Алексей Александров

Разговор с поэтом. Интервью

С поэтом Алексеем Александровым я знаком заочно более 15 лет. То есть читал его стихотворения в альманахах и журналах, восхищался, удивлялся, а в физическом мире знакомство произошло в городе Саратове, где Алексей проживает, в 2008 году. Мне захотелось поговорить с поэтом и редактором обо всем сразу, о поэзии, о любимых городах, о друзьях… Перед Вами эта беседа.

 

Сергей Сумин

 

 

— Приветствую, Алексей.  Мой первый вопрос: знаешь ли ты, что такое поэзия? Почему, несмотря ни на что, она продолжает существовать в нашем рациональном и продажном мире?

 

 - Привет, Сергей! Вот так сразу… Мне проще сначала ответить на вторую часть - это не поэзия продолжает существовать, это мы все еще пытаемся как-то. Мир, сдается мне, всегда непрост, как пелось в одной популярной некогда песенке, и люди в нем случаются разные, замечательные и плохие вплоть до полной утраты человеческих качеств.

Ну так вот, по-моему, поэзия (или искусство вообще) - это нечто неопределяемое, но опознаваемое, одновременно и внутренний ад и внешний космос. Понимаю, что от таких формулировок попахивает визионерством, ну что поделаешь – на данный момент я ничего другого придумать не могу.

Понятное дело, что есть просодия, формы, жанры, каноны, в конце концов. Но хорошие стихи тем и хороши, что нарушают правила. Так что поэзия - это еще и преступление в каком-то смысле, сбой схемы, даже и червоточина иногда. Поди поймай эту птичку (смайлик).

 

— Как бы ты разрешил знаменитый спор начала 21 века: сколько сейчас хороших поэтов  в русской поэзии – 6 или 600?

 

 - Ну, не знаю, насколько такой спор актуален сейчас, я-то в свое время был (или числился) одним из тех самых шестисот, как и ты. Это вопрос оптики, стратегии тех, кто составляет эти списки, – большая колесница,

 

узкие врата, редакторский произвол (и это тоже необходимая в литературе вещь) или просто случай.

К примеру, из тех, кто был опубликован в «Нестоличной литературе» и в «Девяти измерениях» - антологиях, спровоцировавших ту дискуссию,  - кто-то исчез из виду, кто-то отошел на второй план, но все же много имен сейчас на слуху. Вот рязанский поэт Алексей Колчев «выстрелил» в 2013-м сразу тремя книгами. Да и новобранцев за это время прибыло! А в великолепной шестерке тоже ведь ротации, и место главного поэта после Бродского вроде бы вакантно. О чем это говорит? Поживем-увидим, а главное – почитаем. Меня лично соревновательный момент в поэзии не слишком интересует, но наблюдать готовые тренды любопытно, не скрою. Я и сам этим занимаюсь в качестве редактора отдела поэзии журнала, разве нет? В «Волге» за один только 2013 год опубликовано пятьдесят подборок.

 

— Как влияет на письмо конкретное место проживания поэта? Что это за пространство такое – Саратов? Хорошо ли тебе здесь пишется?

 

— Саратов - место сказочное, но не слишком радостное. Раньше мне он казался таким кукольным, не настоящим, но вполне себе серьезным лабиринтом, из которого исхода нет. Зайди в любой двор, быт засосет, как болото, пропадешь навсегда. А теперь это чуть ли не приморский городок летом, толпы молодежи в любое время дня, ленивое пиво, тур-шопинг, зазывалы на проспекте. Люди, которых я знал и любил, разъехались, обзавелись семьями, детьми,  - одним словом, растворились как-то. Остались считанные единицы. Но мне почему-то спокойно среди этих домиков в старой части Саратова, ну и да, пишется хорошо.

Волжские степные пейзажи, Соколовая гора, набережная – всего не перечислишь, всё влияет, конечно. «…Здесь время недвижно застыло с утра  / и травы все шепчут и шепчут о чем-то /  здесь так хорошо и легко умирать / и всласть смаковать обреченность» - это Сергей Трунев написал в 2010-м, верно и по сю пору. Если сильно задуматься на этот счет, можно найти похожие интонации в стихах и у меня, и у Жени Заугарова, у Александра Ханьжова, Димы Голина, да много у кого.

 

— Вообще, одна из целей нашего издания – напоминать людям об авторах, которые писали 20-30 лет назад… Помнишь ли ты, что творилось в Саратове в конце 80-х в начале 90-х?

 

 

Какие официальные и андеграундные тусовки существовали, какие поэты писали?

