Приснился небу странный сон

Родился в Тбилиси в 1965 году, окончил грузинский государственный институт физкультуры по специальности «тренер по шахматам». С 1992 года живёт в Казани. Член редколлегии «Казанского альманаха», автор русского текста гимна Республики Татарстан. Сотрудник национальной библиотеки РТ.

Публиковался в республиканских и российских изданиях.

 

* * *

 

Тимуру Алдошину

Приснился небу странный сон,

где рыбы, выбравшись на сушу,

оделись в шкуры и виссон

и научили мыслить души.

 

 Приснилась душам круговерть

интриг, побоищ и болезней,

в конце которой дура смерть

зияла гнилозубой бездной.

 

Тогда приснился людям Бог,

понятливый и воздающий,

включивший в бездне маячок

для возжелавших вечных кущей.

 

А Богу снились времена,

когда, забыв о сне нелепом,

потомки рыб всплывут со дна,

шагнут в любовь и станут – небом.

 

Колесо смерти

 

Белкой ловкой –

на ободья, смелей!

Прочь страховку:

это цирк дю Солей;

это – снова

терапия толпе

жгучим соло

о борьбе и судьбе.

 

Жизнь по кругу –

не из праздничных путь.

Но науку

Галилея забудь:

если что-то

и кружит небеса –

это взлёты

твоего колеса.

 

Не по прутьям

каждый шаг – по сердцам! –

чтоб всей грудью,

сняв повязку с лица

 

и в софиты,

словно в вечность, смеясь,

пить молитвы

сотен преданных глаз.

Но, повязан

слепотою мирской,

тщится разум:

для чего и в какой

страшной смете

день за днём множишь ты

близость смерти

на восторг высоты.

 

* * *

Моросит, целый день моросит –

быть, наверное, морю грибов…

Не проси ты меня, не проси

рассказать красоту и любовь.

 

Не разматывай речью клубок

бессловесных и тайных начал;

если б даже постичь их я мог –

всё равно, будто рыба, молчал.

 

Потому как мудрейший ответ

на любой в этом мире вопрос –

пузырьки уплывающих лет,

запах прели и вздохи берёз;

 

потому, что светлее дождя

нам никто не наплачет о тех,

кто, в сиянье покоя уйдя,

позабыли и слёзы, и смех.

 

Жизнь возникнуть решила не зря

в глубине, первозданно немой –

чтобы сущему смыслы даря,

не взболтнуть их себе же самой;

 

 

но реликтовым помнить чутьём,

что, окончив скитанья свои,

мы когда-нибудь вновь обретём

тишину красоты и любви

 

А слова – это только транзит,

просто штрих на четвёртой оси…

Моросит, целый день моросит.

Не проси ты меня, не проси.

 

Имя

 

У героя порвались кеды,

у героя кончились пули.

А они – всё идут по следу,

вот и холм уже обогнули.

 

Всё быстрей тяжёлые лапы,

то ли смех в ушах, то ли скрежет.

И проснуться давно пора бы –

да коренья за ноги держат.

 

И хрустят: «мы знакомству рады

и надеемся, что – взаимно.

Нас бояться, поверь, не надо,

но поведай своё нам имя –

 

чтоб укрыть мы его могли бы

от проклятья и приворота;

ещё скажешь, дружок, спасибо,

как проснёшься и вспомнишь, кто ты»…

 

На часах – полвторого ночи,

на экране – бои без правил.

А припомнить себя нет мочи –

будто имя во сне оставил.

 

Только грезится, как сквозь веки –

на неделе ведь было дело:

за спиной скрежетал коллега,

и соседка подстричь хотела.

 

И сидишь, мозг спинной сутуля,

бутерброд запивая бредом.

А над шкафом – дыра от пули,

и совсем износились кеды…