Марина Андриевская

ОНИ УХОДЯТ. ДОЖДЬ. Эссе

Марина Андриевская (псевдоним Марины Михайловны Чистовой). Пианистка, композитор, педагог, музыкальный обозреватель, литератор. Родилась в Москве в семье профессиональных музыкантов. Отец – композитор и поэт М.А. Чистов. Окончила МССМШ им. Гнесиных по специальностям фортепиано и теория музыки, ГМПИ (РАМ) им. Гнесиных по специальности фортепиано. Сотрудничала с МГАФ и Росконцертом, работала концертмейстером и преподавателем фортепиано в музыкальных школах и вузах Москвы.

Шесть сборников сочинений выпущены в московских и питерском музыкальных издательствах. Написаны несколько вокальных циклов на стихи русских поэтов, а также на стихи Карин Бойе (на шведском языке). Дипломант международных композиторских конкурсов, член общественной организации «Международный союз композиторов XXI век». Лауреат различных московских фестивалей как исполнитель и педагог.

Член «Союза писателей 21 века». Публикуется в периодических музыкальных и педагогических печатных и интернет изда-ниях Москвы (статьи, рецензии), в интернет-журнале «Израиль-ХХI» (статьи, проза); как поэт и прозаик с 2010 г. в литературных журналах и сборниках Новокузнецкого издательства «Союз писателей», журнале «Кольцо А». Участник двух международных интернет-конкурсов поэзии «Союзники». Награждена грамотами Департамента образования Москвы, Всероссийского фестиваля детского литературного творчества и другими.

 

ОНИ УХОДЯТ

Эссе

 

«Вот она была и нету…» Это из песни одной советской, популярной, чудесной и «грустной такой», про осень, снежинку и любовь. Из того времени, когда белое было белым, а чёрное… Но в ней, в этой песне, да и не только в ней, тогда уже сомнение закралось, и поётся не о растаявшей снежинке, а о бренности, текучести, ускользающем мгновении, о тщетности бытия, светло и иронично. Но когда звучали эти песни, нам на ум ничего подобного не приходило. А теперь мы все больны цинизмом, напыщенны знанием, брызжем чёрным юмором. И вот пришла из «оттуда» строчка песни в страшную минуту…

Уходят… уходят, уходят. Последние годы всё меньше разрыв между этими уходами, теперь почти друг за другом, будто взявшись за руки, все они решили, что надо уйти, кольца-звенья цепи, опускающейся в воду, когда корабль встаёт на якорь… Или когда тяжёлая цепь падает в бездонный тёмный колодец, чтобы ведро до воды достало…

Всё чаще сообщают в новостях, слышим от знакомых и не, от очень близких и совсем далёких… Уходят не просто, а лучшие. Мы, те, что остались, тоже не лыком шиты, но они были другие, и жили на другой планете, хотя с таким же названием и с таким же голубым небом и зелёной травой.

Может быть потому, что они заметнее, крупнее нам теперь видятся. Они были Настоящие. И уход их, как потеря опоры, падение, конец пути… Того, «старого». В новом мире они – лишние.

Человек может привыкнуть ко всему. Но к этому привыкнуть нельзя. Нет, МОЖНО. Люди придумали разные сложные и простые ритуалы для прощания и приятия конца… А может быть не люди, а боги, сошедшие с небес, инопланетяне, ангелы, они же «сущности света», как ещё Циолковский говорил, нет, знал… видел их. Ну что ж. Нас приучают с рождения к смерти. И какая разница, кто? Чтоб не восхотели жизни долгой, как жили первые… Управление человечеством и планетой всем давно очевидно. Но что делать нам, таким слабым и беспомощным? Медитировать, жить правильно, заботиться о теле и духе, чтоб чистые были, подготовленные к «преображению»… ну и за это пожить подольше?..

А те, кто отдают нам свои души, талант, сердца, дарят нетленные творения – им о себе заботиться некогда, они горят и сгорают. А мы ещё долго греемся от их огня…

 

 

ДОЖДЬ

Эссе

 

Когда идёт дождь, мир перестаёт существовать. Ты – один. Закрыт со всех сторон стенами своего дома и совершенно одинок. Но в этот благословенный час всеобщего омовения ты – единственный островок сознания в бесконечном потоке струящегося времени...

Дом твой прозрачен, подобно стеклянному кубику с игрушкой внутри, который ребёнок взял с полки и поставил под воду, посмотреть, как она тихо льётся, и струи мягко обтекают его, и кажется, будто игрушка внутри движется...

Дождь шумит, и меняется всё: звуки приглушаются, расплываются формы, а краски становятся ярче. Где-то по чёрному мокрому асфальту осторожно едут машины, и свет их фар двоится в лужах, а фонари, как огромные жёлтые медузы, слепят навстречу, проплывая мимо. Когда идёт дождь, люди торопятся молчаливее и сосредоточеннее, а дети перестают плакать. Листья на деревьях и кустах тихонько дрожат и покорно, как китайские болванчики, кивают: «да-да-да» или «так-так-так»... Китайская песенка, простая…

Кто-то, чтоб скрасить одиночество, поставит Моцарта, кто-то, чтоб усилить, – Веберна. В его музыке – тоже закрытые стеклянно-зеркальные «домики» – серии-отражения, «игрушки» композитора, в которых нет времени и пространства. Вернее, они есть, но, скорее, как платоновские «идеи». Поэтому нет опоры, но есть симметрия, и ничего случайного: прозрачная безликая структура, ирреальная абстрактная модель и её пугающее совершенство... Лучше уж китайская песенка!

…Дом твой стеклянный, но ты не видишь и не слышишь ничего: только шум ночного дождя и глухие капли по подоконнику. Метроном времени. Равномерный шум за окном вытесняет и покрывает собой не только все другие звуки мира, но и сами процессы, происходящие в нём, ставятся под сомнение. Да и что там? Борьба, труд, власть, войны, победы и поражения, науки и религии, открытия и отчаяния, благородные стремления к высоким целям и бессмысленность последних, народы, бурлящие в пассионарных порывах, страх и надежды, ненависть, горе, верность, любовь?.. Сама жизнь, которую защищают и обвиняют, уходя от неё то в метафизику, то в цинизм, доходящий до абсурда?.. Всё пустое, и всё ушло. Нет ничего. Тишина… И даже если часы в комнате тикают – это не движение, не отсчёт прожитого, а просто игрушка: стеклянный домик в руках ребёнка, музыкальная шкатулка…

...Не нужно закрывать глаза, это не медитация, не перерыв: нет движения – и нет времени. Вернее, оно стало дождём. И не страшно, и уже не одиноко. Хорошо. Ты погружаешься в небытие, и мысли, требующие немедленного разрешения-развития, – исчезают, как будто их никогда и не было, растворяются в бесконечном потоке струящегося времени-дождя...

Дождь стихает... Капли стучат всё реже, как метроном, у которого кончается завод, и звуки за стеклянными стенами всё рельефней выступают из тумана и проникают в сознание...

Резкий окрик, в ответ – грубый смех: в доме напротив открыли окно.

Дождь кончился.