Петр Величко

Как я женился на королеве

       Судьба автора этих воспоминаний достаточно необычна и в то же время типична. Он – потомственный кубанский казак. Его отец Иван в Первую мировую войну попал на турецкий фронт, при взятии Эрзерума подхорунжий Величко заработал Георгиевский крест. После революции боролся с большевиками в составе отряда (корпуса) генерала Шкуро. Вместе с ним оказался на острове Лемнос, а впоследствии в Югославии, где работал инженером на французском руднике золота и меди. Здесь в сербском городе Бор в 1926 году родился его сын Петр.

         Он учился в кадетском корпусе в Белой Церкви, в четырех километрах от румынской границы. Приближались советские войска. Единственной возможностью не попасть в их руки былo записаться в «Шуцкор» (Русский охранный корпус) и уйти с боями в его составе в полную неизвестность. Петр так и поступил. Отец ушел с сыном, дошел до Австрии, потом присоединился к нему уже в Америке и прожил в Лос-Анджелесе до 83 лет.

          После войны Петр закончил оставшийся год средней школы в Зальцбурге и поступил в университет в Граце. Через определенное время переехал в США, Служба в армии, снова учеба в университете, диплом магистра в области международной торговли. Работал в текстильной промышленности разных стран. Выйдя на пенсию, продолжал консультировать предприятия отрасли в Европе.

          Петр Иванович включился в деятельность по восстановлению кадетских корпусов в России, в особенности на родине отца – Кубани. 

         Живет он с семьей в Калифорнии.

         Публикуемые воспоминания П. И. Величко не касаются событий его молодости, связанных с пребыванием в Русском охранном корпусе. Он посвятил их истории своей любви и женитьбы на королеве красоты Колумбии. Истории, прямо скажем, увлекательной и интригущей, и впрямь похожей на чудо.

         Итак, вот его рассказ...                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    

                                          

                                                  ВСТРЕЧА

 

         За исключением маленьких деталей литературного и поэтического характера, рассказ мой достоверно и полностью описывает события и мои переживания, как я вижу их через дымку прошедшего с тех пор времени. 

       Ирина Сабурова в своей замечательной книжке «Королевство Алых Башен», утверждала, что в мире, в котором мы живём, всё еще бывают сказки, которые по загадочной, необъяснимой воле Провидения наподобие чуда снисходят на избранных счастливчиков. Она сказала:

«Счастье только сказкой снится

Чтобы в мире знали люди

Что бывает это чудо всех прекрасней и светлей».

В моём повествовании я постараюсь описать такое чудо, настоящую сказку, в которой я участвовал как пресловутый принц, нашедший свою королеву и волей судьбы соединивший свою участь странствующего рыцаря с дотоле беспечной судьбой этой бесподобной, коронованной красавицы. Расскажу я однако как введение о другом, крайне курьёзном случае, который за много лет предшествовал этому событию в условиях, не совсем соответствующих такому вескому и неожиданному заключению моей эпопеи.

...В то далёкое время, вскоре после окончания войны, я попал на работу на фабрику мебели и деревянных игрушек в австрийском местечке Пишелдорф. В связи с изменением рабочих условий в худшую сторону я решил уехать оттуда, чтобы по возможности перебраться из английской оккупационной зоны в американскую, где якобы нам, «перемещённым лицам», жилось сытнее и привольней, чем у обедневших англичан. Перед самым отъездом я решил пройтись по близлежащим деревням, где у меня были знакомые девушки-австрийки, которые меня часто подкармливали за один или два скрытых поцелуя за сарайчиком. Я был тогда ещё юнец и на более интимные отношения мне не хватало ни опыта, ни смелости, и беглый поцелуй моей избранной Дульсинеи для меня представлял верхушку счастья и достижения, а для неё – приемлемой платой за девичье великодушие.

Со мной шагал мой друг по работе Арсений, и мы вошли в знакомое по нашим прежним похождениям живописное альпийское село с узорчатыми домиками, облепленными гирляндами красочных цветов, которые обрамляли все наружные окна и создавали впечатление сказочных игрушечных построек. Мы подошли к одному из этих опрятных домиков, в котором, по словам Арсения, жила  молодая полька, занимавшаяся в свободное от работы время гаданием по картам. У нее создалась репутация особой прозорливости и очень удачных предсказаний посетившим её клиентам. На чём эта способность основывалась, нам было неизвестно, но на предложение Арсения зайти к ней в связи с моими предстоящими планами я согласился.

Я увидел молодую женщину привлекательной наружности, с младенцем на руках она стояла перед плитой и большой ложкой мешала какую-то таинственную жижу, булькавшую в кастрюле, распространяя запах осоки или мяты. Вокруг царила тишина, ребёнок тихо и равномерно дышал. Поздоровавшись, мы объяснили причину нашего визита. После некоторых колебаний она согласилась оторваться от своей кулинарии и, сев за дубовый стол, разложила карты, которые легли под нашим пытливым взором на полированные доски. Что она сказала Арсению, я совершенно не помню, но то, что она мне нагадала, осталось у меня крепко в памяти на всю жизнь, так как всё, абсолютно всё со временем исполнилось.

Не хочу входить в детали остальных её предсказаний, которые включали переезд в Америку, что в то время казалось неисполнимой мечтой, но рассказанное ею относительно моей будущей подруги жизни в тот момент показалось сплошной фантазией.

