Кафе «Связь времён». Лавка Случайных вещей. Рассказы

Кафе «Связь времён»

Они сидели в кафе. В окно заглядывало   приземистое  дерево с желтеющими листьями.

 -  Раньше здесь была наша квартира,-  вдруг сказал муж.

 -Где?, - не поняла  она.

 - Прямо здесь,  в этом помещении. Вон те два окна были наши.

 В этом доме мы с матерью жили во время войны, когда я был совсем  маленьким.

 А теперь здесь кафе. . .как-то странно. . .

 Я словно переместился на машине времени  из начала сороковых прошлого столетия в наши дни. Можно, наверное,  и в обратную сторону прогуляться? . .  .

 И только он произнёс эти слова, как  всё вокруг завертелось, закружилось,  и он ощутил толчок, словно кто-то пнул  его под зад. Он упал на мягкую  прохладную землю. Ныли колени, болел левый локоть. Но он поднялся с земли и огляделся вокруг.

 Был  вечер, небо слегка золотилось от  заходящего солнца, за углом явственно слышались скрип, лязг и редкие звонки  трамваев, шум автомобилей.

 Он стоял  в квадрате  своего двора.  Из окна, вытирая кухонным  полотенцем чайную чашку, за ним следила  мать.

 Тут он увидел, что во дворе  находится не один. У песочницы  стояла девочка Римма из третьей квартиры. Он спросил её  каким-то  чужим писклявым голосом:  «А где ребята?» 

 - Я – ребята,- разведя руки в стороны, растерянно ответила она.

 Он  отвернулся: «Ну, во что играть с девчонками?», и вышел на улицу.

 По проезжей части вели колонну пленных немцев, одетых в синие робы.

 Их сопровождали суровые конвоиры с автоматами.

 Прохожие стояли на тротуаре и, молча,  смотрели им вслед.

 К нему подбежал  незнакомый пацан и, задыхаясь от спешки, затараторил: «У них бритовки,  бритовки острые есть.  Попроси у них бритовку!. . .» .

 -Тебе надо, ты и проси,- ответил он  пренебрежительно. А колонна уже скрылась за углом.

 Он вернулся в дом. В коридоре мальчишки  с жадностью  ели картофельные очистки.  И он  за компанию присоединился к ним. Но тут приоткрылась дверь их квартиры и выглянула мать, увела домой и отругала:  «Ты зачем это ешь? Они голодные, а ты-то ведь сытый!».

 Мать перебивалась  как могла и старалась его кормить более-менее. Им отец высылал  часть своего офицерского жалованья,  и они имели возможность  некоторые  продукты покупать на рынке.

 Вскоре  она  собралась и куда-то  ушла, закрыв его на ключ. Вернулась  только к вечеру с незнакомой говорливой  женщиной.  Они долго пили чай на кухне. Он всё ждал, когда, наконец, она уйдёт. Но тётка никуда не ушла, она осталась у них ночевать.

 Просыпаясь ночью, он видел,  как  она  торопливо  шарила в их сундуке. Хотел спросить, что  она ищет. Но  снова заснул.

 Утром мать  была в ярости.  Эта незнакомая  женщина, которую она  из жалости пустила переночевать, украла из сундука её лучшее платье. И мать не знала, где её искать.

 Но случай помог. Буквально через день она встретила  воровку   на улице в украденном платье.  На глазах у изумлённых прохожих она содрала  с  неё  своё  платье и  ушла удовлетворённая.. .

 После отбытия отца на фронт, они переехали с улицы Ленина в этот  трёхэтажный кирпичный дом дореволюционной постройки  по улице Октябрьской Революции, 3. В квартире были высокие потолки, высокие окна.  Но было холодно.

 Они бросали в ненасытную пасть буржуйки  всё, что горело, но  тепла она давала мало. Да и дрова надо было экономить.

В подвале их  дома  размещался  овощной склад,  там хранились солёные помидоры в  больших  деревянных бочках. А во дворе постоянно сушились тёмные мокрые  бочки, источающие  резкий дразнящий аромат укропа.

 Как-то  вышли они  с ребятами во двор погулять,  видят: лежит помидорка.  Видно грузчики обронили. И стали  гонять  её по двору  как мячик.  А потом одному мальчику приспичило и он  помочился на неё, из хулиганства, конечно.

 А  в это время мимо проходил нищий старик. Увидел помидорку,  поднял с земли и съел.

 А они, как языки проглотили,  ничего  не успели ему сказать. . .

  Жили они в самом центре города. Неподалёку от дома находился сквер им. Ленина, а в сквере был фонтан. Они часто там гуляли. Обычно одни, без взрослых, хотя им было по  три-четыре года отроду. Много разных историй, хороших и плохих, произошло с ними в этом сквере.

 Однажды   сидели они с другом  Генкой на краешке  фонтана, а сзади подкралась девочка Юля и столкнула их в воду.  Он наглотался воды, но самостоятельно вылез, а его друг чуть не утонул.

