Витаутас Брянцюс

Под улыбчивым небосводом. Стихотворения (Пер. В. Алейникова)


ПОД УЛЫБЧИВЫМ НЕБОСВОДОМ

* * *

Под улыбчивым небосводом,
сверху вниз глядящим на нас,
через весь каскад побережья
с пестротой его беспечальной,
с мельтешеньем полос неровных —
лиловатых теней кипарисов,
напрягаясь вдвоем упрямо,
Паустовский и Грин
тянут длинную, словно земная юдоль,
неизвестно когда заржавевшую,
тяжеленную якорную цепь,
на которой приросшими водорослями
излучают волшебный свет
мощь и боль доброты сердечной,
проявления воли людской,
две сестрицы — любовь и верность,
красок самых необычайных
исцеляющий гемоглобин
через души наши мельчающие
с грубоватостью неуклюжей
(открывая грот потайной,
внутрь которого луч проник,
замутив наивно и смело
нулевые глубины их,
не ругая фаз монотонных
лицемерной летней луны,
перешагивая свободно,
вновь и вновь, условность черты
непрерывных приливов, отливов,
неуклонно сметая назад
в полутемный закут лагуны
апельсиновую кожуру,
сигаретных окурков груды,
из-под рислинга стеклотару —
сожаленье пустых бутылок,
из костров обгорелый хворост,
неизвестных судов обломки,
пирамиды ящиков легких
и следы — мои и твои,
чтобы здесь на берег заветный,
как и встарь, могли бы сойти
с корабля лейтенант Шмидт
или Грей почти нереальный
со своею твердою верой
и надеждой всею своей), —
но они уже устают
и песком зарастают тихо...
«Кто потянет дальше ее?» —
грустно думает старый грек,
на согретом солнцем песке
по традиции жарящий скумбрию —
ту, что скоро совсем украдет,
равнодушна, меланхолична,
докатившаяся по следу
старомодной рыбацкой шаланды
и бумажный кораблик детский
потопившая просто так,
примитивная до обиды,
зауряднейшая волна.



ПЕРЕЧИТЫВАЯ СТАРЫЕ ПИСЬМА В СНЕГОПАД


Все сегодня ко мне собирайтесь —
Все, кому пожимал я руки,
Все, кого целовал в мечтах
Или встарь от души любил,
По мостам пробежав иллюзорным,
Опаленный сиянием северным —
Из ревущего моря Баренцева
Иль из дебрей тайги бескрайней,
Сквозь простор енисейский сразу
Ваши лица вдали разглядев;
Все теперь приходите ко мне
В эту комнату — в эту обитель,
Что давно холодна и пуста,
Где, закутавшись в дым сигаретный,
Я смотрю, как уже застилает зима
Непроглядной, сплошной пеленою
Ваши юные лица, отголоски речей
И красоты желаний благих;
Приходите — увидите сами,
Как вот это даримое щедро тепло
Превратится в прекрасное что-то,
В то, что выразить словом так трудно,
В то, что схоже с сиянием лунным
На волшебном одном полотне —
Откровенье Куинджи,
В то, к чему я, страшась,
Что таким же стать не сумею,
Не решаюсь рукой прикоснуться,
Потому что оно оживет...



КРЫМСКИЙ НОЯБРЬ

Я был ошеломлен виденьем светлым Крыма
И охмелел слегка, но все же ощутимо,
Не от прибрежных скал, не от чинар дремотных,
Не от ленивых пальм — недвижных, беззаботных,
Не от теней густых, упавших на аллеи,
Где кипарисы врозь маячат, лиловея,
Не от касанья губ иль парусов на шхунах,
Совсем не от луны, мерцающей в лагунах,
Подобно серебру заброшенной монеты
(Чтоб возвратиться вновь — наивная примета!) —
Я охмелел тогда от света ноября,
Который принесла прозрачная заря, —
Как буревестник, он был в подлинности всей
И смел и горделив средь невозвратных дней.
Ноябрь — мелодий гул, торжественные даты.
Вернуться в дом родной торопятся солдаты.
О расставанья час! Не Севастополь — сад,
Где бескозырки вниз, как бабочки, летят
И падают, кружась по теплым мостовым,
И руки второпях матросы тянут к ним,
Обнимутся, вздохнут, задумчиво молчат...
А песни, как волна, туда уносят взгляд,
Где зародится вдруг начало дружбы новой,
Где новобранцев строй, где лист горит кленовый
Алеющей звездой, где в воздухе дрожат
И отзвуки шагов, и музыки набат.
А утро ноября над кронами каштанов
Напиток солнца пьет, не веря мгле туманов, —
И льется легкий хмель сквозь золотистый цвет,
И смерти в этот миг на свете вовсе нет.
Невесты, так милы в радушии старинном,
Подобны кружевным пушинкам тополиным,
Ноябрь наперебой на свадьбы приглашают,
За стол его ведут и щедро угощают.
Усталый стонет пирс. И кони водяные
На улицу, в толпу, проскачут, удалые,
И встанут на дыбы, и в пене захлебнутся —
И ринутся назад. И сейнеры вернутся —
В царапинах, рубцах, намного постарев,
Но море победив и ветер одолев.
И время подошло — и штормы где-то рядом
С узорною листвой, с последним виноградом.

Перевел с литовского Владимир АЛЕЙНИКОВ

К списку номеров журнала «ЗИНЗИВЕР» | К содержанию номера