Посмотрев внимательно на карты и с каким-то особым любопытством на меня, она сказала, что я, как принц в знаменитой, всем известной сказке, найду свою королеву, настоящую королеву, повторила она, которая тоже восстанет из своего дремучего сна и станет моей верной спутницей на всю жизнь, но не раньше тридцатилетнего возраста, до которого мне оставалось ещё много времени. Это она подчеркнула, и я, конечно, в тот момент это не принял всерьёз.

Распрощались мы тепло, и я, конечно, не забыл её слова, особенно когда эти предсказания начали исполняться. Относительно моей предстоящей поездки в американскую зону она ничего не знала, но в самом начале упомянула, сказав, что она сейчас не удастся, а позже – да. И вот на границе между двумя зонами меня снимают с поезда: мои документы на переезд в Зальцбург, «мой родной город» по бумагам, оказались истекшими. Американские военные сажают меня в обратный поезд, и я застреваю в английской зоне ещё на целый год. В следующем же году я проезжаю благополучно, вспоминая вещее предупреждение моей колдуньи- польки.

 

Опуская подробности, скажу только, что со временем я попадаю в страну моих снов и иллюзий – Америку, где, отслужив по призыву два года в военной разведке и повоевав в Корее, кончаю университет и получаю звание магистра по международной торговле. К началу моего повествования, работая в экспортном отделении торговой фирмы как её уполномоченный представитель, после посещения Мексики и стран Центральной Америки, по пути на Карибские острова я приземляюсь в Панаме. Закончив здесь дела, направляюсь на Ямайку. Это был февраль месяц, идеальное время для путешествий по островам, и  так как это была моя первая поездка в те волшебные края после занесенного снегом Чикаго, я предвкушал возможные романтические приключения.

Итак, я должен был лететь авиакомпанией “Пан Америкэн”, делавший рейс из Панамы в Кингстон без остановок.  Сев в самолет, я с удовольствием посасывал свой «дайкири» и смотрел в окно на плывущие подо мною кумулусы и дивное голубое небо вокруг, которое не предвещало никаких проблем. Летели мы около часу, когда неожиданно самолёт сильно передёрнуло и я с удивлением увидел, что один из моторов с правой стороны стал выбрасывать тёмно-красные языки пламени. Мы горели! Я тут же заметил, что пропеллер горящего мотора остановлен и самолёт повернул круто вправо, на юг, резко сменив свой первоначальный восточный курс. Нам спокойно, без паники объявили, что у нас появилась техническая проблема и поэтому мы летим в ближайший аэропорт, который находится в колумбийском городе Баранкия. Самолёт продолжал лететь на трёх моторах, и через каких-то полчаса мы увидели большой город на берегу моря, где мы и приземлились без всяких затруднений, хотя нас у лётной полосы ожидали пожарные машины и кареты скорой помощи. Погрузив нас в автобусы, нас отвезли в прекрасную гостиницу по имени «Дел Прадо», где мы были размещены по номерам, из окон которых открывался замечательный вид.


В поездке меня сопровождал один из моих коллег по работе, Марион Грувер, симпатичный парнишка, говоривший с южным акцентом – он был из Атланты – и мы, поужинав обильно и вкусно, решили отправиться на такси в город, так как нам сообщили, что сейчас здесь масляничный Карнавал – зрелище, которое нельзя пропустить. Протолкнувшись через густую толпу, мы заняли удобные позиции в первом ряду и принялись с интересом наблюдать за парадом. Было очень жарко, но это мне лично после Чикаго мало мешало.


Красивых девушек было великое множество, но мне бросилась в глаза высокая колесница, где на её вершине в гордом одиночестве восседала на троне прелестная молодая женщина, окруженная четырьмя огромными лебедями, сделанными из ярких белых цветов. Я на неё смотрел как на одно из многих красивых лиц, которые проплывали мимо нас, и не отдавал себе отчёта, что я сталкиваюсь в тот момент с неизбежным роком, который предопределяет будущее человека независимо от его желаний и намерений. Мне и в голову не приходило и даже самое пылкое воображение не могло подсказать, что эта королева карнавала могла оказаться моей будущей невестой.


Насмотревшись вдоволь на снующую толпу, мы вернулись назад в гостиницу, где я распрощался до утра с Марионом, а сам подошел к стойке портье, чтобы взять свой ключ и попрактиковать свой всё ещё довольно несовершенный испанский язык со стоявшим около стола молодым «бэлбоем» в форме. Обменявшись мнениями о погоде и прочих глубокомысленных вещах подобного рода, на которые хватало моих знаний языка Сервантеса, я вдруг заметил большой черный лимузин, остановившийся перед входом в гостиницу. Из него вышли трое пассажиров – дама с мужчиной и девушка – которые распрощались с водителем, а молодая девушка направилась к стойке, где находился я, Когда она подошла и я увидел её вблизи, я внутренне ахнул: «Господи, это та самая красивая девушка, восседавшая в колеснице». Взяв свой ключ и не наградив меня даже беглым взглядом, она направилась к лифту, где её ожидала элегантная пара, и это были, как я предположил, её родители. В цветном платье с обнаженными великолепными плечиками и с крошечной «осиной» талией она была невозможным видением из «Сна в летнюю ночь» Шекспира.


