Илья Будницкий

Озноб. Стихотворения


***
Пал обернётся гарью и ветер гонит
Злые сухие хлопья по бездорожью,
Мёртвый остаток жизни в воде не тонет,
То, что сгорело – после объявим ложью –
Слишком болело, было нерукотворно,
Стоило мало, да отнимало время,
В бедную почву падали ночью зёрна –
Солнце взошло – бездымно сгорело семя.
Лучше не помнить, жить на краю пустыни –
Справа деревья, слева – песок и сажа,
И остаётся несколько лёгких линий,
Ветер стирает – невелика пропажа.

***
Вот и не плен терзает, но чувство меры –
Хочешь достичь предела – ищи опору,
Или тобой займутся иные сферы,
Так у вершины больше не видишь гору, –
Только простор и прочие атрибуты,
Камни у ног и птиц впереди и сзади,
То, что мы больше всё-таки лилипуты,
И не повинны в синтезе и распаде –
Разве частица знает свою орбиту? –
Просто летит, летит, и её встречают.
Здесь, у вершины, дышится, как сквозь сито,
И облака у ног никогда не тают –
Здесь не живут, и я не смогу остаться,
Если не завершил своего полёта.
Как это странно – спрятаться, затеряться,
Там, где пройдут века, как большая нота,
Слово звучит сухим незнакомым треском,
Хватит свободы, здравствуй, моя равнина!
Я не забыл твои витражи и фрески,
Ибо в основе те же песок и глина.

***
То что исчезло – то ли не прочь вернуться,
То ли не там искали и бес был мелким,
В святки печёным яблоком порчу блюдце -
Кровью уже не пишут условий сделки.

Да и какая разница – нет возврата.
Я не люблю потери, а ты утраты,
В этой модели центр оказался сбоку,
Точно финальный шаг самурая-хокку.

То, что открыто – форточка, дверь, фрамуга.
Не закрывай – я всё ещё ветер с юга,
Просто порывы реже и день короче.
Я не люблю прощаний. А ты – как хочешь.

***
Мы понимали многое, но не это…
Видимо – слух и голос не совместимы.
Вот и чеканка стёрта – стара монета,
Что потеряли во поле пилигримы.

Вечный бродяга – случай – стоит у камня,
Только спиной – в любви не нужны сюрпризы.
Ты говоришь – зима и закрыты ставни,
Дымом лети над домом, мой голубь сизый.

Я полечу на север – такое дело,
Ели растут – ты видишь – какие шапки...
Ты же сама хотела, чтоб было бело –
Если откроешь дверь – не забудь про
тапки...

***
Геометрия лабиринта , как в Голландии
– взрыв плотин,
Жук на ниточке, люди Флинта, ткани
прошлого – бязь, сатин.
Что разрушено безвозвратно, что оставлено
– Парфенон?
Выцветают на ткани пятна, с черепахой
попал Зенон –
Уплывает, гребет, голуба, не до суши, бегут
слоны,
И трубит манускриптом туба, иероглифами
стены,
Разговором по-человечьи, повторениями
основ,
Птичьи, ящеричьи, овечьи голоса избегают
слов,
Безмятежнее, чем при боге, после бунта
щемит ребро,
Алхимические итоги, имманентное серебро.

***
Красные крысы, выше – желтые снегири,
Ведьмина пустошь, сажа, монуклеозный
лед –
Всё это скоро будет – не разбивай пари! –
Если смолчит мой ангел и от меня уйдет.
Я никогда не верил в будущее без нас,
Не представлял той бездны, что окружает
свет,
Перебирая маски, как прототип –
Жиль Блас,
Строил всё тот же замок, что не достроил
Шпет.
Видимо, каждой паре требуется тупик. –
Что может быть наглядней лишней пары
шагов?
Лебедь уносит Леду, точно Европу – бык,
И потому корове не отрастить рогов.
Всё бы ломать и строить, комната без перил,
Ласточка без полета, девушка без весла.
Я без тебя не буду, что бы ни говорил,
Мышке не бить яичка – курочка не снесла.
Сила согнет солому – кафельный обмолот,
Рыба, вино и злаки – воздух и алфавит.
Я обращаюсь в пламя – или наоборот –
Ангел горит.

***
Пальцы не держат рану, розовые фламинго
Клювом мерцают красным, траурным
опереньем.
Были дальние страны, родина диких динго,
Сладость любви напрасной, медленное
паренье.
Ветер свистит в ухабах. Скорость растёт и
рвутся
Жилы мои и струны, освобождая звуки.
Я утону в силлабах, коли не дотянуться
Через прибой до дюны, через любовь до
муки.
Розовые фламинго не прилетят обратно,
Чёрен закатный ветер, неизмеримо бел.
Память хранит картинку – пропасти, дыры,
пятна,
То, что рисуют дети, если увидят мел.

***
Кривое зеркало – другим, беги его пролива,
бушует шторм, орёт благим, цветёт в Китае
слива,
на смену вех растёт бамбук, то нежен, то
ужасен,
улиток бег, мимоз испуг и соловьи из басен!

Житейской стужи обиход, то молодо, то
мимо,
сентиментальный всхлип невзгод короною
из дыма,
горячечных сердечных ран лукавое забвенье,
не измениться ни на гран, разбить
без сожаленья

отображения химер, порывы, отголоски,
вернуться в азимут из сфер, и амальгамы
плоски,
поверхность может обмануть, ни омута,
ни края.
ни завершён, ни начат путь, ни вспомнить,
замирая

слепящих вспышек хоровод, мерцание
проёма,
и школьный сад, и Новый год, и обещанье
дома,
и пыль, и сломанный звонок, и стук
нетерпеливый,
всё, что осталось между строк, вином
цветущей сливы.

