальный график позволял не ходить на занятия вообще, но нужна была официальная бумага, что ты работаешь именно по специальности. Это поощрялось, потому что в деканате прекрасно понимали – специалисты в нашей области без опыта работы вообще-то никому не нужны. Я подумала, что это как раз то, что мне необходимо сейчас. Самое подходящее время, чтобы начать новый виток.
2.
Поговорив с народом, я выяснила, что одна из наших бывших преподавательниц сейчас работает в довольно козырном медиа-холдинге, состоящем из двух телевизионных программ, новостного интернет-агентства, пары газет и еще одной конторы, промышляющей производством рекламы. Вобщем, попасть туда оказалось делом несложным, потому что у значимых для меня людей я обычно на хорошем счету. Там без проблем выдали нужную для деканата бумагу и пообещали даже что-то платить.
В плане приобретения опыта место было просто идеальным, там все делали всё. Организация по составу и крутящейся «около» публике оказалась очень разнообразной и сильно пьющей. Рафинированные мальчики из всевозможных инязов, зубастые девочки из деревень со смешными названиями, бывшие уголовники, будущие актеры, настоящие профессиональные нищие, просто кое-как размазанные в пространстве существа невнятного пола и рода занятий – водку употребляли постоянно. Ни до, ни после я ее столько никогда не пила. Невоздержанное потребление алкоголя естественным образом влекло за собой всяческие внеслужебные отношения. Начиналось все обычно с ожесточенных дискуссий на разные, но в основном межполовые темы, а заканчивалось либо расползанием «по парам», либо мордобоем. Иногда и тем, и другим. В таком угаре пролетело три месяца.
3.
В первое же после перерыва посещение занятий стало очевидно - запустила я все просто чудовищно. С любого инженерного факультета меня бы выгнали, наверное, стопроцентно. На нашем можно было попробовать вылезти за счет общей эрудиции и правильного подхода к преподавателям.
На удивление, не пришлось даже ничего особенно учить.
Любительнице летчиков я рассказала от первого лица пару дущещипательных историй, почерпнутых когда-то давно еще в газете СПИД-инфо.
Логику ничего и говорить не пришлось – ему было достаточно, чтобы слушали его.
Сторонница дзен-буддизма на экзамене прямо заявила, что предпочла бы перевести наши отношения в свободно конвертируемые. Я не была против. На нее одну деньги у меня были, а остальные, слава Богу, ничего подобного не попросили.
Оставался последний экзамен – у преподавателя психологии Сергея Сергеевича, по прозвищу СС. Я честно прочитала за две ночи весь толстенный учебник Майерса и «по верхам» ознакомилась с прочими указанными в вопросах источниками.
Но СС отчего-то вообще не спрашивал меня по предмету экзамена.
Он сразу ушел совсем в другую сторону.
- Почему, - говорит, - на занятия не ходили?
- У меня был индивидуальный график. Я работала по специальности.
- Не рановато ли вы все побросали учебу? Что вы вообще о себе думаете?
Я в тот момент о себе ничего особенного не думала. И мне показалось, что вопрос скорее риторический, поэтому ничего отвечать не надо. Но ошибочка вышла.
СС нахмурился и почти рявкнул:
- Будем в молчанку играть?
Тут я разозлилась, потому что – он ничего не попутал, так себя вести?
Стараясь более-менее подбирать слова, я ответила ему предельно развернуто:
- Знаете что, Сергей Сергеевич… За «всю Одессу» я Вам, конечно, не отвечу. Скажу за себя.
Я не вижу смысла ходить сюда каждый день и слушать ту левую отсебятину, которую гонят девяносто процентов из так называемых преподавателей. Это не учеба, а жалкий цирк рахитичных лилипутов. Мне вообще теперь кажется, что мы все как-то рано радовались, что сюда поступили. Хотя вобщем, два года назад,наверное, всем хотелось этого, чего уж там. Но, по-моему вуз нужен не для того, чтобы тупо потерять пять с половиной лет. Это обидно, понимаете? Вроде как находишь волшебную лампу, думаешь – ну, повезло. А потом видишь, на ней записочка с текстом типа такого: «Дамы и господа! Джинн давно умер. Можно не тереть». Думаю, Вы меня поняли. В том виде, в каком он есть сейчас - наш любимый вуз столь же бесполезен, как эта лампа. Ну может, не весь, но социально-экономический факультет – совершенно точно.
СС как-то ощутимо помрачнел, а потом сказал:
- В любом случае каким-то образом сдавать сессии Вам придется, если не хотите вылететь. А Вы, не смотря на все эти декларируемые сопли, не хотите, это видно. Так вот учтите, что если в следующем семестре я Вас не увижу минимум на половине занятий, просто проблемами дело не ограничится.
Он что-то быстро написал в зачетке, захлопнул ее и отдал мне.
Посмотрев на оценку, я совсем перестала понимать происходящее. В зачетке совершенно неожиданно стояло «отл». Более незаслуженной пятерки у меня в жизни не было.
Пробормотнув «спасибо», я решила поскорее удалиться.
СС в ответ лишь болезненно скривился.
На улице стояло настоящее лето. Набережная оказалась забита студентами – все отмечали конец сессии. Среди них я увидела Севу и подошла к нему. Он изрядно изменился с того нашего памятного разговора про неудавшееся похищение Адама Смита. Ушли в прошлое его вечные махровые фенечки и джинсы, и серьги из ушей исчезли.
Все разговоры – о работе, кто бы мог такое представить еще полгода назад.
Сева был полон идей и планов.
- Мы с Максимовым осенью новое радио открываем. Такое, что все вздрогнут. Хочешь, давай к нам.
- Почему бы и нет.
- Хочешь коньяк?
- Ответ тот же.
В сине-зеленой волжской воде весело бегали солнечные лучи.
Очередной виток жизни подходил к концу.
И начинался новый.

К списку номеров журнала «ЛИКБЕЗ» | К содержанию номера