Едва она исчезла в лифте, я немедленно обратился к портье, спросив его, кто это невероятное существо. Он мне сообщил, что это одна из королев карнавала, она же «Miss Norte de Santander». Зовут её Мерседес Суарес, она кандидатка на титул «Miss Colombia» и занимает с родителями президентский апартамент на верхнем этаже гостиницы. Я заметил, что его родина Колумбия – замечательная страна, если производит таких невероятных красавиц, и он, конечно, с этим согласился.


Я поднялся в номер и раздевшись, лёг спать, но несмотря на все мои усилия, заснуть не мог, так как в моих взбудораженных мыслях я все ещё видел мою «королеву». Я решил снова одеться и пойти в бар, чтобы под сенью пальм выпить ещё один пунш и попробовать написать пару строчек «Мисс Мерседес». Для этой цели я взял с собой свой испанский словарик и в течение следующего часа сочинил ей послание, в котором вкратце рассказал, почему я в Баранкии, что завтра вылетаю в Кингстон и так как у меня не будет возможности выразить свои мысли и чувства ей лично, я решил это сделать путём этой записки. Я сказал ей, что она мне показалсь самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал на своём пути, и попросил её разрешения ей снова написать в будущем. Для этой цели я просил её адрес. Я, конечно, сказал ей, кто я и откуда.

Так как мой «бэлбой» всё ещё находился у стойки, я попросил его передать мою записку мисс Мерседес и вручил ему хорошие чаевые. Просидев ещё некоторое время под пальмами и закончив свой пунш, я поднялся к себе и на сей раз заснул сном праведника.

Как я впоследствии узнал, «бэлбой» тотчас же поднялся на нужный этаж и смог вручить мою записку. Открывшая дверь Мерседес начала её читать, когда ее отец с романтичным именем Камило подошёл к ней и спросил, в чём дело. Она ответила, что какой-то свихнувшийся америкашка ей пишет всякую ерунду и вручила ему мою записку.

Прочитав её, Камило заметил, что он не видит ничего предосудительного в том, что дочь даст мне свой адрес и её слава таким образом распространится даже на Чикаго, тем более что она едва ли меня снова увидит. (Он кстати, вспомнил эти свои слова в день нашей свадьбы).

Утром мы погрузились в автобус, чтобы ехать в аэропорт и продолжить прерванный путь на Ямайку. Ко мне подбежал мой «бэлбой» и вручил мне записку от Мерседес, как я помню, на голубой бумаге с её монограммой, в которой она меня благодарила за добрые слова в ее адрес и сообщила свой адрес, предложив мне написать ей когда у меня найдётся свободная минутка. Радости моей не было предела, и я тут же решил ей черкнуть пару задушевных строчек из Кингстона, где собирался провести около двух недель.

В Кингстоне с помощью моего словарика я сочинил описание моих впечатлений и переживаний на этом волшебном острове. У меня, конечно, был излишек вдохновения. С одной стороны, в мыслях моих неустанно всплывал образ Мерседес, а с другой, я впервые оказался на Ямайке, которая на меня произвела потрясающее впечатление и я исходил выражениями восторга по поводу экзотической природы и моих встреч с интересными людьми. В конце письма я доложил, где будет моя следующая остановка с адресом гостиницы и, конечно, с выражением надежды на её ответ.

           Но ответа не было. Я однако не падал духом и с энтузиазмом продолжал ей писать. Одной из последних остановок был Пуэрто-Рико, и там в гостинице меня встретило её долгожданное письмо, в котором она меня благодарила за усердие и извинялась за своё молчание. Причиной были постоянные разъезды по стране в связи с необходимостью участвовать во всякого рода торжествах как общественных, так и официальных. Её постоянно приглашали в роли королевы красоты.    

           Вернувшись в Чикаго, в течение следующих пяти месяцев я писал ей постоянно, и её ответы стали приходить более часто, включая вырезки из газет, в которых она фигурировала в роли королевы красоты. Наша переписка стала существенной частью моей жизни, и хотя я ухаживал за очень милой русской девушкой Ириной (не допускал мысли, что могу жениться не на русской), я посвящал почти всё свободное время ответам на исключительно интересные послания Мерседес.

 

ЗАВОРОЖЕННЫЕ ДНИ

 

В конце лета на работе мне сообщили, что в сентябре я поеду сопровождать моего непосредственного начальника в трёхмесячной поездке по Европе. Я сообщил об этом Мерседес. Её ответ: она очень сожалеет, что Колумбия находится так далеко от Чикаго и я не могу приехать, чтобы нам познакомиться лично. Я ей тут же написал, что если она в самом деле желает со мной познакомиться, я постараюсь приехать, на что она ответила, что «будет очень счастлива, если я в самом деле смогу посетить её родину». Я собирался в Лос-Анджелес повидать родителей, но тут с моей обычной казачьей решимостью отложил эту поездку до Рождества, а вместо этого решил умчаться в дивную страну Колумбию, где живёт моя королева, которая желает повидать своего далёкого рыцаря. Принимая это решение, я не тешил себя какими-либо надеждами, а просто считал, что это будет невероятной встречей, которую я не забуду всю свою жизнь.

Я приобрёл карту Колумбии и с трудом разыскал город Кукуту, в котором жила Мерседес и который оказался на самой границе с Венесуэлой в тропической зоне страны. Я справился потом в агенстве путешествий, как туда добраться, что оказалось довольно сложным мероприятием. Нужно было в четверг после работы вылететь в Майами, где необходимо переночевать, чтобы на следующее утро поймать рейс в мне знакомую Баранкию, где опять нужно остаться на ночь, так как самолёт в Кукуту вылетал только утром на следующий день, приземляясь там около полудня.

Узнав о моих планах, мои чикагские друзья посчитали меня сумасбродом, но я своего решения не изменил и в следующий четверг уже летел в Майами, где переночевал в ближайшей гостинице и утром на следующий день сидел уже в воздушном корабле авиакомпании «САМ» (старом, но всё ещё летающем ДЦ-З) и через пару часов благополучно приземлился в Баранкии. Остановился я снова в “Del Prado”, в той же гостинице, где я впервые увидел девушку моих снов. Мои попытки ей дозвониться не привели ни к чему, так как телефон в то далёкое время действовал очень плохо, особенно между городами далёких от столицы провинций. На следующий день в субботу, в 11 утра, опять на добром старом ДЦ-З я вылетел в Кукуту, нагруженный пакетами с подарками для всей многочисленной семьи Мерседес, так как у неё было пять братьев и сестёр и я, само собой разумеется, вёз каждому какой-то гостинец.

Кукута – столица моей королевы – с воздуха производит симпатичное впечатление. С одной стороны видна небольшая речка, чьи поразительно голубые воды омывают западную окраину города, который, как Рим, расположен на «семи» невысоких холмах, которые в свою очередь окружены солидными горными массивами, одетыми в изумрудную зелень тропического леса.

Перед приземлением нас здорово потрепало в связи с тем, что аэропорт славится своими перекрещивающимися ветрами, но все обошлось и пассажиры стали выходить из самолёта. Я был одним из последних в связи с моими многочисленными пакетами и когда вышел, почти все пассажиры уже брели к зданию аэропорта,  где их пропускали через своего рода ворота в главное здание.  Приблизившись к воротам, я вдруг заметил великолепную девушку, которая стояла около выхода и улыбалась мне. Она пристально посмотрела на меня своими казавшимися небесными глазами и сказала: «Пётр, добро пожаловать в Колумбию», на что я в ответ залепетал выражения своего восторга по случаю личной встречи с ней. В зале ожидания аэропорта нас ожидала мама Мерседес. Я поздоровался с ней, и она мне тоже пожелала приятного пребывания в Кукуте. Получив багаж, мы вышли на улицу, где нас ожидал лимузин. Уложив мой чемодан и остальные пакеты, шофер в форме сел за руль, а мы втроём поместились сзади. Мерседес была просто великолепна в её цветастом летнем платье и  выглядела ещё прелестней, чем я её себе представлял.

Меня отвезли в новую гостиницу «Тончала» (названную в честь знаменитого индейского вождя) и предложили отдохнуть, а к 7.30 вечера быть у них дома, до которого всего пара кварталов, чтобы потом пойти вместе в «Теннис Клуб» на ужин и танцы.

Точно в 7.30, одетый в парадный костюм, я был на пороге двухэтажного дома, где познакомился с отцом Мерседес – Камило и ее братьями и сёстрами. Каждому члену семьи я преподнес хороший гостинец, что меня, несомненно, сделало более популярным в их глазах. Вспоминаю, что папе я привёз хороший бинокль, маме – изящное ожерелье, Мерседес – качественную ручку марки «Паркер», а одному из братьев – спортсмену – перчатки для бокса.

Мы пешком отправились в «Теннис Клуб», который находился через дорогу. Не знаю, был ли у них какой-то праздник, но вход в главное здание клуба был украшен чудесными тропическими цветами, а когда мы подошли, с одной и другой стороны широкого коридора стояли шеренги благожелателей королевы Мерседес и её шествие сопровождалось громом рукоплесканий. Я шел рядом с ней и чувствовал себя очень неловко под взорами всей этой разодетой толпы, которая, очевидно, пыталась определить, что особенного она нашла в этом краснеющем от стеснения господине, прилетевшем из далекой Америки с претензиями на близость и дружбу этой замечательной девушки.

Оркестр, стоявший у входа в главный зал, заиграл бойкую приветственную мелодию, которая, как я потом узнал, называлась «Мерседес» и была составлена неизвестным композитором в ее честь.

В главном зале нас поместили за отдельным большим столом, и вскоре последовал обильный ужин с напитками вроде пунша из рома. Оркестр исполнял ритмические мелодии, и пары начали кружиться. Я спросил, что играют, и мне пояснили, что это теперь самое популярное «мерекумбе», о котором я услышал впервые в жизни. Набравшись смелости, я пригласил мою королеву на танец, замысловатые па которого под ее руководством как-то одолел. Мерседес как опытная партнёрша следовала за мной без особенного труда. Мы танцевали часто, говорили на самые разные темы, я почувствовал необычайное влечение к этой сказочной девушке.

После полуночи мы вернулись домой, где я сердечно распрощался со всеми и вернулся в гостиницу, преисполненый самыми невероятными чувствами. Однако я всё ещё не допускал возможности, что у меня может быть что-нибудь серьёзное с такой исключительной девушкой. Потомственный кубанский казак встречается даже не с принцесой, а с королевой заокеанского царства и пленяет ее, как это бывает в сказках, но ведь это реальная жизнь и подобных случаев просто не бывает. Тем не менее, я уснул в тихом восторге от воспоминаний только что прошедшего замечательного вечера, где я имел честь и счастье быть рядом с удивительным человеком необыкновенного обаяния и красоты. Я пережил настоящую сказку, которая продолжается. Помолился я на сон грядущий той же молитвой, которой научил меня мой папа и к которой я прибегал во все критические моменты моей непростой жизни. «Слава Тебе, Господи и Пресвятая Пречистая Дева, за все Ваши превеликие и пребогатые милости – а остальное да будет в Ваших щедрых руках».

Следующий день было воскресенье. Я был приглашён на обед, а затем мы отправились с визитом к бабушке Мерседес, матери её отца Алисии, от благосклонности  которой зависело практически всё. Мне, к счастью, и с ней повезло. С самого первого момента у нас установились тёплые отношения, и её добрые чувства ко мне сыграли решающую роль в дальнейших событиях. Ужин был у Мерседес дома.

Вернулся я к себе в гостинницу довольно поздно полный радужных впечатлений.

 

ПО ДОРОГЕ В СКАЗКУ

 

На следующий день, в понедельник, закончив обед, я сел с Мерседес на кушетку в большой приёмной перед двойной входной дверью. Мимо нас сновала прислуга по своим делам, но мы, сидя рядышком, чувствовали себя в полном уединении. Сейчас уже трудно передать детали нашего задушевного разговора. По каким-то неведомым причинам, волей небес, мы встретились в полностью для меня непредвиденном месте земного шара, и я бесповоротно полюбил девушку вопреки всем возможным противоречивым соображениям и готов был просить её руки у родителей и если они согласятся, то жениться на ней.

Она меня внимательно и серьёзно выслушала и ответила, что, сама того не понимая, с первого момента нашей встречи почувствовала, что я именно тот мужчина, которого она всю свою жизнь ждала и что если её родители дадут своё согласие, она готова выйти за меня замуж. Чудо совершилось!

Я спросил её, как мы дальше должны действовать. Она мне ответила, что сперва нужно будет привлечь на свою сторону её мать и заручиться её согласием, а потом уже атаковать отца, от которого фактически зависит наше будущее, так как без его согласия и благословения она замуж выйти не может,

Сейчас же мы пошли искать маму, и Мерседес ей изложила наше взаимное желание. Мама, конечно, расчувствовалась, всплакнула, но своё согласие дала и сказала, что окажет поддержку в предстоящем разговоре с Камило, которого дома в тот момент не оказалось. У отца свой кабинет и свои комнаты на втором этаже, туда никто не имел права входить без предварительного согласования по его  личному телефону. Обычно он вставал ни свет ни заря и уезжал на свои плантации (в тот момент самые обширные во всем штате Norte de Santander) и возвращался поздно ночью в свои апартаменты, оставаясь там до следующего утра, когда дневной распорядок повторялся. На третий день мама Мерседес поймала мужа на выходе и сказала ему, что он должен нам дать возможность с ним поговорить по очень важному делу. Камило все понял и в тот же день после обеда пригласил к себе. Мы предстали перед человеком, от решения которого зависела наша дальнейшая судьба.

Я сразу взял быка за рога и сказал Камило в основных чертах следующее: «Дорогой Камило! Я стою в данный момент перед Вами, чтобы с чувством большого уважения официально попросить руку Вашей замечательной дочери Мерседес. Я сознаю, что её не заслуживаю, но храбрости мне придает моё чувство искренней любви, которое возникло в моём сердце, когда я познакомился с этой исключительной девушкой. Я могу обещать Вам, что сделаю всё возможное, чтобы она была со мной счатлива. Я сознаю, что её согласие зависит от Вашего решения и готов ему тоже подчиниться независимо от всех моих чувств по этому поводу».

Камило меня очень серьёзно выслушал и сказал мне приблизительно следующее: «Дорогой Пётр! Я немало думал над случившимся и мне бесконечно тяжело отдать мою любимую дочь замуж за самого достойного в мире человека, которым я в данном случае считаю Вас. У неё еще целый год ее «королеветва», и у меня по ее поводу были совсем другие намерения, которые однако отходят на задний план перед возможностью её счастья с человеком, которого она так неожиданно для всех нас полюбила. Если она мне скажет, что в самого деле Вас любит и хочет во что бы то не стало выйти за вас замуж, я не буду препятствовать её счастью и дам свое согласие».

Тут мы оба под благосклонным взором мамы стали обнимать Камило, чьи слёзы смешались с нашими, и я от сердца поблагодарил его за его понимание и великодушие, так как он в конце концов отдавал самое дорогое человеку, которого он совсем не знал – так мне тогда казалось. (Впоследствии, когда мы уже устроились в Чикаго и познакомились с генеральным консулом Колумбии, я через него узнал, что Камило, увидев увлечение его дочери перепиской с каким-то типом из Чикаго, навёл необходимые справки и узнал абсолютно все обо мне – моём образовании, моей работе, жалованьи и прочем).

В тот же вечер было сообщено органам печати о предстоящей помолвке на следующий день в доме бабушки Алисии. Церемония официального вручения кольца с небольшим, но качественным бриллиантом (которое я купил утром того же дня) была произведена под вспышками десятков камер репортёров, явившихся на торжество. Были шампанское и обильные закуски. Впервые мне было позволено скромно поцеловать невесту – это был её первый в жизни поцелуй с мужчиной – что тоже было запечатлено на многих кадрах.

Так как мой отпуск истекал через неделю, решено было устроить свадьбу в следующую пятницу. Сейчас же после обручения я выслал родителям в JIoc- Анджелес телеграмму, сообщив о случившемся и прося их благословения, так как им спешно приехать на наше торжество не было никакой возможности. Кроме того, попросил у своей фирмы в Чикаго выслать мне телеграммой опреденную сумму денег, которая бы нам позволила провести медовый месяц, точнее, неделю, в Майами.