***
Крики восторга, ужаса, сдержанное кхм-кхм,
Звуки в эфире кружатся, делая мир другим.
Палочка-выручалочка – голос, труба,
струна, –
Звуки играют в салочки, тонет в песке
блесна…

Больно ли им в безмолвии, тихо ли на ветру?
Мир рассекают молнии, – чашу не соберу
Без разговоров запросто свода с огнем,
водой.
Не уходи, пожалуйста, рядом в грозу постой.

Много ли этих песенок с нами разделят звук?
Сколько до неба лесенок, молний и
радуг-дуг? –
Падают струны влажные, хлещут
на свой манер.
Экие мы, брат, важные – ловим дыханье
сфер.

Пауза. Нота. Пауза. Грохот и гром вдали.
Сухо мелеет Яуза – шлюзы не помогли,
Невелики излучины там – у болот, в верхах,
Помню, как я, измученный, нес тебя
на руках…

***
Не заслоняй мне солнечных кругов –
И время – круг, и – действие, и – память,
А свет – особенно. Река без берегов –
Не Млечный путь, но вихревая заметь,
Спирали спектра, хаоса шары,
Пульсары линий, вакуум распада,
Миры преображенья и миры
Рассеянного по пространству сада.
Все это – свет, но ты живешь в тени,
Проходит жизнь в неслышном промежутке,
Со всех сторон огни, огни, огни –
И многие пугающи и жутки.

***
1
Сорри за неподвижность. – Я уже материк,
Переживший сходство или различье.
Воды меняли привкус, но я привык,
Как привыкает камень ценить величье.
Так начинает уголь любить тепло,
Или торфяник влагу – в любых размерах.
Что-то потопом начато набело,
Значит, и мы к зиме разойдемся в верах.
Долгая будет осень – не через край,
Но с одного конца не видать другого,
Справа по борту – ад, или слева – рай,
А позади волна поднимает слово.
Пролежни у затылка, в районе гор,
После опять посмотрим – что уцелело,
Греки на всякий случай создали хор –
А у меня в ладони растет омела…
2
В воздухе что-то эдакое – гроза? –
Десять затмений сразу? – Полет валькирий? –
Снова играют в алгебру полюса? –
Точно их было два, а теперь четыре?
Глина еще не выстыла на излом,
Не обернулась каменными морями,
Словно нашла ту грань меж добром и злом,
Из-за которой свет, как в оконной раме.
Готика лезет ниже любого дна,
Шпиль отражает якорь, но виден хуже.
Где, говорите – прежде была волна? –
Я понимаю, что для меня – снаружи.
Пасмурно, что ли? – Косвенны мятежи,
Косны герои тыла, прямы границы.
Перерождаясь глиною, рубежи
На полпути не могут остановиться.

***
Мера памяти обесценена –
Оскудела, груба, бедна,
Впору смять, как одна Каренина,
Покрывало из полотна,

И, зашитой в дерюгу тощую,
Повезут её на погост,
Облетевшей венозной рощею,
По края в перегное звёзд,

Ни потешиться, позабавиться,
Ни, вздыхая, сказать светло –
А какая была красавица! –
Вон как рожу-то повело...

Не нужна никому по случаю –
Кто её сохранит, колючую...

***

Александру Блоку


В какой-то момент ты берешь проститутку,
А дома сидит молодая жена,
И падаешь в пропасть, но веришь рассудку,
Что плоть недостаточно укрощена. –
И друг помогает участием, словом –
Возводит миры и низводит миры,
Предчувствуя истину в дивном и новом –
А здесь остается терпеть до поры.
А небо крылато, а звезды падучи,
И дева поет, или дагерротип
Тускнеет и гаснет, что почерк летучий,
Что порт перед бурей, что древний Магриб.
А годы качают, и терпится худо,
И плоть выгорает в огне, без огня –
Прощай, Магдалена, нелепое чудо,
Неспетая песня – живи без меня.

***
Стоит ли говорить вслух то , что хочется думать,
Перебирать слова, спотыкаясь на непослушных,
Вновь и вновь возвращаясь к одному и тому же –
Как прошел день, почему случились одни события,
Куда канули другие, так ожидаемые вчера,
Что является причиной, что следствием,
Как быть завтра, планы, мысли, доверие,
Потом просто усталость, закрываются глаза,
Слипаются ресницы, удлиняются паузы.

Еще один истинный день.
Стоит ли говорить об этом.
Стоит ли говорить вслух .

***
Рассудок, верный мой советчик,
Недальновидный пилигрим,
Морозом угнетенный млечник, –
Зачем мы чувствами сорим?

Они щедры на обольщенья,
Слепы без меры и числа.
Того, с кем жаждем утешенья,
Далеко Лета унесла.

Скорби, миры перебирая,
Где счастлив был бы твой истец,
Что долгий сон – подобье рая
Для обманувшихся сердец.

Оставь бесплодные ответы,
Ищи другие рубежи,
Любви случайные приметы,
Очарованья миражи.

***
По ночам холодеют руки , просыпаешься – и в озноб ,
Не успеть мне постичь науки прижиганий ладоней, стоп,
Подколенной кости, полынной обязательности житья,
Полой трапезы журавлиной, в тяжесть каслинского литья
Добавляя аустенитом завершение на излом,
Нисхождение по орбитам, перехваченное узлом.
Открывающейся каверне предложи, опадая, миф,
Слаще прошлого, эфемерней, чем тропа и на ней Сизиф –
Превращение, некий камень, алхимический, пламень снов,
Остывающими руками , обнимающими улов.

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера