Mon ami… Стихотворения

***
Там, у подъезда с пыльным козырьком,
Где лавочка  залатана фанерой,
И прут из грядки с выцветшим кульком
Торчит, как стяг потертый флибустьера,

Делился с нами Бог своим теплом,
Включая ночники уютных окон.  
Сверчок скрипел игрушечным смычком
И зеленел  беседки тихий кокон.

В сплетеньях виноградных тонких змей
От посторонних глаз скрывал надежно
То, что я делал с женщиной моей,
Зажав губами губы осторожно.

Два сердца вырывались в небеса.
Слепые звезды щурились в потемках.
И проступала первая  роса
У сорняков на изумрудных челках.

Вот так и происходит волшебство.
Пока округа  гаснет у экранов,
Скрипя боками в пролежнях диванов,
Мы добываем счастья  вещество.

***
Давай мне руку,  и сбежим в луга!
В нечесаные дикости предместий,
С деревьев вишни есть, нырять в стога,
Как в пахнущие детством облака,
Ловить стихи  и в мир влюбляться вместе.
А там, за полем зёрен восковых,
Заряженных  в еще зелёный колос,
Обрыв    и глянец вспышек волн морских, –
Мы упадём и растворимся в них,
Срывая на «Ура!!!» счастливый голос.

Пусть плавится асфальт, chеrie, без нас,
Под раскалённым стадом иномарок.
Мы босиком. Отключен день и час.
Лишь чаек промельк в отраженьях глаз,  
И поцелуй в тени зеленых арок.

***
Я увидел одиночество –
Это Бог сидел на крыше
И смотрел как  расплываются
под подошвой  облака.
Он ронял в людей пророчества,
чтобы кто-нибудь услышал
То, о чем   младенец плачется
в ветхом теле старика.

Бог смотрел на нас задумчиво,
как в стихи уставший автор.
Правил, чёркал и  дописывал,
мял в сомнении листок.
Грезил, нервничал, вымучивал
и откладывал на завтра
Эту вечную вселенную – совершенство
в пару строк…

***
В сухом остатке кухня и коньяк,
Вскипевший чайник никому не нужен.
Он на плите устраивает лужу,
И свищет, как набравшийся босяк.
Уткнувшись в шум дождя, мой город спит.
По улицам бродяжничает Осень,
Стучит в окно, как милостыню, просит
Впустить, согреть.   Ее слегка знобит.
Я открываю,  ставлю ей стакан,
Набрасываю плед и грею руки.
Ее глаза наполнены разлукой,
Иль вечностью. Не знаю, слишком пьян.
На розовых губах ее тоска
Или молитва.  Как она красива!
Волос стекают реки вдоль обрыва
Прямой спины. И жилка у виска
Просвечивает чуть. Она дрожит
И смотрит так, что можно задохнуться.
По   светлой охре кожи  струйкой льются
Следы ненастья иль следы обид.  
Я вспыхнул сердцем шалым и хмельным,
Стал говорить о нежности печальной,  
О том, что взгляд ее окутан тайной,
И не разгадан миром остальным.
Мне стало жарко от ее тепла.
Мне стало жалко, как бывает жалко
Цветка, случайно срубленного палкой,
Иль  птицы, что осталась без крыла.
Жизнь-сводница сводила   с нами счет.
Коньяк смывает ложь чужой морали.  
А мы друг другу души открывали,
И чувствовали, как под сердцем жжет
Так сладко это странное родство
Случайных двух, в случайной, грешной но́чи.
Но время совершило  воровство,
Все фонари под утро  обесточив.
Сказала Осень нежно: «Мне  пора
На золото менять остатки лета».
И растворилась в тишине двора,
Оставив запах свой на складках пледа…

MON AMI

А до весны всего-то ничего.
Лишь новый год, да рождество и святки,
Лишь семь страниц  с помарками в тетрадке
Стихов о том, как любишь ты его.
Лишь два затменья, сто дождей и снег,
Одна простуда, нет, без осложнений.
Его подарки, стук сердцебиений,
И радость встреч, и слезы из-под век.
Да что с того, что он и ты – бомжи?
Что вы жильцы дырявой теплотрассы,
Что раз в году меняете матрасы,
Как иномарки те, кому на жизнь
Пожаловаться – хлебом не корми…

Уютный вечер, ветер стих, не зябко.
Он вновь принес цветы и шоколадку,
Шепнув ей, улыбаясь: «mon ami…»

***  
Не доброе, не злое волшебство:
Надкушена, как пряник в рождество,
Луна в чернилах не дрожит, не дышит.
Полпервого. Он что-то нервно пишет.
Безмолвие, нависшее над крышей,
Роняет наугад охапки снов,
Те вспыхивают в головах соломой
И гаснут. Все закрыто на засов:
Дверь, сердце, чувства, даже смыслы слов.
Все заперто, чтоб быть открытым снова.

Он что-то пишет в гуще тишины.
Под маленькой подделкою светила.
Ватт  сорок  напрягают свои силы
Над вязью рваной синего курсива:
«О, Боже правый, как же ты красива,
Я не умею без твоей весны…»

Разжались пальцы, выпало перо.
Он был смешон и жалок, как Пьеро
В известном итальянском водевиле.
Он был влюблен наотмашь и до дна,
Он понимал, что для него она
Нет, не сквозное, нет, и не на вылет,

А навсегда – ранение души,
Когда упал от боли и дыши
Тяжелой ночью миллионнотонной.
Хватай, как рыба воздуха мираж,
Воткнув глаза  в  небесный татуаж
Холодных звезд на чьей-то коже темной.