Стихотворения

***
Проблема в том, что сердце из стекла,
и бьется, бьется, бьется…
Что жизненная сила истекла,
и больше ничего не остается.
Что сквозь пустыню мы выходим в ноль,
и нет другой судьбы, хотя б для смеха.
Что длится мысль, пока стихает боль –
слепых ударов эхо. Эхо. Эхо.


***
...и видишь вдруг себя вполоборота,
увы, не понимающей значенья
простых вещей, и так, как будто кто-то
взглянул; и серебристое свеченье,
смываемое золотой волною,
что говорит о том, что было лето,
что роли не играет; но зимою
была б слегка другой картина эта.
картина, отражающая вещи,
не худшие, быть может, из возможных,
но взгляд упал, и длится, и трепещет.
Простые вещи пострашнее сложных.


***
Но лучшие романы – те,
которые мы пишем сами,
(в своей священной простоте,
разбавленной вином и снами.
В своей кромешной темноте,
в пустынном зале ожиданья
полета к вспыхнувшей мечте,
в глухой провинции сознанья).
Которые, предав огню,
мы переписываем снова,
и повторяем слово в слово
загубленное на корню.
И снова говорим: гори!
И выжигают все внутри.

***
Листая старые альбомы
то вдруг почти впадаешь в кому,
то чувствуешь, что жизнь прошла…
…но есть дела. Дела.

То морщишься от старой боли,
фантомной, нереальной боле;
мир – ощущаешь – пустотел…
… но очень много дел.

Ты ищешь в том стогу иголку;
оставь. Верни альбом на полку –
на самый верх, а, может, низ,
и – делай. Делай. Не ленись.

***
Мне кажется порою, что Нерон
держал в руках бы гибсон или фендер,
стекающий с которого неон,
пятная, приукрашивает гендер;
и, проводя рукой по волосам,
смотрел, как Рим себя сжигает сам.

***
Звони. Меня не будет дома,
и эта трепетная трель
по залу белому, пустому,
пойдет, как бедный менестрель.

***
Сказать ли, что в Виденье Розы
танцор действительно хорош,
и что декабрь роняет слёзы,
цена которым – медный грош,

и рассыпает золотые
на лакированную гладь
каналов? Улицы пустые
не потекут, конечно, вспять,

и, углубясь в воспоминанья,
не много памяти займут…
Но эти странные признанья –
уже давно – напрасный труд.

***
Наш город опускается на дно,
пропитанный осенними дождями,
с бульварами его и площадями,
и жителями, мёртвыми давно.

Наш город как жемчужина на дне,
с фабричными дымами и домами,
расплавленными в мутной амальгаме,
разлитой в сером бесконечном дне.

Мечтал он разделить судьбу одну
всех сказочных Венеций и Флоренций –
с их ядами... От прочих референций
укроет ил, струящийся по дну.


***
Осень волнуется раз,
осень волнуется два,
осень, хватит уже…
Но замереть не спешит.