 

 - Что творилось? Было в те времена в Саратове такое объединение «Контрапункт», возникали литературные группы разные, официальные и неофициальные лито, и «Волга» существовала, да еще как! Выходили альманахи и журналы, новые имена в литературе появлялись чуть ли не каждый день, всплывали авторы, запрещенные советской цензурой, в общем, дышалось свободно и весело.

Подробный комментарии к той эпохе – тема для отдельного разговора, в двух словах не получится. Собственно, об этом были статьи в альманахе «Василиск», отсылаю интересующихся к материалам на портале «Мегалит» Да и не мне рассказывать надо, т.к. я варился в собственном соку где-то до середины 90-х, посещал несколько литобъединений, а в 1995-м журнал «Волга» напечатал мою подборку стихов, и закрутилось для меня колесо истории немножечко по-другому.

 

— Не попробуешь ли ты объяснить, как рождаются у тебя те или иные образы? Можно ли вообще что-то рационально объяснить в таком деле, как поэтическое творчество?

 

 - Полностью объяснить не удастся - нет единого подхода, как нет универсального лекала, по которому можно было бы вычертить и просчитать человека с его чувствами, мыслями, ощущениями. Я могу выделить у себя несколько тем, которые в свою очередь тащат за собой образный ряд, свою эстетику, персонажей каких-то встреченных и выдуманных.

Например, в книге, которую выпустило издательство «Айлурос», помимо мультиков есть привязки к конкретным временам, к тем же 90-м, которые несмотря ни на что я вспоминаю с теплом, - сколько было ярких людей, историй! Вот так пересматриваешь «Винни-Пуха», а у тебя перед глазами парочка знакомых людей маячит, сказка становится былью, от каждого слова тянутся ниточки-провода, ток идет, механизм работает. А в другом случае все может быть иначе, не угадаешь, как включится, могут сдетонировать любое слово или предмет. 

 

— Были ли у тебя в жизни литературные учителя? Кого бы ты назвал любимыми поэтами?

 

 

 - Напрямую, пожалуй, нет, не могу никого назвать учителем, как и никто вроде бы не числил меня в своих учениках. Все-таки учитель, по-моему, должен быть один, а у меня в литературной среде были и есть отношения скорее дружеские, которые я очень ценю, к дельным советам всегда готов прислушаться. Вот оказавших влияние на меня поэтов очень много, это Мандельштам, Оден, Гейм, Жданов и еще с две дюжины разных, непохожих друг на друга. И еще Андрей Тарковский, например, Вендерс или Лео Каракс – кто скажет, что они не поэты? Любимых еще больше, но здесь я хитро промолчу, чтобы не вспугнуть это прекрасное чувство.

 

— В твоих стихах я чувствую некое смещение тем-образов, затемнение смысла… Сознательно ли ты это делаешь?

 

— В общем-то раньше я уже ответил на этот вопрос – вряд ли совсем уж сознательно, просто так внутри меня некий орган реагирует на внешние раздражители. Иногда, скажем, я вижу картинку, с вырезанными или грубо вырванными кусками, наложенную на другие, также причудливо изуродованные, не совпадающие ни по месту, ни по времени, ни по теме. Есть, конечно, опасение, что до конца разобраться во всех хитросплетениях читатель не сможет, но ведь здесь мы с ним на равных – каждое новое прочтение всякий раз меняет и само стихотворение.

 

 - Алексей, у тебя техническое образование. Как это отражается в твоем творчестве?

 

— Как-то отражается, есть три-четыре стишка, где я сетую на судьбу с подробностями профессии, т.е. как инженер-конструктор. А если серьезно, то физика лирику дает много для понимания мира, в хорошем смысле отрезвляя и одновременно поправляя картинку. Ну и конечно, как и любое специальное знание, это обогащает твой словарь, добавляет в образный ряд всяких прекрасных уродцев механических. Перефразируя известные строчки Ахматовой, можно сказать, что поэзия питается всем, что под руку подвернется.

 

— Я знаю, ты редактор журнала «Волга»… Какова, на твой взгляд, судьба журналов и альманахов провинции, например, Поволжья? Ждет ли их долгая типографская судьба?

 

 

 

 - Уточню на всякий случай, я - редактор отдела поэзии, если еще официальнее – член редколлегии, нас там пятеро, «все равны, как на подбор…» Насчет типографской судьбы не знаю, но то, что «Волга» будет выходить, пока мы живы, это так, прошу прощения за патетическую ноту. Сейчас Интернет и электронные книжки диктуют свои условия, вслед за широкими возможностями для публикации мы получили то, что получили: «Новый мир»? а что это? – в устах молодого дикаря, который и слыхом не слыхивал о Хаксли. Ну, знакомая ситуация, переживем и это. На моей памяти несколько раз хоронили театр (дескать, не сможет составить конкуренцию кинематографу), радио (а зачем, если есть телевиденье). Но посмотрите, сейчас они вполне живы-здоровы. В провинции, тем более в Поволжье, с такими культурными центрами, как Самара, Нижний Новгород и т.д., я уверен, и дальше будут возникать литературные альманахи, с этим самостийным явлением никто и ничто поделать не сможет.

