В верхнем ящике комода. Стихотворения

***

Бабушка,
Которая приходит к нам в гости
Каждое воскресение,
Поиграть с детьми,
Попросить в долг
У дочери,
Не очень любит
Попадаться на глаза
Зятю.
Каждый раз
После ее ухода
Я замечаю
Поставленную
В самом углу
Подоконника
Иконку
С Николаем Чудотворцем.

***

В этот день
Никто не умер
По всей земле не было отмечено ни одной смерти
Беззубые младенцы
Улыбались в белых палатах
На руках матерей
Индийские женщины разукрашивали
Линии жизни
Кахетинским долгожителям,
А японские матери
Щурили выцветшие от столетнего разглядывания
Японских мужчин глаза, когда
Где-то глубоко под землей осыпалась известка,
И черти в клоаках шумели: «бесовщина!
Может, кто-нибудь, на худой конец,
Отравится паленой водкой!»
Но составы  в аду в этот день стояли
И никогда раньше
Столько кондукторов  и стрелочников
Не было уволено, как в этот день…

***

И когда ты ложишься спать, ты кладешь снятое тобой ожерелье себе под подушку
Словно испытанное приключение, оставившее послевкусие
В самом уголку рта, я знаю,
Это свойственно всем девушам твоего возраста
И не свойственно их матерям.
Теперь ты узнала, что я спал с твоей матерью,
Она никогда не кладет под подушку снятое ожерелье  
Она опускает его в верхний ящик комода
И запирает от меня на ключ

***

Этот фильм чересчур атмосферный
Для просмотра его в кинозале с пакетом попкорна
Лучше отбросить убеждения
И погрузится в его просмотр дома,
Откинувшись в удобном кресле,
Вытянув ноги (или подогнув под себя)
Появление сирены
Такое медленное, подготавливающее тебя начало
К восприятию голоса…
Я не вижу номера движущейся по хайвею машины
И вряд ли я вспомню порядковый номер в альбоме
(В каталоге тишины умершего гения),
Но когда-нибудь я прилечу сюда, на побережье песка,
И под несмолкаемую мелодию, источник которой
Я выяснил тем же вечером,
Когда сирены усаживались вкруг меня,
Вытягивали ноги или подгибали под себя,
Я скажу вам, они до сих пор со мной
И так же послушны…

***

У торговцев Уллисом
Короткометражки,
Снятые по мотивам данного
Произведения,

Вызывают неуместную жалость
В контексте
Разложенных на пиратских лотках
Боевиков с Джеки Чаном

Как можно
Творчество великого сценариста
И адаптированные им самим же
Для большой литературы
Сценарии
Уместить в одну поликарбонатовую оболочку,

Когда здесь говорится об одном дне
Ивана Денисовича
На 992 страницах,

Да еще в роскошном издании
В деревянном окладе,
Переизданий которого больше не будет?

Вышеупомянутый
Иван Денисович
Проходит мимо лотков,
Но не замечает себя
На обложках…

***

«Кофе был холодным, так что я так и сказал. Сказал,
что мой кофе — холодный, а затем повторил…»
                                Марвин Белл

У свежемолотого кофе появляется
Не свойственный ему раннее вкус,
Можно оставить
В кофеварке закладку и выйти на улицу -
Лайкнуть кофе в одном из соседних интернет-кафе
И, вернувшись обратно, застать
Кофе еще горячим, вспомнить,
За что враги государства с детства не любят кофе
Их приучали держать осанку и смотреть прямо,
А от кофе сразу пускаешься в пляс
И смотришь в разные стороны,
Да можно еще при этом выболтать секреты родины
За это враги государства
Не любят кофе, зато кофе
Любят производители кофемашин
Они наделяют его эпитетами ароматный, бодрящий
И помещают в капсулы
Это напоминает мне охоту на редкого пушного зверька,
Которого, перед тем,
Как над ним сомкнутся
Челюсти первой догнавшей его гончей,
Успеваешь погладить,
Подержать в руках
И распросить о планах на будущее

А я еще на кофе можно гадать,
И это лучше чем гадать на картах
Так по кофейной гуще только что выпитой чашечки кофе
Я узнал, что мне суждено
Побаловать себя очередной чашечкой кофе…


***

Самолет
Готов приземлиться
Но в брусчатке взлетной полосы дыра

Пилот не выровняет шасси
(Так ему говорит сквозь перекрытый туманом воздух диспетчер
В узкое игольное ушко мониторных наушников)

Потому стюардесса
Обезоруживающей улыбкой

Улыбается женщине, первой склонной по ее мнению
Панике,
Но она ошибается

Это маленький человек
Неопределенного возраста
В конце салона,

Который первым
Будет нажимать на кнопку вызова стюардессы,
Когда не поймет, что никто не явится

И черный ящик теперь не инвентарь
Из арсенала циркового клоуна,

А вон та гора за иллюминатором
Уже выпекает хлеб и соль насыпает в солонку

Встречать победителей первого
Соревнования по выживанию в открытом
Воздушном пространстве,

Где, не смотря на то, что оно открытое,
Голосование жюри будет тайным,

И сохраняющая спокойствие мать
Говорит своему малышу:

«Первым кислородную маску
Всегда надевает взрослый,

И чем быстрей
Он проделает данную процедуру,

Тем выше будут оценки судей…»

***

Выкатываются кубарем из подьезда дети
Навстречу
Маленькой своей зиме,
Перед наступлением которой
На вопрос: «отчего ваш ребенок так бледен?»,
Заботливая мать обычно парирует:
«Ничего, мороз разукрасит»

Ничего, говорит мать,
И беспокоится не о чем,
О том ли, какие мороз выбирает краски
И до присущего ему предела терпения
Рисует ими на детях,

А боль от твоей ненужности миру
И одиночества твоего

Воспламеняет
Дыханием елку без единой лампочки и мишуры,
Как будто сквозь просвечивающее хвойное благополучие
Еще можно будет разглядеть тени зайца и волка

А холмы возле школы до сих пор неподвижны
И вечное «мама, а зачем он толкается с горки?»
Обращенное, увы, не к тебе,
Еще не обрело достаточной силы в мирке,
Где своя метафизика,

И к пестрой подошве не по сезону промокших ботинок
Подкрадывается осторожная птица,
Заметившая в складках подошвы пшеничное зерно
И клюет его, пока

Заботливая мамаша
Не подбегает
И не поднимает
Вывалившееся из перевернутых санок чадо
Обратно на ноги

И грозит пернатой,
Но поздно,  дело уже сделано

И есть взахлеб снег
После вчерашнего снегопада
Можно и взрослым.

Из сугроба
Поднимается
Молодая женщина

И оставляет после себя на снегу
Отпечатки решеток чулок
И логотипа
Луи Виттона