Как долог век! Как сказка недолга!..

* * *
Так и живу, мне большего не надо.
Не надо быть участником парада.
Я шумной вечеринке предпочту
Общенье с другом или же собакой,
Что, в общем-то, одно и то же... Дракой
Меня давно уже не зазовёшь
Решать непримиримый спор. Всё ложь,
Всё суета сует и искушенье
Нарушить мирное теченье лет. Печенье —
И то должно в духовке полежать,
Чтоб вкусным быть! А мы давай рожать
На свет детей без матери... Наивно!
Луг зеленеет только после ливня,
Лишь после ливня в рост идёт листва,
И дух такой, что всё вокруг родится:
Сад зацветает, и гнездится птица,
И побеждает сила естества!

Так и живу, за жизнью наблюдая,
Не тороплю её, она — такая,
Какой была сто тысяч лет назад:
Когда лишь пчёлы оживляли сад,
И летнее тепло, им потакая,
Весны прошедшей попирало смрад!
Хочу тепла. Побольше дней бы летних!
Но я уже, похоже, безбилетник!
Подножка, впрочем, как всегда, пуста...
Беги быстрей, за поручни хватайся,
На «колбасе», как в юности, болтайся...
Не привыкать нам с чистого листа
Всё начинать. Начни ещё разок!
В снегу тони, но догони возок
Любви последней. Как сладка погоня!
И крик надрывный, бешеный: по коням!
И пусть в угаре пьяном, на глазок!

Хочу тепла! Но зябкое предзимье —
Теперь мой дом. Кто дал такое имя
Поре, что так печальна и строга?
Уже накрылись шапками стога,
Земля ждёт ласки снега, а не ливня...

Как долог век! Как сказка недолга!


* * *
Какое прекрасное качество:
Прощать чудакам их чудачества.
Влюблённым прощать нерешительность,
А любящим — ревность и мнительность.

Неумным прощать неумение,
Беде — холод прикосновения.
Забывчивость — счастью и радости,
И недругу — сплетни и гадости.

Прощать и подонков случается...
Себя только — не получается.


* * *
Если нет тебя рядом,
То сердце болит нестерпимо.
Всё мне кажется адом,
Всё крахом Великого Рима.

Нет ни слов, ни мелодий,
Ни мира, ни в драке победы.
Не грешили мы вроде —
Откуда же вдруг эти беды?

Почему крови голос
Срывается, в горле клокочет?
Почему спелый колос
Любви дать зерно нам не хочет?

Нет ответа, ну что же,
Бывает такое, бывает.
Злой мороз уничтожит
Неубранный клин. Пруд задраит.

Станет осени ядом,
Поминками прошлому лету...
Вот и нет тебя рядом,
А сердце всё жаждет ответа

На простые вопросы
Да так же болит нестерпимо...
Будто это не осень,
А гибель Великого Рима.


* * *
Не разлюблю тебя, но отпущу.
Мы любим птиц и всё же отпускаем
На волю их. И всё, и всем прощу...
А если нет, то в новую пращу
Опять вложу слепой обиды камень.

Но брошу не в тебя — в свою печаль!
Моя война не против птиц, но клеток.
А милый мир из пёрышек и веток...
При чём тут он? Он — зыбкий твой причал.

Вернись к нему, свободной будь, запой,
Весёлой птахой стань опять. А гунны...
Уйдут домой или уйдут в запой,
Натянут тетиву, натянут струны,

Отправятся в поход, в другой стране
Отыщут новую любовь и в новой клетке
Певунью новую полюбят...
И в огне
Сгорят поэта новые заметки...


* * *
Пока решает третья парка,
Когда и как обрезать нить
Моей житухи, крепко, жарко
Целу́ю жизнь. Хочу испить
Чего покрепче. Нет, не старки —
Любви последней благодать.
Такой, какой не знают парки.
Не паркам — парочкам подарком
Такая. Грешным нам под стать.

Влюблюсь — и каяться не стану,
В последний раз — как в первый раз.
Прильну к немыслимому стану,
Умру в глубинах карих глаз.
Пойму, что жил я не напрасно,
Коль был любимым и любил.
И на вопрос небеспристрастный
Как будто выдохну: испил!

Пыхтит под утро кофеварка:
Со мною истину искать
Устанешь. Так решай же, парка,
А я пока продолжу ткать.
Ткать полотно любви последней,
Что всех чудесней плащаниц.
И мой неведомый наследник,
Дай бог, ослепнет от зарниц
Своей любви. Решай же, парка,
Но знай — напрасен этот труд.
Пока целуем крепко, жарко
Мы жизнь, желанья не умрут.
Не страшно мне. Я вот он, тут,
Перед тобой! Решай же, парка!


Романс

Когда снега обрушатся на город,
Когда дорожкой прежней не пройти,
Я вспомню, что давно уже не молод,
И нет в помине лёгкого пути.
Ах, как сладка болезнь любви последней
И, как снега слепые, тяжела.
Мне пела про неё метель намедни:
Жила-была, жила-была, была...

Давно пожары осени потухли.
Снега искрятся, властвуют снега!
Но хочется к весне готовить туфли
И открывать иные берега.
Твердить бинтам-дорогам, что посредник
И врач не нужен, коли боль мила...
Мне пела про неё метель намедни:
Жила-была, жила-была, была...

Как хочется любви лелеять имя:
Как сон ребёнка, сладкий, вещий сон.
Ах, милая, улыбками твоими
Я нынче, как снегами, занесён!
И будь что будет, если в вечер летний
Любовь вдруг скрутит снеговая мгла.
Мне пела про неё метель намедни:
Жила-была, жила-была, была...


В дождь

Мне трудно справиться с собой,
Мне трудно справиться с тобой,
Со всеми, кто не слышит,
Как лихо в струйке голубой
Жесть водостока, как гобой,
Поёт под крышей.

Понять, простить, за боль не мстить
И чашу эту не допить,
Мне данную судьбою.
Амброзия в ней, или яд,
Или целебный взгляд наяд —
С её водою?

Пусть светлым будет этот душ,
Купающий остатки душ,
Ещё влюблённых.
Пусть станет понятым гобой,
В струе поющий голубой
Уединённо.

Пойму, прощу и укрощу
Свои желанья. Упрощу
Сей страсти уравненье.
Намечу новых правил свод...
Вот только изменить ли вод
И душ влеченье?