Мистика Светланы Максимовой

Светлана Максимова — очень стильный поэт. Она поселяет своих героев и героинь в других эпохах, но жизнь им придает настоящую, настоянную на мистических переплетениях судеб. Ее герои порой живут в дохристианскую эру, в эпоху более раскованную в сравнении с нашей, но судьба, понимаемая как рок — остается непредсказуемой и драматической во все времена.
Мне кажется, что Светлана работает в жанре фэнтези, невзирая на то, что ее стихия — лирическая поэзия. Это какая-то священная алхимия — то, что создает в своих снах-фантазиях Светлана Максимова. Колдовство… В стихах Максимовой современности мало, и она — второстепенна. Недостаток это или достоинство? Особенность! Ведь главное в стихах не придумано автором, а прожито! Очень много у Максимовой чувственной эротики, стилизованной, как у Пьера Луиса в «Песнях Билитис» и «Афродите», под старину — Древнюю Грецию и Египет. Кажется, Египет Максимовой даже ближе, роднее. Впрочем, и это уже было в русской поэзии — «Александрийские песни» Михаила Кузмина. И еще вспоминается кузминский «Лесок», населенный сильванами и фавнами. Но напряженность повествования у Светланы — своя, фирменная, «максимовская».

Какой была моя судьба,
До сей поры — смешной и грешной –
Поставленная «на попа»
Слепым «орлом» и зрячей «решкой».

Максимова — мистик. Лирика Светланы экзотична, и сама она, бродящая по городам и весям с длинной трубой австралийских аборигенов диджериду, производит впечатление карнавальное, нездешнее. «Блуждание по эпохам» придает стихам Светланы особый колорит. Это — цветные сны вещуньи, это магма бурлящего в подкорке блистающего мира. Писательница не просто стилизует стихи, она путешествует во времени вспять — и живет там самой насыщенной жизнью. Вот она, например — сестра Тутанхамона, царица радости.

И не знаю, как же называется
это междометие времен.
Наливай же все, что наливается,
золотой мой брат Тутанхамон!

Любовь в стихах Светланы Максимовой чувственна, вечна и всегда с привкусом смерти. Но смерть героини от любви — мистическое действо, от которого любящая женщина не может уклониться. Любой исход — щемяще-радостен в сердце героини, потому что он — следствие тотального слияния с любимым человеком.

Как беспощадна эта красота,
Которая по-своему спасет,
По-своему погубит и… восстав,
По-прежнему окажется чиста,
Но ты — уже не та, и он — не тот.
И нет возврата и дороги вспять.
И никому вовеки не понять,
Что там, на высоте таких частот,
На высоте моих предельных нот,
Добро и зло сливаются опять
В горячечную песенную новь.
И это есть та вечная любовь,
Что смерти не сильней и не страшней,
А лишь одно лицо имеет с ней.