 Генка хватался за края  фонтана, пытаясь выбраться, но  его рука почему-то постоянно  соскальзывала.

 Когда  он выбрался сам, то  вытащил  Генку.

 День был жаркий. Они сидели на скамейке и  сушили одежду. Дома всё равно никого не было. А ключ от квартиры мать уносила с собой.

 В сквере  по дорожкам, усыпанным гравием, гуляла девочка  в белоснежном нарядном платьице. И вдруг, нечаянно посадила пятно и очень расстроилась:  платье жалко и мама ругать будет.

 Пробовала оттереть водой  – ничего не получалось.

 Тут подошла к ней подружка и сказала: «А давай, постираем!»

 Девочка сняла платье  и  стала стирать его в фонтане.

 После этой стирки   белоснежное нарядное платье  превратилось

 В грязную серую тряпку.

 - Ну, теперь-то ей точно  всыпят,-  деловито сказал Генка, внимательно наблюдавший за этой сценкой.

 Его  друг, Генка Заболоцкий, жил на втором этаж.   Он   был очень инициативный  шустрый парнишка. С ним постоянно случались разные истории. То он из окна со второго этажа вывалится и сломает ногу, то на трамвае на другой конец города уедет, и его все ищут.

 Как-то играли они во дворе, а потом им стало скучно. Вот Генка и  предложил: «Пойдём на речку!».  И пошли.  А было им года по три. Перешли дорогу.  Вышли на улицу Цурюпа. . .Там им повстречался  незнакомый мужчина.

 Мужчина  бодро спросил: «Куда идёте, малыши?!» . А Генка и отвечает: «На речку, на лодке кататься!». Он их  завернул, проводил до дома и строго наказал: «Никуда не ходите!».

 Генка прожил недолго. Его мать, по –  видимому, такая же взбалмошная, повезла его по военным дорогам  в нетопленных вагонах  в Ташкент – город хлебный. По дороге он простудился и умер от воспаления лёгких.

 Население Уфы в годы войны было разбавлено  творческой и научной интеллигенцией, эвакуированной из столичных городов.

 В их доме  жила девочка Оля, эвакуированная из Ленинграда. У неё были белокурые косички и нарядные платья. Её мама, тётя Рита, была очень добрая и приветливая. Она часто заходила к ним. Иногда приводила с собой дочку. Ему нравилось играть с Олей.

 Когда  они уезжали,  Оля подарила ему на память  большую гладкую морскую раковину в тёмных пятнышках. Если  её прижать к уху, то  слышался шум  далёкого моря.

 Он подолгу слушал шум этого моря, которое никогда не видел, и думал об Оле.

 Ему было досадно, что он-то не догадался  сделать ей ответный подарок.

 И Оля скоро забудет о нём. Ведь ей ничто не будет напоминать о  его существовании.

 Его часто оставляли дома одного. Ему было скучно. Игрушки надоедали, он  подходил к окну и  подолгу смотрел на улицу. Там  кипела жизнь: куда-то  шли   люди, проезжали автомобили - эмки, лошади, запряжённые в телеги,  тарантасы с седоками,  зеленели деревья. . .

 Ещё он любил смотреть на дом, расположенный напротив. Дом был двухэтажный, с крышей, крытой листовым железом.  В этом доме жила тётенька, зубной врач, на её двери красовалась блестящая медная табличка, на  которой было  выбито : "Стоматолог частной практики Боровая -  Нейман".  Она за рубль  удаляла  детям из их дома  расшатавшиеся молочные зубы.

 И вот однажды, он смотрел, смотрел на крышу этого дома и вдруг увидел, как по  самому коньку шагают важные гномики в смешных колпачках.. . .

 Но тут стукнула входная  дверь, пришла мать и разбудила его. . .

 Он  очень боялся оставаться один, ему не нравилось, когда его закрывали на ключ. Пустота и  тишина давили на  детское сознание,  и он цеплялся за мать.

 Когда  она уходила, он  обычно  пытался придержать входную дверь. Так поступил и на этот раз. Но дверь неотвратимо захлопнулась, прижав  со всего маха его мизинец.

 Мать, услышав его громкий отчаянный плач, вернулась. Мизинец был расплющен  в лепёшку.

 Они побежали к врачу.  . .

 -Что, что  ты говоришь? Я не расслышала, какой мизинец?

 Он открыл глаза. По-видимому,  он слишком глубоко погрузился в воспоминания.

 - А, мизинец . ..  В детстве, мать, когда  уходила, второпях хлопнула дверью  и нечаянно прижала  мой мизинец. . .Но, ничего.. . .видишь, он  цел! Восстановился с возрастом. . .

Лавка Случайных вещей

Во время своих  бесчисленных  пеших прогулок по городу я нечаянно забрёл на незнакомую мне  старую улочку. Она ничем не была примечательна.  Узкая и пыльная.  Ни одного дерева. К тому же пустынная: ни детей, играющих в футбол; ни домохозяек, спешащих за покупками; ни деловитых или пьяных мужичков. Никого не было.