Я продолжал жить в гостиннице «Тончала», выходя утром после завтрака на встречу с моей невестой. Каждое утро публика ожидала моего появления из гостиницы, чтобы посмотреть на меня, покорителя сердца их королевы. В течение дня мы гуляли по городу. Мы иногда останавливались, чтобы освежиться и поесть мороженого, и неизбежно кто-то появлялся с камерой, чтобы нас снять вместе. Я выучился улыбаться (у Мерседес была естественная, блестящая улыбка, которой она славилась). Снимали нас постоянно и повсюду, местная газета преподносила читателям последние снимки обручённой пары. Мерседес блистала в своих многочисленных платьях и нарядах. По правде сказать, в её присутствии я как «принц консорт», наверное, не производил особого впечатления, но моё положение жениха их «королевы» ставило меня на особый пьедестал.

Относительно тамошних обычаев вспоминается курьёзный момент, имевший место в канун нашей свадьбы. После тяжёлого дня, занятого всякими приготовлениями к завтрашнему торжеству, мы находились в «Теннис Клубе» вместе с сёстрами невесты Эльзой и Глэдис. Время приближалось к девяти вечера, и тут Мерседес мне сообщила, что она должна вернуться домой не позже девяти. Мне это показалось немного странным, так как завтра как никак она станет моей супругой, и я ей это сказал. Она согласилась, что время в самом деле не позднее и что, возможно, отец ей позволит остаться дольше со мной, но я должен с ним на эту тему поговорить. Камило стоял в кругу своих друзей у бара, я подошёл к нему и объяснил, почему его беспокою. Он выслушал меня и сказал следующее: «Вы правы, дорогой Пётр, что у нас обычаи немного строгие. Скажите Мерседес, что я ей разрешаю остаться здесь с вами до десяти». После такого ответа делать было нечего, и я покорно отвёл свою невесту домой точно в десять, оставшись коротать время с её сёстрами почти до полуночи, когда мне нужно было осуществить еще одно мероприятие, чтобы полностью исполнить их свадебные обычаи.

Дело в том, что в канун свадьбы жених должен преподнести своей избранной серенаду. Через моих будущих родственников я разыскал и нанял известную в городе группу музыкантов в пять человек, играющую и поющую известные романсы, соответствующие подобному событию. Одетые в костюмы, напоминающие одеяния испанских гидальго, с круглыми андалузийскими шляпами на голове, они представляли собой весьма живописную группу, придававшую определеный колорит торжествам подобного порядка. И вот около полуночи мы гурьбой проскочили в передний двор дома Мерседес (ворота которого оказались «случайно» открытыми). Музыканты стали в тень больших деревьев, а я в полном одиночестве оказался впереди них. Музыканты настроили свои инструменты – гитару, знаменитое подобие мандолины «Типле», аккордеон и скрипки – и без промедления грянули какую-то неизвестную мелодию, и, к моему  облегчению, кто-то из них стал исполнять серенаду как бы от моего имени. Я стоял растерянный и не мог решиться, стать ли мне по-кадетски на вытяжку, или двигать руками в такт мелодии и раскрывать рот, пытаясь повторять слова незнакомого романса. Играли и пели раз десять, и я смотрел на второй этаж, где якобы в одном из окон зашевелилась занавеска. Переминаясь с ноги на ногу, я дождался конца серенады, но никто не появился на балконе, а вместо этого отворилась настежь главная дверь дома и на пороге появилась мама Мерседес, моя будущая тёща. Она любезно пригласила нас всех войти в дом, где перед дверью стоял накрытый стол с закусками и напитками, включая шампанское в ведёрке со льдом. В тот момент послышались шаги на лестнице, и появилась в сиянии своей юной красоты невеста. Подойдя к нам и разрешив мне прикоснуться губами к её ручке, она занялась угощением музыкантов, которые, наверное, не ужинали, предвкушая предстоящее угощение.

Через некоторое время мы вышли на улицу, и я бегло поцеловал невесту с пожеланием «скорого  свидания»  – «Hasta pronro».

 

СВЕРШИВШЕЕСЯ ЧУДО

 

 Обряд бракосочетания должен был произойти в большом саду бабушки Алисии в присутствии близких родственников, приехавших со всех концов Колумбии. Этот сад с роскошными тропическими деревьями, пересечённый аллеями с клумбами пышных южных цветов, занимал целый квартал центральной площади города и был окружен высокой стеной, отделявшей его от суматохи городского движения. Главное здание, в котором жила бабушка Алисия, окруженная немалым числом её «придворных дам» (с ней жили даже две её няньки, обеим за 90 лет) и прочей прислугой, занимало добрую часть всей площади сада и находилось в его глубине. К нему вела широкая бетонная аллея, бравшая своё начало с главных подковообразных ворот, которые выходили на улицу с пространством для стоянки машин бабушки Алисии.

  Родственников оказалось около сотни. Были и репортёры главных газет и журналов страны. Будучи православным, а Мерседес – католичкой, мы не могли венчаться в соборе города, а венчать нас должен был старый друг семьи, священник отец Бланко, в саду той же бабушки Алисии. Так как у меня не было с собой смокинга (кто мог предположить, что он мне понадобится) решено было, что я буду в своём тёмном костюме, а Мерседес наденет белое платье, в котором была в своё время коронована. Оно было обшито настоящим жемчугом и имело небольшой шлейф.

