Виктория Добрынина

В углу казенной койки. Стихотворения


***
А Бог остался там, в двух сутках
Езды, за польскою границей,
За «пани», за последней шуткой
Водилы, за слезой-зеницей
Служебной псины. Всепородно
Печальны псы и всенародно.

А Бог довез меня до рая,
Свернул к обратной борозде,
И я одна осталась.
Врали,
Что Бог везде.

***
Дождь отвесный, беззвучный, легчайший,
Над фонтаном, над каменной чашей
Серой площади городской.
На почтамт, на макдональдс, булыжник, –
Дождик – панк,
Дождик – рокер,
Дождь – книжник,
С карамелькою за щекой.

Жизнь проиграна, песенка спета,
Это ясно, как альфа и бета,
Warten Sie? Нет, не ждите ответа,
Только плеера трескотня.
Обойдутся и без меня
Арифметика, пятая школа,
Повелительный окрик глагола.
Возчик цыкает на коня.

Это ретро Европы-старушки,
Для меня, говорящей по-русски,
Представление, в общем, фигня.
Как шарманщики, как манекены
Кирасиров. Старинные стены
Их казарм, контражур огня,

Без меня обойдутся. Я тоже
Обходилась без них. Боже, Боже,
Что я делаю среди дня
Боже, Боже, какого по счету
По дороге к тому повороту
Где уж дальше – все без меня?

***
Птичка немецкая, фогель непуганый,
Вот мой товарищ, избитый, обруганный,
Чисто поющий, как ты.
Да голова его, умная, пьющая
Вдрызги и дребезги жизнью расплющена,
Это тебе благодати отпущено,
Розовые кусты.

Он же на грани, за гранью, граненые
Сдвинет стаканы с дружком.
Выпьет, помянет цветы похоронные
Лучшим из лучших стишком.
Спой на немецком, беспечно, безудержно,
Брызнет глициний салют.
Трелью меня на рассвете разбудишь, но
Знай, и в России поют.

***
Забившись в угол казенной койки,
Вперясь в – на русском! – любые тексты,
Должно быть – сладко. А – горько. Горько.
– Укройся пледом!
Подходит тесто
Вечерней, облачной, чистой сдобы
И ангелочек лепной с фасада
Вот-вот сорвется, метнется чтобы
Не прозевать самой первой пробы
Стряпни небесной.
Чего мне надо?
Газоны, свернут речушки струдель,
Покой, идиллия, дух корицы.
Как ангелочку мой русский труден!
Исподтишка теребит страницы,
Губы выпячивает, бормочет,
Книгу отшвыривает, терпенья
Чаша вскипает…
– Испей чаечек,
Сядь по-соседски.
Продолжим чтенье.


***
Гашу очередной окурок,
Старуха, маленький придурок,
Любви оплывший кругляшок.
Еще равна разумной твари,
Сквозь дойчешпрахе на бульваре,
Тащу, как в затрапезной таре,
Себя в себе, еще шажок.
Еще полшага. Скрыться в доме,
И вдруг застыть в дверном проеме,
Забыв, куда держала путь.
Воистину, куда держала?
Прости мне, ридная держава,
Когда-нибудь, когда-нибудь.
А я давно, давно простила
За все, что не было и было,
Что быть могло и не могло…
За мутершпрахе за душою,
За упоительный дешевый
Стакан заморского «Мерло».
Так говоришь, что путь держала?
Держала девушка весло.
Тебя несло, тебя трясло,
В стакане ложечка дрожала,
Двоясь в вагонное стекло.
Держали пионеры горны,
А нынче пафосно и гордо
Вещает женщина с косой.
Твоя держава повзрослела,
Сообрази, какое дело
Ей до тебя? И полосой
Неровной горного заката
Сползает облачная вата,
Жизнь, как ампир, витиевата,
Как русский реализм, чревата
Печальной гордою красой…

***
Я живу, или мне это снится?
Трех детенышей сладкие лица
Превращаются в голоса.
Это черная полоса?
Или Бог, как всегда, помогает?
Да налогом таким облагает,—
Просто дыбом встают волоса…

Это жизнь подошла к завершенью,
И, прощание жутко продлив,
Тянет-тянет щемящее жженье
За грудиной, как волны в пролив.

Здесь, у самого крайнего края,
Что за кромкой – настолько не знаю,
Что впервые боюсь вопрошать.
Что позволено?
Черные кнопки
Теребить телефонные.
Тропки
То ли в «есть», то ли в «было» смешать.
И заветной цифирью шуршать…

***
Все простила, только не этот год,
Голубую ель и шары на ней.
Ничего не знающий наперед,
На чужой планете, вина налей.

На чужой настолько, что и врагу
Кинусь в ноги, все наперед простив.
Дед Мороз покряхтывает в снегу,
Санта Клаус тянет аперитив.

Оттого, что дома рябой с косой
В полночь жрут шампанское с оливье,
Ты роняешь хлеб, рассыпаешь соль,
От моей истерики ошалев.

Ты таких бесчинств не видал, поди,
Не видал, поди, в Рождество кощунств.
То-то ель гирляндами бередит,
«Колискавой» польскою попущусь…


***
Меня по крупицам лепили
Все те, что меня не любили,
Я им благодарна сполна.
Кому – бирюзовые штили,
Кому – штормовая волна.

Меня как прибрежную гальку
Смывало, швыряло, несло,
Но каждому встречному гаду
Спасибо, что мне не везло.
Так хамством меня обкатало,
Что, в общем-то, довело
Почти что до идеала.

Но тем, что меня полюбили
И держат еще на плаву,
Пошли же им, Господи, штили.
Иначе зачем я живу?

***
Хорошие люди сидят за столом,
Хорошие речи ведут,
Каштан и акация с тонким стволом
И тут, понимаешь, растут.

О чем я? О чем мы? О чем говорить
В последнем, наверно, дому?
Калитку из рая еще отворить
Увы, не пришлось никому.

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера