Александр Петрушкин

Бессмертие

***
Горло полное речи – как пятно между губ:
То чернила кидаешь, то наткнешься на зуб –

Как вода затекает – через воздух в пятно.
Что ты в прятки играешь – как с пожатьем зерно?!

Горло полное мясом, мясо полно любви –
Пробивается пуля вслед засохшей крови.

Горлом полное тело, а чернила – пятна –
Горло полное бога – что Его тишина.

* * *
Вот так, по фобии твоей, начинается звук —
Как будто бы дождь обрёл кости и ими стучится
Вот так — в эти стены твоей темноты — расступаются вдруг,
И только лишь страх твоим страхам не может присниться.

А я не страшусь — ужасаюсь, теряючи речь —
Горючую тьму — языка поносимую спичку —
И так же, как ты темноты твоей в стуке боюсь,
В кармане свернув немоту, как от смерти отмычку.

***

Андрею Санникову

Не с тьмою говоришь, а с этим за стеной –
Как рыбным позвонком, дощатою спиной.

Как урка назывной своей прекрасной речью –
Не тьмой, а говоришь, как будто изувечен.

Прости меня, страна, и будешь ты простима –
На тьму и пустоту – словарно нелюбима –

По черным поездам, с начинкою молочной,
Туда, где свет и снег. Ну и т. д. короче.

КАРАВАЙ

слишком много пространства – то есть страх заблужденья растёт
тянет руки в восьми измереньях и что-то там врёт:

повернёшься – петух
отвернёшься – и страх нарастёт
на твою медвежиную шкуру
и свой можжевеловый рот

***
подземные не города но вроде –
две запятые – не глаза а слово
одно дано – в начале как и в коде
но входы все закрыты – с поднебесной

подъёмные не ангелы а люди –
две запятые свергнуты глаголом
забудь язык который нас не любит

я подожду тебя

молчанием

у входа.

***
Не темнота, так слепота
шершаво щупает лицо,
и, обретая жизнь крота,
ты гонишь тело на крыльцо,

где ясно слышно даже мне
(я здесь стою четвёртый час),
как бог уходит по стерне,
бросая нас.

* * *
на пустыри ложится тёплый снег
заснёшь опять язык прикусишь ладно
на все лады коверкая и искажая бег
мы проживём невнятно и нескладно

как тонкой нотой вырастает стрёмный смех
и чёрный анекдот и речь беседы
сводя в нули трёп триппер складки век
и (что ещё - не слышу) на декреты

не остаётся времени и ты
полушкой стынешь в пустоте карманной
водоворотных струй страшны хвосты
и точка растекаясь на диванной

дискретности заводит наш азарт
в ещё одну залатанную клетку
ты выдвигаешь имя в авангард
(я в арьергарде) надломив сухую ветку

мы стынем скверно на душе тепло
душа скорее точка а не место
звенит зимы витринное стекло
от игр в были-били-тили-тесто

над городом невидимый штрих-код
его считают сенсоры сансары
мы все расплатимся за этот анекдот
который стар а выглядит не старым

БЕССМЕРТИЕ

Выбывая из пая причудливых метаморфоз –
Что, Овидий, все спишь на карпатских небесных краях? –
На ладонях – все слово, которое вынести нес,
На чернилах же – ночь, что свои надкусила края:
Если спать – то и видеть продавленный телом мороз,
Чтоб впечатать Гомера в заносчивый ритм снегиря.

И – пройдя половину иль треть мне приложенных лет –
Неприлежно зубрить эту азбуку мертвых племен –
Опускаться не ниже, а выше – туда, где надломленный свет –
Вьет гнездовье себе – из пристрельных на имя – времен,
Выбирая небритой щекой пошрамнее кастет
Или нашему сраму, Овидий, подобный урон.

Что, Овидий, все спишь – не свои – отпуская – слога
Под водою небесной? Как рыба – глотаешь словарь?
Опускается ночь ниже нас – не по мере туга –
Как дорогу сдержав – на плечо приспускается тварь
И связует – раскольные днем от людей – берега,
И в охоту смотреть, уподобившись камню – как встарь

Ты смотрел. Вот, и я – отбываю в страну – без вещей –
С Энеидой в подмышке, с ненужным другим языком –
С папиросой в зубах – состоя из просторных щелей –
Сокращая пути – как в лавины обрушенный ком.
Если спросится: кто? – отвечай – по наитью – ничей –
До конца – до избытка изнанки – извергнутым ртом.

Что, Овидий, не рано ли видим нам – в сумраке – лес
Из – скороченых в тени – людей или призраков их? –
Если спрошено – значит отвечено – значит отвес
Отклонился на сторону речи – как птичий чирик –
Значит, зрит из бумаги – на нас поделенный порез –
Как ни странно – в разрыве своем – съединивший двоих.

Нас с тобою, Овидий, пристрочит к реке назывной мошкара –
Это дальняя Припять – за длинным туманом приходит сюда.
Что не спится, скорее, причина – нежели ноль. До утра –
Говорит себя «нет» – за личиною скрывшей нас «да» –
И себя о(т)пускает из неба, как смер(ч/ ш)и гора –
Или ода звучит – как собой, захлебнувшись, вода.

То не утро зарится на твой занавешенный дом –
То плутоново царство – к речей виноватым соскам –
То все девять кругов притекают во фразы гуртом,
Как вина расстоянья – отчего то подвластного нам.
А щенячий восторг все летит из бумажных сторон –
Обжигая обратную ересь остывшим губам.

Что, Овидий, похлебка густа?.. – в смысле: изгнана речь –
Вместе с нашей одеждой, что свалена мертво в углу,
Отбывая оттуда, откуда бы надо истечь –
По-младенчески – с утренней жаждой – в отцово «агу» –
Переправить нельзя – от того, и приходится лечь
В свой – насмешливый – полуязык, из которого спешно реку.

К списку номеров журнала «АЛЬТЕРНАЦИЯ» | К содержанию номера