А вот будет ли у них долгая судьба, я не знаю, здесь все зависит от конкретных людей, которым следует полагаться только на собственные силы. Уповать на господдержку, меценатов, на какие-то писательские союзы не следует, увы или к счастью, но такое нынче время на дворе. Я бы конечно очень хотел, чтобы и через десять-пятнадцать лет (дальше не заглядываю – самому бы дожить) существовали на литературной карте «Цирк «Олимп», «Василиск», «Графит», «Новая реальность» и другие, именно что независимые нестоличные периодические издания.

 

— Поволжье как единое культурное пространство – мифично или реально оно? Уральская школа поэзии существует, есть ли поволжская?

 

 - Уральская школа, говорят, существует, причем как раз в виде хорошо культивируемого мифа, это да. В Поволжье пока нет такого человека, как Кальпиди, который бы взял на себя такую ответственность, да и вряд ли когда-нибудь такой человек найдется.

У нас много городов со своим звучанием, своей поэтикой, мне кажется, что нужно сохранить это многообразие, поэтому в твою фразу вместо «единого культурного пространства» мне хочется поставить термин «содружество культурных центров Поволжья» или что-то вроде этого. Да и как объединишь таких разных поэтов, как Виталий Лехциер, Сергей Щелоков, Александр Уланов в рамках, допустим на минуточку, самарской поэтической школы? А уж если брать по региону, то давай

 

добавим воронежцев, нижегородцев, саратовских поэтов, Айвенго сотоварищи, тебя – довольно пестрая картина получается.

Но есть в этой идее объединения что-то привлекательное. Объединение как сотрудничество, как часть программы поэтических фестивалей, с разумным учетом региональных интересов, собственных задач местных альманахов и журналов - это трудная, но интересная работа для культуртреггеров. Здесь главное не убить живое развитие ложным пафосом, ненужной глобальностью, общей схемой.

 

— Я знаю, что ты любишь синематограф… Какое искусство более явно и объемно отражает явления нынешнего дня – поэзия или кино?

 

 - Для меня искусство неразрывно, я за синтез жанров и приемов. Актуальность – не главное, есть фильмы, которые я могу пересматривать бесконечно, так же бесконечно проецируя их на современную ситуацию. То же самое с музыкой, стихами, литературой вообще, живописью, театром. Причем иногда трудно бывает определить, что это - «Германия 90» у Годара, например, где морячок, шагнув в комнату с улицы, читает Пушкина (эссе, философский трактат, псевдодокументализм, пародия, размышление о меняющемся мире?); поэзия Драгомощенко, Парщикова, Седаковой… Чем дальше и дольше мы живем, тем сложнее выразить, что мы есть в этом мире, одной краской, одним инструментом не обойдешься.

 

— Поздравляем тебя с выходом книги «Не покидая своих мультфильмов»… Когда ждать следующую?

 

— Благодарю, Сергей! Книга была для меня одним из главных событий прошлого года, спасибо Елене Сунцовой и ее замечательному издательству! Самый старый текст в «Мультфильмах...» датирован 2007-м, т.е. получается, что это такой своеобразный итог за семь лет. А возникла книжка, если считать от предложения редактора до выхода первого экземпляра, буквально за недели.

Вот так бывает, когда за дело берутся профессионалы – сам бы я еще долго собирался с мыслями и духом. Когда будет следующая книжка, трудно сказать, стихов вроде бы у меня достаточно для еще одной, но ведь тут хорошо бы разглядеть объединяющую идею, вписать сборник в некий ряд на книжной полке, как это сделало «Айлурос».

 

 

 

— Успехов, Алексей, в редакторской и творческой судьбе, ждем тебя на следующем, Втором фестивале поэзии Поволжья!! Приедешь?

 

— Спасибо! Постараюсь приехать, первый фестиваль меня очень порадовал хорошей программой и атмосферой чтений. Буду рад встретиться со знакомыми и незнакомыми поэтами, слушателями, друзьями. Я в свою очередь хочу пожелать альманаху «Графит» и его читателям здоровья и приятных литературных открытий в обозримом будущем.

 

 

 

              Декабрь 2013 года.

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера