Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Татьяна АдигамоваОб авторе: Родилась 19 декабря 1975 г. в селе Розкопанцы Богуславского района Киевской... >>> |
Анвар АлмаевОб авторе: Родился в 1973 г. в Уфе. Автор романа «Пленники мрака», книги... >>> |
Нияз АлсынбаевОб авторе: Родился 1 мая 1963 года в Баймакском районе РБ. Закончил историко-английский... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаСеверная АмерикаКанадаСШАЦентральная АзияКиргизстанУзбекистанСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Марина МатвееваСтихотворения***
Расплаканная словь поэтящей души, где урвала любовь – вцепись и опиши. Как пожилой маньяк, мечтающий о зле, вроди её в маяк, светящий на селе.
Чтоб тётки между вил кудахтали о ней, как будто у любви другого смысла нет, чем ляскать на устах прыщом на языке. Где сумасшедший птах птенцов топил в реке,
полуголодный ёж пожрал своих ежат – там ты не устаёшь словьём пахать и жать. Возвышенный мак-мак… В хлеву из-под коров выгрёбывалась, как воробышек, любовь,
пыталась улететь, захлебывалась в… Из проточелюстей выплевывалась ввысь. И всё-таки спаслась, взвилась поверх стволов! Без хвостика и глаз. Зато без слов, без слов!
Не видя, полетишь? А ей ещё на юг. Квохтали бабы: «Ишь!» Мечтали бабы: «Ух-х…» И малость в стороне, силёнкой будто вровь, летела рядом с ней расплаканная словь:
«Устанешь, упадёшь, уснёшь в чужом саду, отяжелеешь в дождь – и я тебя найду. На северах, югах, вершина ли, вулкан – не плавок на ногах да липок мой капкан…»
Восторженная гнусь поэтящей души, где урвала войну – вцепись и опиши. Где голод и чума, где молятся всуе – возвышенный мак-мак. Воздушное суфле.
И так оно летит, покрытый ночью скат, со звёздами в горсти, с луною у виска. И так оно плывёт, полнеба загребя под волглый свой живот: «Куда я без тебя?»
***
Вновь по улицам города возят мессу поклонения богу неандертальцев. Я намедни сказала сему процессу: «Вот глаза мои, но не увидишь пальцев», –
и ошиблась. Не пальцы ли бьют по клаве, вышивая оттенки для скепт-узора социолога, плавающего в лаве, будто рыбка в аквариуме – не в море,
где прекрасная юная менеджрица привселюдно вершит ритуал закланья женский сущности, сердца… Потеют лица, и у почек несвойственные желанья,
и у печени в самом её пределе пролупляется гордость так малосольно… У дороги, роскошный, как бомж при деле, серебристый от пыли, растёт подсолнух.
Он кивает ей: «Дева, менеджируешь… Вот и я тут – питаюсь, а не пытаюсь. Кто нам доктор, что сити – не сито – сбруя, пылевая, ворсистая, золотая…
Кто нам Папа и все его кардиналы, кто нам Мама, пречистый её подгузник, что кому-то премногого стало мало, что кому-то и лебеди – только гуси.
Кто нам Бог, что сегодня ты устыдилась, как вины: ты – какая-то не такая… Не рыдаешь без сумки из крокодила… А всего лишь гердыня – и ищет кая.
Он придёт, пропылённый, как я, бродяга. Он придёт – и утащит. Туда, где надо…» Лето. Менеджаровня. Пустая фляга. Нечем даже полить тебя, цвет без сада.
Нечем было б утешиться, кроме вер, – да нечем даже развеситься, обтекая… Вновь на улице города злая Герда раздаёт нам визитки… «Какого Кая?»
LOVE SAPIENS
Агапе без эроса – экое скучно… Наверное, это не для человека. Безбожно-безножно, ненужно-недужно ты стал мне духовной любовью-калекой,
чтоб каждая мысль, наполняясь тобою, себе удивлялась – отсутствию чувства, чтоб дикие травы, мешаясь с прибоем, точили отраву на ложе Прокруста,
чтоб оный Прокруст отрубал мне не ноги, а дух от души, да и разум от тела, чтоб, глядя в глаза твои, ярки и строги, я больше от них ничего не хотела,
поскольку к зачатию ты не способен, ни лишних детей, ни бездонных страданий, – и только подходят в рифмической сдобе воздушные пасхи моих мирозданий;
колючие крошки моих философий, зачем-то рассыпанные по постели, мне спать не дают. …Разгоняется кровь и – с трамплина! свечой! – в тихий омут. Поделим
с тобою мы сферы влиянья на Вечность: ты пишешь во мне – я зову тебя Музом. И всё. Остальное – не для человечьей природы. Отделавшись лёгким искусом,
тяжёлым искусством ты будешь наказан за то, что другой человечек на свете живёт – он отдал бы всё скопом и разом за то, чтобы сущность мою обесцветить
духовной любовью – холодною меткой своею, чтоб «музить» мой творческий зуд, – но он ходит под кличкою Homo Erectus. Я только тебя называю Разумным.
