Дверь без стены. Стихотворения

ПУТЬ

Вот –
разделся до сути,
пошел по рукам,
на ладони закончил путь.
От бумажных врагов
до карманных друзей  
человек человеку –
бред.
И –
на скатерти
сплошь самобранных витрин,
где на хлебе
то соль, то ртуть,  
завернувшись в сырую
рыбацкую сеть,
по следам потерявших след.


РОЙ

желания пеленают вальсом
руки в карманы одеты
то ли это монеты греют пальцы
то ли пальцы греют монеты

тень пара - бабочкой на стене
я рядом с тобой
ты – во мне
не целясь – в зрачок
я – иванушкадурачок

рукавами огрызки в глаза,
Василиса,
непростительно
расточительно

и опять водопою пою
пересохшей реки кость
тебе, человек-гвоздь

говорю:
топоров рой в голове зарой
над головой вырой дыру
к утру

отвечаешь:
свое – в себе запру
с собой заберу
я, человек-кенгуру


ДВЕРЬ БЕЗ СТЕНЫ

Дверь без стены – на висячий замок.
Отомкни –
да в похмельную степь,
где и камни цветут.
По следам не вернешься.
Узнаешь себя по кругам на воде свежевыжатый ты.
Разольешься собой, заполняя морщины родившей тебя
и ушедшей на небо вброд.
По следам не вернешься домой.
Кочевое сплочение вросших в ботинки одобрит безумный крот.


МУЗЕЙ

Вот стоит стол.
На столе лежит сыр.
В этом сыре полно дыр.
Ну, а в дырах ничего нет.
Вот и славно… Но пошел слух,
будто в сыре ничего нет.
Будто сыр – это лишь сон.
Межправительственный комплот.
Вот стоит стол.
На столе как есть – дыра.
А дыра та – черней золы
коридор в параллельный мир.
Параллельно там всё и всем,
не в пример поперечным нам.
И пошел неспокойный слух,
будто все мы – контр-параллель.
Будто мы – зеркала себя.
Приукрашенные вещи в себе.
Вот стоит стол.
На столе лежит сыр.
Только стол уже не тот.
Да и сыр – под колпаком.
Вокруг колпака – толпа.
Вокруг колпака – музей.


ТРОЕБУКВИЕ

Кто прогрыз сундуки вещих сказок? –
смешал,
перепутал всё,
переиначил –
и в яме еще одна яма, за стенами стены,
по венам – вино из копытца,
напиться – да в принца хвостатого.
Кость в рукаве гостю в глаз,
вытекающий в квас.

Кто сегодня пойдет по рукам,
по тарелкам –
каёмочки,
блюдца,
живильные яблоки,
мыши блины да былины по норам –
понурые следом сверчки
догрызают смычки.

Кто-то нес – не донес,
растерял,
раздарил,
закопал про запас золотой
на золой черный день.
На допросах молчал,
на вопросы мычал –
так старался забыть,
что однажды забыл.

Кто сегодня творил небеса
и придумывал нас
в сотый раз
по причине причин –
за почином почин
и конец, наконец, не наступит
ни утром, ни вечером,
ни никогда.

…полотёры корсарами, знаешь, могли бы, когда бы они бы не мастерски драили.
…знаешь, кондукторы, может, трамвайные, очень хотели бы ездить в автобусах – только без качки, без шума, без лязга и жизнь не мила, и автобус не мил… -

– так сегодня творил троебуквие кто-то, лишившийся сил –
и –
На трех буквах построенный город блюет гарью.
Центральная площадь метит в центральный рынок.
Раз, два, каждый второй имеет свою личную Марью –
и кудесит ее от души, покуда она не остынет.
…
И вот вышел лицом белым, не вышел нутром красным.
И вот вышел за дверь – направлять к звездам стопы.
На званый ужин с узелком горестей гостем незваным.
А там – в Пушкинский лес рубить наотмашь тропы.

В умелых руках, знаешь, блохам – подковка счастья
в глубоких морщин жидкую пересеченную местность.
И сам себя на хлеб и на холст – постным маслом.
На противоходе в противовес ходу – ход Крестный.