К началу церемонии в шесть часов вечера, когда горящее солнце Кукуты уже шло на убыль, все гости и приглашённые были на месте в огромнейшем бабушкином саду. От ворот вела пурпурная дорожка к импровизированному алтарю. По этой дорожке должна была шествовать Мерседес под руку со своим отцом, и он мне должен был передать свою дочурку на «вечное обожание». Как ни странно, меня никто не посвятил в детали церемонии, и я стоял метрах в десяти в тени большой пальмы, разговаривая с дядей Мерседес – Елисео. Вдруг загремел оркестр, и в рамке входа появилась моя невеста под руку с отцом. Она в недоумении смотрела на алтарь, около которого стоял отец Бланко, но жениха не было. Сообразив, что я должен её встретить перед алтарём и принять её из рук Камило, я галопом помчался к алтарю и скоренько стал впереди его. Перед Мерседес шли маленькие девочка и мальчик, неся на серебряных подносиках «аррас» – десять золотых монет – подарок мне от бабушки Алисии, которыми я должен заплатить отцу за невесту. (Они, кстати остались у Мерседес, и она впоследствии сделала из них великолепный браслет. Это были американские золотые монеты 1851-57 годов, настоящее сокровище для нумизматов).

Церемония прошла благополучно, я надел моей королеве обручальное кольцо и мы прослушали их брачную службу, конечно по-испански. Это было 15-го августа, в день ее именин.

Вокруг дома бабушки Алисии собралась толпа человек в сто, если не больше, и Мерседес вышла на балкон дома, чтобы ответить на приветствия её многочисленных обожателей. В это время стали подавать блюда роскошного ужина. Оркестр не переставал играть, и пары после выпитого шампанского кружились по паркетному полу главного зала, Я же, закусив, примкнул к Камило и мы вдвоём осушили несметное число бокалов холодного французского шампанского, который нам постоянно подносили официанты. Я утешал Камило, что он не теряет дочку, а приобретает ещё одного верного сына (у Мерседес трое братьев), который будет его ценить и любить всю жизнь как родного отца.

По обычаю в полночь, пока гости продолжали пить, веселиться и танцевать, молодожёны должны были тихо выйти из помещения и, сев в ожидающую машину, уехать в направлении, известном только им. Полночь приближалась, счастливые часов не наблюдают, я стоял с очередным бокалом шампанского около Камило, продолжая его утешать, и совершенно не намеревался куда-то ехать. Оба дяди Мерседес, Елисео и Армандо, подошли, взяли меня под руки и чуть-ли не насильно поволокли к выходу, где меня ждала немного раздосадованная новоиспечённая супруга. На улице нас ожидал лимузин бабушки, огромный «Крайслер», которым я должен был управлять. Меня усадили за руль в моём веселом состоянии, я никак не мог переключить скорости. Наконец, удалось включить вторую скорость, на которой я и поехал. Нужно было проехать добрую часть спящего города и, выехав на дорогу по направлению к «Вийа де Розарио», ехать ещё километров десять всё ещё во второй скорости. Сидящая около меня Мерседес показывала дорогу и бодрила меня, не понимая, почему мы так медленно движемся. Наконец, мы доехали до гасиенды «Финка де Сантандер», принадлежавшей её семье, в которой, кстати, много лет назад родился освободитель Колумбии Франциско Пауло де Сантандер.

По традициям семьи мы должны были провести нашу брачную ночь в комнате, где он якобы родился. Она была оборудована современно, со всеми удобствами, прекрасной ванной и кухней с холодильником, оказавшимся пустым. После выпитого шампанского у меня появилась неимоверная жажда, и когда мы убедились, что в холодильнике нет ничего освежительного, я упал духом. Мерседес, однако, уже одетая в изящную шёлковую ночную рубашку, предложила мне пойти вместе в апельсиновый сад и набрать зрелых апельсинов, из которых она мне выжмет свежий сок, которым я смогу утолить свою жажду. Мы так и сделали, и я предлагаю читателям представить себе эту уникальную сцену. Мерседес в чудесной ночной рубашке с корзиной в руках собирает апельсины при полной луне и я, ещё одетый, помогаю ей найти самые зрелые фрукты. Цикады неистовствали в ночной тишине, аромат апельсиновых деревьев кружил голову. В кухне, к нашему счастью, оказалась соковыжималка, и я с наслаждением выпил большой стакан сока, который меня просто возродил и привел в себя.

Так началась наша первая совместная ночь, которая нас направила соответственным аллюром в наше светлое будущее.

Мы улетели в Мекку развлечений, отдыха и солнца – Майами. Нас сопровождала прекрасная погода, и мы прилетели в Чикаго загоревшими и безоблачно счастливыми. Там мы начали нашу новую жизнь.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

Как уже было сказано, мы венчались в саду у бабушки Алисии и обряд совершал старый друг семьи, католический священник Падре Бланко, что в тот момент было единственным выходом, так как мы не могли повенчаться в городском соборе в связи с разницей в наших религиях. Однако у нас была идея повторить церемонию уже в Лос-Анджелесе, где будут присутствовать мои родители, сестра и многочисленные друзья и знакомые.

Попав в Лос-Анджелес, Мерседес обратилась к местному католическому архиепископу, чтобы он одобрил её намерение повенчаться со мной по православному обряду. Каково же было наше удивление и разочарование, когда он решительно воспротивился желаниям Мерседес, пригрозив даже отлучить её от церкви, если она вопреки его запрещению всё же решится пойти на этот шаг. Нужно принять во внимание, что в то далёкое время католическая церковь была более догматичной и строгой, чем в наши дни. Мерседес очень убивалась и переживала по поводу создавшейся ситуации, а я не имел другого выхода как отказаться от наших намерений, испытывая определённую антипатию к её церкви.

Это ещё более обострилось, когда наследник испанского престола Хуан Карлос женился на греческой принцессе Софии и на обложке «Life» была великолепная фотография обоих с шаферами, державшими роскошные короны над их головами, а в самом журнале был полный репортаж об этой исторической церемонии, которая предшествовала венчанию в католической церкви.

Будучи в Риме, мы пытались обратиться к высшим иерархам церкви, например, к иезуитскому кардиналу, который управлял делами «Руссикума», основоположника экуменизма, но и он тоже не смог или не захотел  нам помочь. Так мы и остались без венчания в православной церкви, что влияло на нашу духовную близость, оставаясь постоянным напоминанием – все же есть между нами разница.

Однако Господь не без милости, а казак не без счастья. Ровно 30 лет спустя, когда мы жили в Швейцарии и готовились к празднованию нашего тридцатилетнего юбилея, совершенно неожиданно для меня Мерседес заявила, что готова повенчаться со мной в нашей церкви по нашему православному обряду. Я был в восторге и предложил ей осуществить это, когда мы поедем в предстоящий отпуск в Америку как раз к 15-му августа, дню нашего юбилея.

Я моментально связываюсь с нашими старыми друзьями, Володей и Риммой  Калягиными, в чьем чудесном и уютном доме мы всегда остнавливались во время наших визитов в Лос-Анджелес, и попросил их помочь организовать нашу новую свадьбу по всем правилам и обычаям как американским, так и нашим православным. Они охотно согласились споспешествовать осуществлению этого проекта, тем более что я подчеркнул – ограничения в расходах я не ставлю.

По их предложению, мы должны были начать с торжественной свадебной службы в нашей церкви на Аргайл Авеню со священнодействием отца Александра, приехавшего из Аргентины и поэтому владевшего испанским языком.

Калягины оказались великолепными организаторами. Они составили список приглашаемых, во главе с моей сестрой Надей. Их оказалось около семидесяти, все старые друзья, включая Володю Муромского, моего давнишнего товарища по работе в Европе и кума по крещению сына в Брюсселе. Он станет одним из шаферов и прилетит на нашу свадьбу из Сан-Франциско.

15-го мы все были в церкви на Аргайл Авеню, и была совершена наша чудесная свадебная служба с нашими великолепными коронами и с «Исаия Ликуй» во время обхода аналоя. В определённые моменты отец Александр делал провозглашения по-испански, когда, например, он спрашивал Мерседес, берёт ли она меня за своего мужа, остальное же шло но нашему ритуалу. Наши шафера держали короны над нами. Благодаря Римме Калягиной почти полный хор, в котором она одна из главных певчих, звучал в тот день особенно красиво. Наши чудесные песнопения проникали в моё крайне чувствительное сердце...

По окончании церемонии все отправились в дом Калягиных, где гостей ожидали щедро накрытые столы. В вестибюле у входа стоял большой стол, на котором покоились многочисленные свадебные подарки, которые нас удивили своей щедростью. Гармонист обходил столы и услаждал нас своей виртуозной музыкой. Кроме избранных вин, не было недостатка в шампанском, которое лилось рекой и влияло очень положительно на настроение гостей. Праздненство продолжалось до позднего вечера, когда последний гость распрощался с нами и нам разрешили уйти на покой в одну из спален дома Калягиных.

Таким образом, наша сказка, начавшаяся точно тридцать лет до того, прошла еще один этап по столбовой дороге светлого семейного счастья.

 

P.S. У них родилось двое детей – дочь Мерседес и сын Пётр. У Петра Петровича выросли две дочери, у его сестры – дочь, уже ставшая матерью. Таким образом, 92-летний Петр Иванович Величко не только дед, но уже и прадед, а его супруга, бывшая королева красоты Колумбии – бабушка и прабабушка. Все счастливые семье похожи друг на друга...

.......................................................

Редакция журнала ВРЕМЕНА благодарит американского учёного-химика, доктора наук Виктора Федоровича Бандурко за неоценимую помощь в подготовке этого материала.  

Бандурко много лет дружит с автором этих воспоминаний.

Потомственный кубанский казак, он, как и Пётр Величко, родился в Сербии. Окончил русскую школу, учился во 2-ом русском кадетском корпусе в Белграде. Во время войны, в 1944 году бежал от Красной армии и временно попал в концлагерь Маутхаузен в Австрии. В 1945 году находился в лагере для перемещённых лиц в Зальцбурге, откуда вместе с семьёй был отправлен в Эфиопию, где его отец получил работу врача. В 1952 году с сестрой Верой переехал в Америку. Работал в крупной американской фармацевтической компании «Johnson and Johnson». Автор 16 патентов и 12 научных работ в области медицины.

Активно участвует в кадетском движении. Спонсировал приезд в Америку и Канаду хоровых ансамблей из России и СНГ. Женат. Имеет 3 детей и 6 внуков.