Для продолжения, для круга, для круженья...

 

 

***

 

вот и нет у тебя жены

есть зима и воздух горячий

из решетки резной стоячей

и рисунок кудрей парящий

по-над памятью говорящей

вот и нет у тебя жены

есть свобода от ближних давлений

кубометры пространств без волнений

мириады других измерений

и фигур для волеизъявлений

только нет у тебя жены

 

pax pobiscum — яну без ини

то не слезы, то звездный иней

серебрящий Господне имя

по-иному для ян — отныне

по-иному для инь — отныне

 

 

Месяцеслов

 

Дай, Господи, нам радость в сентябре,

в славянский Новый год,

когда листва, слегка уже пожухлая,

еще стремит свой лепет по горам и долам,

чтоб откровенно жухнуть в октябре…

Дай, Господи, нам радость в октябре

под меркнущим и уходящим небом,

закрытым влажной хмарью в ноябре…

Дай, Господи, нам радость в ноябре —

не видно звезд на небе в ноябре,

лишь ветер рвет остатки листьев мертвых …

Дай, Господи, нам радость жить зимой.

Она сжигает жизнь морозом лютым,

смеясь над нею в оттепель,

и смотрит огромными холодными глазами

на праздник изменения числа

в обозначенье круга годового,  

под этим небом дважды —

в старый Новый и новый Новый годы…

Дай, Господи, нам радость в декабре...

Дай, Господи, нам радость в январе...

Дай, Господи, нам радость в феврале —

последнем из двенадцати фрагментов

извечного круженья Зодиака,

в котором первый — мощный, полноводный,

могильщик-обновитель мудрый март…

Дай, Господи, нам радость в марте мудром —

так тяжко видеть кроткие останки

того, что не вступило в новый круг…

Затянет все апрель зеленой пленкой,

по зелени рисуя акварели…

Дай, Господи, нам радость в акварельном

надгробии над тем, что прежде жило,

чтобы стремиться быть и продолжаться

в цветущем мае, в зреющем июне,

в июле ягодном, столь щедро одаренном

теплом и светом,

что тускнеет память о будущем и прошлом

неярком и нещедром свете Солнца...

Разбудит память милосердный август

чуть меньшим блеском синевы и света

и в милосердии своем осыплет землю

плодами изобильными, как манна

— для продолжения, для круга,

для круженья…

Дай, Господи, нам истинную радость

средь изобилия плодов, землей рожденных...

 

Ты, Господи, дал силы мне идти…

Я даже не хромаю…

Круг за кругом…

Минуты капают, так плотно наполняя

артерии и вены,

плотно так,

что им несдобровать —

известно ведь, и камень капля точит…

Так что же делать —

умереть, уснуть,

стать каменным как будто бытием

и видеть сны, быть может?

Как будто бы кружение не сон,

не боль, не смертное томленье,

сошедшего с бессмертного ума!

 

Дай, Господи, нам радость каждый день,

минуту каждую дай радость прозревать,

что выше Ты кругов и их кружений,

прекрасных столь  —

в движенье звезд небесных

и тяжких столь — в своих земных сосудах.

Минуту каждую дай радость прозревать,

что сопричастны мы Твоей великой тайне

— как дети Божии, как твари на земле,

покорные круженью Зодиака.

 

На свете счастья нет,

но есть нетварный свет

над тварями

и звезды Зодиака.

 

 

***

 

Трудно верится, что не снится.

Из столичной жизни привычной

занесло меня в эту провинцию

иноземную, очень отличную.

 

Это вам не огонь да полымя,

да по самое в помидорах.

Святый Боже, прости и помилуй мя

на безмерных этих просторах.

 

Святый Крепкий, тебе поклониться

прихожу я на кромку суши,

где соленая плещет водица

не под ноги — в глаза и уши,

 

письменами — в пене клубится,

в бликах солнечных золотится,

столь отличными — от кириллицы,

столь отличными — от латиницы.

 

Помяни мя, Святый Бессмертный,

в запредельной Твоей столице,

там, откуда нам солнце светит

в отведенную нам провинцию.

 

В ней везде мы лишь только около,

хоть везде по-разному больно.

И гудит необъятный колокол

на неведомой колокольне.

 

Здесь, на кромке, он словно ближе.

Шаг вперед — вот и все, что нужно.

Но лишь ветер по бликам движет

аки посуху тело воздушное.