 Я шёл, лениво разглядывая дома старинной постройки. Дома лепились один к другому, словно буквы налезающие друг на друга.

 И вдруг в глаза бросилась вывеска «Лавка Случайных вещей». В моей душе  тут же  вспыхнуло любопытство,  и я решил зайти. Но не сразу. Постоял немного  в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. . .А затем потянул на себя старую неподатливую дверь, которая тяжело со скрипом отворилась.

 Под самым потолком тускло горела лампочка. Прилавки, витрины – всё было непривычное, незнакомое, словно из прошлого века. Узкие, закруглённые кверху окна были забраны металлическими решётками с замысловатым старинным  узором, как в древнерусских монастырях.

 Я почувствовал неловкость и огляделся: кроме меня в помещении никого не было. Я подумал: «Что за ерунда? Что тут может быть особенного?». 

 Но моя любовь ко всему загадочному и таинственному одержала верх, и я подошёл поближе к прилавку.

 И в самом деле, ничего особенного я там не увидел.

 На витрине лежали обычные, бесполезные на первый взгляд, вещи: помятая записная книжка, футляр  для  очков, бусы из бирюзы, чья-то открытка, потемневшие от времени ключи, небольшая изящная статуэтка балерины, писанная маслом картина, листы нотной бумаги – партитура какой-то незнакомой мне симфонии, старая книга и «Молитвослов» с замусоленными почерневшими уголками.

 «Случайные вещи, ненужные вещи,

 Вы отслужили свой срок.

 И смотритесь ныне зловеще,

 Это потомкам урок.

 Время уносит мечты и желанья,

 Время ломает дома.

 В прошлое лучше не возвращаться,

 там  лишь погибель и тьма» - прочитал я в старой книге, открыв её наугад.

 В эту минуту легко скрипнули половицы, и рядом со мной оказался невысокий  полный господин средних лет. «Что, читаете?», - усмехнулся он.  Словно  ему были известны мои мысли. «А между тем, нет ничего интереснее случайных вещей. Каждая вещь имеет свою энергетику, светлую или тёмную. И неизвестно, какую роль она сыграет в вашей жизни.  Попытайтесь, рискните! Возьмите себе что-нибудь на память, то,  к чему потянется ваше сердце».

 Меня это сильно озадачило. Я не был готов к такому поступку.

 Да и что можно было выбрать из этого ассортимента?

 - А вы не торопитесь. Посидите, подумайте, прислушайтесь к себе. . .А я пока пойду, у меня  незаконченные дела есть. И с этими словами он исчез так же неожиданно, как и появился.

 А я обвёл рассеянным  взглядом прилавок. Ни одна вещь не вызывала у меня интереса. Ну чем могут быть полезны, скажем, старые никому уже не нужные ключи от дома, который давно не существует?. . .

 Но тут  взгляд мой упал на картину.  Холст был натянут на подрамник небольшого размера, она бы запросто уместилась в моём портфеле.

 Масляная краска на ней слегка потрескалась от времени и по холсту поползли кривые трещинки. На картине был изображён чугунный старинный  мост через небольшую узкую речку, которая едва поблескивала на дне оврага сквозь гибкие ивовые прутья. Ивы так тесно её обступили, сомкнули свои ветви, словно хотели спрятать или защитить  от постороннего взгляда. Но я, всё же, узнал её. Это была Сутолока! Ранние детские воспоминания замерцали, как киноплёнка.  И у меня не осталось сомнений. На картине была именно она, речка, которой уже нет.

 Я стал случайным свидетелем её конца, когда проезжал мимо на автобусе. Неожиданно из окна предо мной открылась безобразная картина, которая меня потрясла до глубины души. Развороченное, бесстыдно обнажённое русло реки,  порушенные ивы с обрубленными ветвями лежали по склонам берегов. По днищу оврага полз, урча от натуги,  красный трактор, разравнивая землю.

  Речку загнали в трубу, позже убрали  и мост.

 А на этой картине она жила, как ни в чём не бывало, переливалась на солнце. И ивы, казалось, шелестели на ветру. И мне захотелось, как в детстве, облокотиться на тёплые чугунные перила моста и свесить голову вниз, любуясь её течением.

 Я не раздумывая, взял эту картину. Я принёс её домой, поставил на полку. Она играла полными яркими красками: густой зеленью листвы, чёрным тяжёлым чугуном моста, и нежной серебристостью воды моей любимой Сутолоки. И всё это сквозь патину времени. Имя художника  было указано неразборчиво, мне так и не удалось его разгадать. Наверное, это был  любитель.

 С тех пор моя жизнь вошла в свою колею, текла размеренно и вдохновенно, словно я нашёл код своей судьбы. Этим кодом была связь с прошлым