Ольга Степанянц

FATA MORGANA НАД ГОРОДОМ

Foto1


 


 


Родилась в Мурманске. Окончила факультет журналистики МГУ им. М. Ломоносова (кафедра литературно-художественной критики и публицистики) в 2013 г. Публиковалась в газетах «Книжное обозрение» и «НГ Ex libris», журналах «Октябрь», «Знамя» и «Лехаим». Участница семинара критики Совещания молодых писателей при СПМ в 2016 году. Работает младшим редактором в издательстве «Эксмо». Живет в Москве.

 

 

 

Олег Нестеров. Небесный Стокгольм. – М: РИПОЛ классик, 2016.

 

Всё чаще мы обращаемся к недавнему прошлому, чтобы, как на антресолях или в гараже, найти там что-то применимое к сегодняшнему дню. И в этом смысле роман Олега Нестерова «Небесный Стокгольм» появился очень кстати. По-намедниевски охватывая период от конца 1961 до начала 1969 года, эта книга о многом сообщит тем, кто привык считать всю советскую эпоху одним гомогенным периодом, наполненным, на разные вкусы – то ли серой тоской, то ли державным блеском.

Для тех же, кто изучал историю хотя бы немного более подробно, 60-е предстают неожиданным солнечным днём посреди тусклого ноября. Они полны событий и надежд, каждая вторая из которых – несбывшаяся. Как это было, почему не сложилось, и какими дорогами разбрелись участники этой великой стройки, интересно и важно до сих пор. Основанный на историческом материале, роман потрясающе современен. Вот, например, студентка «постояла под Пушкиным, поулыбалась… Напомнила власти про собственную Конституцию. Теперь можно после этого не домой пойти чай пить, а в лагеря». Или нет, как повезёт. Это про 1960-е или 2010-е? Так сходу и не скажешь.

На волне всеобщего увлечения конспирологией и городскими легендами внимание привлекает и допущение, на котором держится сюжет: всем известные советские анекдоты про Чапаева, чукчу и армянское радио придумал вовсе не народ, а специальная «группа по анекдотам», состоящая всего из трёх человек. Поверить в это трудно. Анекдот – это концентрированная история, в которой, как в капле, отражается дух времени: «Как кусок скалы с острыми краями веками шлифует море, так какую-то тему начинает мять коллективный гений, история… становится всё ярче, точнее, и в какой-то момент фиксируется в своём совершенстве». Но ни для кого не секрет, что при любой власти есть специально обученные люди, курирующие общественные настроения, в том числе и далёкими от политики методами.

Анекдоты – это серьёзно. Тем более в условиях «информационной войны»: спецслужбы располагают информацией, что особо зловредные анекдоты сочиняют и «забрасывают» к нам из-за океана 1. Нужно «пускать встречный огонь» и внедрять в народ (с этих страниц нам подмигивает пелевинская «Народная воля») правильный юмор. Грамотно манипулируя поворотом темы, можно поставить смех на службу государству.

Так кто же они, сочинители анекдотов? Основательный Антон, краснодипломник Бауманки, амбициозный, но без нарочитого имморализма, свойственного карьеристам. Его кредо – наука плюс системный подход. Кира, специалист по фольклору (филфак МГУ) «из бывших». Петя, выпускник Энергетического института, любитель футбола и газеты «Советский спорт». На первый взгляд в этой компании он кажется самым тривиальным, но именно его глазами, через его восприятие мы видим некоторые эпизоды романа. Петя постоянно прислушивается к своим ощущениям и даже умеет считывать судьбы людей: «Как-то раз сидел вечером на лавочке, а мимо меня шли люди… Я на кого-то вдруг посмотрел и всё про него понял – что у него было, что будет». Только про себя не может ничего такого увидеть, поэтому и терпит неудачи. Он «болтается», ищет своё место в жизни и пытается постичь механизм творчества.

В разговорах о «Небесном Стокгольме» и его героях постоянно возникает ассоциация с фильмом Марлена Хуциева «Застава Ильича». Да что там: сами герои, сходив на кинопремьеру, отмечают своё сходство с экранными персонажами: «Молодые ребята слонялись по городу, работали, ходили на выставки, встречались с девушками». Друзья обедают в пирожковой и перебрасываются остроумными фразами: «Принц-консорт. Пардон, принц-комсорг» – «Институт Стали переименовать в Институт Лени, а город ЭлектроСталь в ЭлектроХрусталь». А самое весёлое, что это и есть их работа.

Как они вообще оказались в органах госбезопасности? Каждого из них в определённый момент вызвали в деканат и сделали предложение о работе. Оттепель, КГБ «распогонили и разлампасили», изгнав всех палачей, нужна «свежая кровь – честные и толковые молодые ребята, которые просто хорошо будут делать важное для страны дело». И непосредственный руководитель группы, которого сразу по-свойски окрестили Филиппычем, «был каким-то очень адекватным, никаких тебе догм и стереотипов». Шли сюда с трепетом, а оказалось, что всё это – увлекательное приключение, вроде турпохода.

Не все, правда, сразу верят в успех затеи. Эрудированный Кира рассказывает о попытке создания «нового советского фольклора», предпринятой под руководством Юрия Соколова в 30-е годы. Заменить Илью Муромца на Фрунзе тогда не удалось 2. Руководитель группы настроен более оптимистично, но ведь и эти, казалось бы, всезнающие серые кардиналы могут ошибаться: «Не верю я в твой битлс, – заявляет Филиппыч. – Ну, пошумят немного и сдуются». По книге рассыпано много таких маячков и пасхалок, напоминающих современному читателю, что прогнозы будущего – слишком уж зыбкая вещь.

Дебют Олега Нестерова в качестве писателя состоялся в 2008 году, когда в издательстве «Ад Маргинем» вышел роман «Юбка» – повествование в жанре альтернативной истории о зарождении рок-н-ролла в Германии 1930-х годов при участии Лени Рифеншталь. Эксплуатировать этот благодатный жанр автор продолжает и в новой книге. На исторический фон с его реальными событиями накладывается некое остроумное допущение, смещающее угол зрения, и художественный мир произведения играет новыми красками. Но в «Небесном Стокгольме» грань между документальностью и вымыслом расчерчена отчётливо. В предисловии автор сразу же оговаривает «правила игры»: хотя многие из действующих лиц и имеют связь с реальными людьми, следует помнить, что они – вымышленные, литературные персонажи, плод фантазии автора.

В примечаниях к роману Нестеров постоянно оговаривается насчёт большей или меньшей достоверности событий, анахронизмов и событийных контаминаций. Так, например, почти все байки Юрия Николаевича Мухина 3 подлинные, хотя сам персонаж – гитарист, друг Антона, Киры и Пети – вымышленный. Есть ещё «полувымышленные» персонажи – Люся Пионерская зорька – это не Людмила Петрушевская, хотя есть сходства и совпадения, невропатолог Александр Наумович Лук – реальный человек, но он никогда не читал лекций в КГБ, «Гена очень похож на Шпаликова», но автор «до конца не уверен, что это был он». Этот (весьма объёмный) раздел примечаний 4 указывает на энциклопедичность замысла и интересен сам по себе. Автор подробно рассказывает, откуда произрастает тот или иной мотив, какие он использовал сведения и факты, из каких источников почерпнуты мысли, монологи и высказывания. Это книга Вайля и Гениса «60-е. Мир советского человека», мемуары Сергея Хрущёва, воспоминания Людмилы Алексеевой, интервью с учёными, работы по культурологии и истории повседневности, материалы прессы. Благодаря такому разнообразию (и доступности спецхрана и свежей зарубежной прессы героям) наряду со всем известными и узнаваемыми чертами эпохи удаётся рассказать о малоизвестных: история первой советской электрогитары, музыкальные эксперименты, экономические дискуссии и проекты…