…Абзац!.. Целый мир отупел в одночасье! Единственный Разум – на сотни парсеков! Наверное, это и может быть счастье… Которое явно не для человека.
ВЕЩЬ В СЕБЕ
Напрасно боролась со мною природа за чувства и тело… Я стало чудовищем среднего рода, когда поумнело.
Когда мне открылось, что разум и воля – превыше страданья, Возвышенней самой возвышенной боли – её обузданье.
…И страшно мне вспомнить, что сердце когда-то дышало любовью, Что с кем-то я узкой делилось кроватью, делилось собою…
Теперь я в себе. Я спокойно и цельно, как мысли теченье. А то, что я вещь… Ну, так этим и ценно моё превращенье!
Да здравствует Вещность, Неодушевленность, Предметность, Свобода!.. …Ещё бы на каждое слово синоним… чтоб среднего рода…
***
Туча-ча-ча танцевала в лучах звёздных, в прозрачной пыли. В каждой дождинке сгорала свеча, не достигая земли.
Анна стояла в открытом окне, прыгнуть готовая вниз. Гром аплодировал ей в вышине, ночь вызывала на бис.
А под окном, запрокинув белки, плакал святой Николай, – тело из секонда, бомжий «прикид», – о не уставших тепла.
Мёрзла у дома, в облипке из лохм, реинкарняжка в углу, – о не отысканных тёплым теплом, о незнакомых теплу.
Туча-ча-ча извивалась в шелках, как стриптизерша, к столбу льнула фонарью. Работа легка – выраздеть чью-то судьбу.
Анна оделась, захлопнула ночь, тапочки на ноги, шарк… Угол у дома встряхнулся спиной и потрусил через парк.
Анна напрасно пыталась прилечь в гжель утропических слив… А под окном у святого из плеч два одеяла росли.
***
Я люблю тебя хуже чёрта. Я хотела б иметь твой постер – фрескостенный обой бумажный, чтобы каждое утро: «Здравствуй!» (Никогда не любила мёртвых… Ни один мне не был апостол…) И по маленькой мне чтоб в каждом из зрачков твоих стокаратных.
Нарисую себя я в круге, как да-винчевское распятье: руки врозь, ну, а ноги – слитно, как наречие «в одиночку». Чтобы эти живые суки, вылезающие из платьев для живых кобелей, в безличном вдруг почувствовали отсрочку
от блаженства как развлеченья, от прозренья как нарковштыра, от Спасителя в грязных дредах, от незнания как покоя… …От несбыточного ученья о леченье больного мира, переделанного из недо- della nova своей рукою.
Я боюсь тебя хуже Бога. Я хотела б иметь икону: мироточием озадачит – мне поверится: на прощанье будто ты обо мне немного рисовал на стекле оконном изумрудным мечом джедайским полуподпись под завещаньем.
Догорели уголья донной лавобездны твоей – финиты, и комедия в стиле Данте рассмешила грудного зверя. …Есть одна у меня икона – холодильниковым магнитом: Бог – еды моей комендантом. Остальное я не доверю.
Моно-ЛИТ
…Я не люблю людей. И. Бродский «Натюрморт»
Бог – это потолок комнаты надо мной. Если мне нужен Бог, стану его стеной.
Лягу я на кровать комнаты без окон. Не на кого плевать – я не люблю икон.
Плюнешь на потолок – инда себе на лик, ай да себе на лоб, токмо себе и крик.
Как откричит, поймёшь, как бесполезен он. Бог – это пото-ложь комнаты без окон.
Хоть привались к стене, хоть на полу отвой – разницы, жено, нет – дом. Потолок. Он твой
щит от земных потерь, кокон земных забот. Он говорит: «Я дверь, люк и подземный ход –
лишь проруби! Давно нет топора – грызи. В комнате есть окно, просто оно в грязи.
Мой! И увидишь свет, Драй! И услышишь слог. Глаз отвечает: «Нет. Вижу: ты – потолок».
2.
Спи, нигилисте. Спят все. Но приходит зло – «Господи!» – и опять ликом – на потолок.
Инда не лбом об пол – ай да монаси в ряд. Не от духовных зол на потолки глядят.
Если б хоть пустоту буддову – без идей… Мать вопиет Христу: «Сын ты мне или где?»
Тот, кто лежмя стоит – дослеза извести… Бог – это монолит. На тебе – извести,
люстры тебе, лепнин – пусть отвлекают взор. Если ты мне не Сын, значит, ты просто вор.
Инда взлечу, горда, ай да над головой!.. Он отвечает: «Да. И потолок я – твой». К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера |
ГолосованиеКакой тираж поэтической бумажной книги вы полагаете достаточным для того, чтобы сказать, что книга есть?ЖурналыКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |