Андрей Рудалев

В поисках Большой Женщины: Ильдар Абузяров. Агробление по-олбански. — М.: АСТ, 2012.


За последние три года лауреат Новой Пушкинской премии Ильдар Абузяров издал три романа. Если уж совсем утрировать, то роман “ХУШ” был повествованием о тайной ячейке молодых террористов. За что, кстати, автора упрекали чуть ли не в пропаганде терроризма, однако изъятия тиража все же удалось избежать, как и уголовного преследования автора. Следующим был “Мутабор” — роман о “цветных революциях”, материал собирался в Киргизии, Египте... Здесь Абузярову вполне можно было бы поставить в упрек пропаганду “оранжистских настроений”, что сейчас особенно у нас модно. Однако и эта угроза обошла его стороной, да и сам роман был не слишком замечен. Отдельной книгой он не вышел, так и оставшись публикацией в не сильно тиражной “Юности”.

И вот венчает всю эту триаду новый роман, “Агробление по-олбански”. Венчает не в смысле художественного превосходства над предыдущими, а в том, что все они, по сути, главы одной книги по типу средневековых “хожений”, — но не к святым местам, а по свету в поисках особых пограничных мест, где наиболее ярко проявляются человек и пульс современной истории, ее вызовы и опасности. Недаром Абузяров то рвется в мятежный Египет, то путешествует по Балканам, где еще не заросли следы недавней войны.

Новый роман Абузярова — пазл, построенный на мелочах, насыщенный деталями, насквозь пронизанный образами-символами, многие из которых восходят к предыдущим его книгам. Очень точно “Агробление по-олбански” охарактеризовал коллега Абузярова по писательскому цеху Сергей Шаргунов: “Ильдар, как всегда, пишет ориентально, многослойно, поэтично, образ наслаивается на образ, и возникает причудливый, галлюцинозный, мерцающий метафорами, ассоциациями и загадочными шуточками мир”.

Романным символом алчности, финансового глобализма, военной машины становится Большая Женщина, противостоящая искренней, неподвластной рассудку человеческой любви. В пространстве романа выстраивается особая цепочка любви, сопротивляющаяся злу, которое стремительно надвигается и грозит новым мировым потопом.

Действие происходит в основном на Балканах, в Албании, у сердца мира — Средиземного моря. Символика сердца вообще одна из важнейших в романе.

Почему Албания? Это “страна грабителей банков”, “черная дыра — земля, не подчиняющаяся всеобщему тяготению и живущая по своим законам”, но в перспективе она может стать “обетованной землей нового человечества”, когда все остальные страны накроют воды океана. Здесь “время коллапсирует вместе с пространством и сжимается в маленькую черную точку”. Точка — это жизненный центр, клетка, хромосома, сперматозоид, монада, зачаток новой жизни...

Большая Женщина — потаенная концептуальная основа современной цивилизации. В преследование ее, а также в поиски своей любви и пустились герои-хипстеры, современные “правдоискатели” Абузярова.

Образ современного глобализованного мира — здание банка, который “словно пузырь засушенной рыбы”. Человек отражается в нем перевернутым, маленьким: “такой уж оптический эффект, словно меня подвесили вверх тормашками и на крюк”.

Абузяровские герои решили “разорять систему и грабить банки”, этот “раковый пузырь” экономики. Причем в качестве одного из вариантов ограбления банка рассматривался перформанс: прийти туда голыми, то есть чистыми, лишенными цивилизационных пут...

В банке — сейф, в нем шкатулка, хранящая “некую тайну”, которая как игла со смертью Кощея в волшебных сказках, а также “тайна любви”, сокрытая от людских глаз и подмененная всевозможными обманками. Тайна, глубоко запрятанная в банковском чреве, — папка с тетрадными листами — переживания юношеской любви, исходящей из наивной и чистой души: “Маленькая девочка любит маленького мальчика”.

В глобальном же мире, который персонифицируется в образе похотливой самки — Большой Женщины, вместо любви — секс. Жилища этой Большой Женщины — небоскребы Америки, которые своими “виртуальными финансовыми пирамидами” вызвали кризис. Большая Женщина, как “Артемида Эфесская, ради достижения добавленной стоимости раздула бычьи пузыри, накачивала все вокруг финансовыми удобрениями. А потом — ибо удовольствие не есть удобрение — у Большой Женщины случилась истерика. В итоге разразился глубочайший финансовый кризис, и Большая Женщина, как старуха в сказке Пушкина, осталась с разбитым корытом”.

Абузяров подводит нас к гендерной историософии: “Женщины стремятся к постоянному обогащению и бурным страстям... Мужчина же, наоборот, к порядку и жесткой иерархии ради сверхидеи. Так же державы: одни стремятся к торговле и обогащению, а другие — к правде”.

Жизнь — это “море женщин”. Море — “мерило извечных мытарств и неприкаянности”, а на берегу ждет “женщина — смерть”. Море, как женщина, обнажающая бездну, и в то же время море — символ жизненного пути. На этом пути человека ждет не только “неведомый океан”, но и, например, русалки, предназначение которых — соблазнять мужчин.

Надо понимать, что в мифопоэтическом сознании нет однозначного толкования того или иного символа. Многие явления в мире имеют амбивалентную структуру и выстраиваются по шкале “добро–зло”. С одной стороны, женщина — зачинательница жизни в мифопоэтической традиции — может выступать олицетворением судьбы, существом “верхнего мира”. Но стоит чуть сдвинуться по этой дуальной шкале, и она — символ греховности, зла, всего земного, тленного. Вот поэтому в романе Большой Женщине противостоит маленькая девочка — женщина Александра.

Многослойность — особая черта мировоззрения Абузярова. Мир — символико-аллегорическая система, смысловой узор которой и необходимо распутать автору. Его стиль — символическая вязь, развертываемая в притчу о взаимосвязи всех явлений в мире (когда Большая Женщина предается распутству и безудержному потребительству, превращается в токсичную свалку океан и заболевают страшными болезнями дети). Мир подобен книге с взаимозависимой системой образов, четко выстроенной архитектоникой, языком, в нем многое не только на поверхности, но и на подтекстовом уровне, — и эти незримые внутренние потоки, “эффекты бабочки” необходимо угадать и описать. Собственно, эту же концепцию автор развертывал и в романе “ХУШ”. Там группа молодых террористов должна была проникнуть в пещеру сорока разбойников — отель “Эльбрус”, взорвать его, чтобы поменять социальный уклад в мире. В новом романе также много образов гор, пещер, но все они, так или иначе, сводятся к самому зловещему образу современности — банковскому небоскребу, финансовой пирамиде, которая колонизирует мировое пространство.

“Алхимия его прозы — это постоянное превращение одного образа в другой, перетекание, пульсация; меняя шкурки-определения, сбрасывая кожуру эпитетов, тянется к свету, пробивается в этот мир откуда-то из дальнего росток-идея, вырастает под взглядом очарованного читателя дерево-сюжет”, — сказала критик Мария Скрягина в рецензии на абузяровский сборник прозы “Курбан-роман” (http://exlibris.ng.ru/lit/2010-08-19/5_map.html).

Многослойное абузяровское письмо едва ли привлечет к себе тех читателей, которые привыкли скользить взглядом по бумажной странице, следя лишь за развитием сюжетной линии. Но для вдумчивого читателя доставит истинное удовольствие процесс разгадывания шарады абузяровской языковой и образно-символической вязи, процесс геологических изысканий в текстовой породе драгоценных включений и потаенных золотоносных жил.



К списку номеров журнала «УРАЛ» | К содержанию номера