Вера Панченко, Сергей Пичугин, Александра Бандурина, Александр Якимов

Вера Панченко

* * *

    Взаимно удобный уровень всеобщих неумений.
             Мераб Мамардашвили

От потребностей нас отучила страна —
Оных наша корзина де-факто скудна,
И не ведает власть, из какого рожна
Наскрести изобилия рог.

В кресло власти уселся случайный игрок
И на головы наши все беды навлёк,
Мелкотравчат, утробен и зол, как зверёк,
И считает такими же нас.

И мы тоже мельчаем от этих зараз —
Ровный уровень в стаде, приличном на глаз.
Вроде светит души ювелирный каркас,
Но проест его ржа всё равно.


* * *
Мы не пойманы миром, как бреднем,
И не ждём милосердья угрюмо,
И на форуме нашем последнем
Торжествуем без лишнего шума.

Защитились мы купной манерой —
Мерить мир самой крупною мерой,—
На высотах он чист и разумен,
Без напичканных ядом изюмин.


* * *

    Анне Андреевне Ахматовой

Поэт — это цельный кусок,
Как мрамора белая глыба,
Ни трещины — хоть с волосок,
Ни вмятины — от ушиба.

В природном единстве возник
Всей сути своей со стихами,
Он знак совершенства, антик,
И в имени личном — как в раме.


* * *
Жизни хватит, чтоб все отрицанья
Перебрать, убедившись в одном:
Новизны молодое бряцанье
Обязательно станет старьём.

Неуживчивый дух авангарда,
Разрушитель стабильных начал,
Громкозвучен и пуст, как петарда,
Постарев, приумолк, заскучал.

Время взгляда и сопоставленья
Настигает — очнётся игрок
И воспримет судьбы повеленье
К созиданью идти на урок.


* * *
Дружба — как дырявое ведро,
Из которого — без всяких ссор —
Утекают честь и серебро —
Остаются боль и мелкий сор.




Сергей Пичугин

Декабрь

Мы на холсте изобразим
Флоренцию простоволосых зим,
летящих голубей мороза.
Прими новорождённый хруст!
Земля, не размыкая уст,
лежит во тьме хриплоголосой.

И не отыщется причин
тому, что город стал ничьим,
в косматом ветре задыхаясь.
Проказы снежной детворы —
костры офортов ветровых
и мой, в тебя влюблённый, хаос.





Александра Бандурина

* * *
Ночь разделила времени поток
На завтра и вчера. Ты сердцем одинок.
Воспоминаний сумрачная глыба
Со дна всплывает, как большая рыба,
Сны разрывает острой чешуёй,
Права на ночь оставив за собой.
Забыться можно, но нельзя забыть.
Тьма глубока. До завтра плыть и плыть.


* * *
Солнце скользит по непрочному льду,
Утки шумят в полынье.
Как за причастьем, к воде подойду,
Свет зачерпну в глубине.

Ветер, буянивший утром, затих.
Воздух — в мечтах о весне...
Разве ещё что-нибудь в этот миг
Нужно для счастья мне?


Ностальгия

Рисует белый самолёт
На голубом холсте спирали,
За поворотом поворот
Отнять стремится у печали.

Но не добавить, не отнять —
Двойная точка невозврата.
И перед прошлым я опять
Не знаю в чём, но виновата.

Летит паучий парашют,
Летит по ветру, наудачу.
Нас с ним в конце пути не ждут,
А ведь могло бы быть иначе...

Теплом обнять и обмануть
Сентябрь пытается напрасно.
Хотя бы в щёлку заглянуть
Назад, где жить совсем не страшно.




Александр Якимов

* * *
Ещё последний свет заката
По горизонту не раскатан,
Но сумрак, утвердясь в правах,
Встал у заката в головах.

Ещё дворов и улиц складки
На запахи дневные падки,
Но предвечерний их посев
Уже не дал плодов для всех.

Ещё ни ближний, ни с окраин
Звук расстояньем не умаян,
Но с каждым город по чуть-чуть
Молчаньем наполняет грудь.

И вот из всех вечерних граней
Пришел черёд померкнуть — крайней,
Чтоб резал птичьих крыльев взмах
Струю воздушную впотьмах.


Гроза

Заслонила туча солнце,
Потемнела в поле рожь,
Растворилися оконца,
Разбрелась по дому дрожь.

Устрашённый рыком львиным,
Потрясённый новизной,
Небо на две половины
Расколол июльский зной.