Подобно заглавному герою фильма «Форрест Гамп», они оказываются максимум в паре рукопожатий от главных ньюсмейкеров Оттепели: в гостях у Петра Капицы, на «мозговом штурме» отцов-основателей Клуба весёлых и находчивых (посреди которого просит разрешения спеть свою песню молодой актёр Владимир Высоцкий). Благодаря номенклатурному отцу Веры – невесты, а затем жены Антона – друзья всегда в курсе новостей из чертога верховной власти. Они находятся в состоянии потока, когда задан вектор, и понятно, зачем жить и что делать, когда твой труд вливается в труд твоей республики, и попутный ветер несёт тебя навстречу удивительному будущему. Вокруг нескончаемый праздник, ведутся ироничные умные разговоры, то и дело вспыхивают озарения. И каждый видит изменения в своей сфере: бородатый кибернетик из Академгородка Эдик полон надежд на автоматизацию управленческих решений с помощью вычислительной техники, Вера объясняет всем революционность статьи экономиста Евсея Либермана о прибыли. Кажется, что будущее вот-вот наступит: скоро всем выдадут загранпаспорта и отменят цензуру, ведь уже напечатали «Один день Ивана Денисовича» и «Бабий яр», а в Доме кино и в Манеже выставляют абстракционистов, в журнале «Москва» опубликовали роман «Мастер и Маргарита», а на Новом Арбате построили дома-книжки по скандинавскому проекту – и они выглядят как обещание коммунизма. Небесный Стокгольм – побратим бердяевского небесного Иерусалима – воплощение царства разума и справедливости на земле. Наука и творчество вот-вот найдут способ приблизить эту сияющую fata morgana, и тогда наступит долгожданный коммунизм.

Но не только общественные преобразования волнуют героев. Каждый из них ищет радости, и находит её. Замысловатую вечеринку автор описывает дискретными мазками, словно под вспышками стробоскопа, с точки зрения наблюдателя, сохранившего трезвый участок мозга и беспристрастно фиксирующего происходящее: «Чтобы как-то вовлечь Антона в игру и он перестал нервничать, его решили отвезти на море, Тата набрала полную ванну воды, Леся принесла пачку соли и почти всю её туда высыпала… Антон сказал, что это ненастоящее море, нужны чайки. Тогда Тата быстро сбегала и принесла клетку с канарейками. Канарейки плавали не очень хорошо, и про них скоро забыли». Выставки, творческая работа, новые знакомства, ночные купания, сюрреалистический показ мод под самодельный фильм ужасов неожиданно выливается в запись позывных для радио «Маяк»: «каждое мгновение превращалось в вечную фотографию, растягивалось в бесконечность и становилось счастьем».

Постепенно мечты и грёзы обретают конкретные очертания: «К утопии, конечно, нам и близко не подобраться… А скандинавский социализм – вещь вполне для нас достижимая». Работает Комитет партийного контроля, Хрущёв вдохновился скандинавским опытом, планирует сократить армию и сделать доклад о коллективизации. Только вот ответственные партработники не хотят пересаживаться на велосипеды: «Знаете, кто больше всего мешает построению коммунизма? Коммунистическая партия Советского Союза».

Извечная кочка отечественной истории: что-то пошло не так. Что и когда именно? Об этом гадают до сих пор. Мотив каскада бифуркаций возникает в самом начале романа: подходя к «дому с бородавками», Антон рассказывает о том, что на этом месте до войны планировалась магистраль, соединяющая Северный и Западный вокзалы. На уточняющий вопрос Пети, идёт ли речь о Ленинградском и Ярославском, Кира усмехается: «Северный – это Северный. Ты бы других сейчас и не знал». Похожим образом обсуждают и возможный исход Карибского кризиса: «И не сидели бы мы с вами и не говорили. Даже вина бы не было. И цензура – не цензура, Денисыч или Филиппыч, «Новый мир» – старый мир. Был бы мир опять с бактериями и моллюсками на глубине».

Оттепель, казалось, навсегда лишила власть сакральности, и это казалось гарантией невозможности диктатуры в будущем. Но теперь это формулируют так: «При Хрущёве живётся как в цирке – один кривляется, остальные хохочут». Солженицын больше не кандидат на Ленинскую премию, а представитель «самой серьёзной категории врагов режима», лучшие фильмы кладут на полку. Гибнут космонавты – Комаров и Гагарин. КВН превратился в театр юмора, утратив непосредственность импровизаций и отстроив сломанную было четвёртую стену.

Теперь не до смеха. Группу по анекдотам расформировывают, перед сотрудниками ставят более прозаическую задачу – заниматься дезинформацией: «Берём реальный факт и препарируем его, меняем до неузнаваемости. Ну а потом посев, как обычно… Часто используем людей втёмную, они и не догадываются, что через них идёт вброс». Начальство стряхивает обаятельные улыбки, возвращая привычный оскал. Друзья мучительно пытаются понять, как жить дальше. Под столом в пирожковой теперь разливают водку, наступает новая эпоха – семидесятничество с его разговорами на кухнях и внутренней эмиграцией. СССР больше не творческая мастерская, а «монастырь на двести пятьдесят миллионов послушников».

Кира понимает, что вырваться из цепких объятий КГБ сложно, но всё-таки ему это удаётся. Читая Бердяева, он становится по-настоящему религиозным (в отличие от Антона, просто коллекционирующего иконы – увлечение антиквариатом как раз входит в моду). Его эскапистской лазейкой и новым смыслом бытия становится семиотика, и он уезжает в Тарту, разрабатывать «партитуры для лунных роботов». Для Пети, согласившегося на агентурную работу, откровением и ещё одной весточкой из стремительно тающего Небесного Стокгольма становится самиздатовская статья Андрея Сахарова об интеллектуальной свободе, и он искренне не понимает, почему её запрещают вместо того, чтобы немедленно внедрять. Слишком пассивный для решительных действий, он решает стать летописцем эпохи. Антон идёт на повышение, он видит воплощение своих мечтаний о спасительной роли науки в работе Римского клуба. Мухин находит себя в цыганской музыке. Балерина Настя, бывшая жена Пети, уезжает на гастроли в США. А анекдоты, тем временем, продолжают жизнь в народе: «Петька и Василий Иванович встретили негра: – Это Солженицын! – Надо же, как очернили-то человека!»

И ещё об одном допущении. В аннотации к роману говорится: «Так мог бы написать свои? «Звёздныи? билет» Василии? Аксенов, если бы дожил до наших днеи?!» В авторе ли дело, или во времени написания, но у аксёновских героев не в пример  гораздо больше максимализма, ехидства и каких-то дворовых повадок. «Ничего я ему не доказал. И вообще я, должно быть, никогда ничего ему не докажу», – досадует на себя герой Аксёнова. В любой непонятной ситуации он испытывает жгучий порыв дать источнику раздражения «по морде». Герои Нестерова, при всём царящем культе иронии и остроумия, довольно сдержанны, не задирают друг друга, относятся к чувствам бережнее. Они гораздо более интровертны и склонны к созерцательности, стараются проникнуть в суть вещей, понять что-то про мир для себя, а не «доказать» что-то другим. В этом романе совершенно непредставимо злорадство в отношении несостоявшейся актрисы, ставшей колхозницей, из «Звёздного билета». «Небесный Стокгольм» подёрнут дымкой меланхолии и щемящей, едва уловимой грусти.

Оттепель подкреплялась убеждённостью в том, что после пережитого люди поняли и возврат в варварство уже невозможен, но в 1968 году её раздавили танки. «Начали с политических реформ, а всё дело оказалось в нравственности и человечности», и какой смысл обвинять режим, если дело в том, какой выбор каждый из нас делает ежедневно? И вот Кира говорит слова, которые мог бы сказать и нашему современнику: «Когда я слышу, как кто-то жалуется, что живёт в сложное время в дурацкой стране, что вокруг все дебилы, нет возможностей, нет сил и так далее: диагноз простой: не искрит. И не будет».

Олег Нестеров предельно тактичен с читателями: он не ведёт по ложному следу, не выбрасывает неожиданных ходов, не загадывает загадок. Читателю и так хватит вопросов к самому себе. Допустимо ли сотрудничать с органами госбезопасности? В какой момент всё опасно накренилось? А если бы всё удалось? А если бы экономические реформы всё-таки провели, выставку в Манеже приняли бы благосклонно, не сняли Хрущёва, Гагарин не погиб? Но история не желает знать сослагательного наклонения; мир был бы иным, но другого мы бы и не знали.

 

Примечания

1. Может, и не сочиняли, но, по крайней мере, интересовались: недавно журналисты обнаружили рассекреченный документ ЦРУ с подборкой советских анекдотов на английском языке, подготовленной для замглавы управления. Подробнее об этом см.: https://meduza.io/shapito/2017/01/18/v-rassekrechennyh-dokumentah-tsru-nashli-sovetskie-anekdoty.

2. Продолжая тему, стоит упомянуть и попытку создать корпус советских пословиц: «без удобрений не будет растений», «артель дружбой крепка», «где много говорят, там машины стоят», «вместе за мир стоять – войне не бывать» – которая тоже потерпела неудачу.

3. В 2005 году лейбл Олега Нестерова «Снегири Музыка» выпустил сольный альбом Юрия Мухина «The First Electroguitar in USSR».

4. Эти примечания – в качестве путеводителя по книге – существуют и в гипертекстовом виде на сайте https://nebesny.se.