Стихи разных лет

СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ

(Отрывок из поэмы)

 

Перебираю прошлое в уме.

Читаю, но не вижу в этом смысла.

Один и тот же день меняет числа,

и лето приближается к зиме,

минуя осень…

 

                       Мимо, мимо, мимо!..

Как снег, мерцает битое стекло.

И прошлое уже необозримо,

и, кажется, от сердца отлегло…

 

И чудище стозевного метро

пар выдыхает – вздохи всех влюблённых

поверх отцов семейств и разведённых

к Всевышнему летят, как бес в ребро.

 

…Выходишь из себя в открытый космос

во времени свободном и пустом,

теряешь голос, обретаешь голос

и говоришь не то и не о том.

 

Имеет смысл и не имеет смысла.

Как битое стекло, мерцает снег.

Один и тот же день меняет числа,

и в человеке плачет человек.

 

Один за всех.

Во времени свободном.

 

Не видя лиц, не слыша голосов,

в пространстве мёртвом

телом инородным

душа летит на непонятный зов.

 

Живёшь и умираешь.

Гром оваций.

 

Душа летит,

куда она летит –

одна среди Объединенных Наций,

конвенций,

интервенций,

деклараций –

куда?..

 

Кто понимает – тот простит.

 

 

***

 

               Денису Новикову

 

Вне зависимости от

и при этом не взирая,

жил бы я наоборот,

жил бы я не умирая.

 

Как небесный старожил,

близкий ангелам по духу,

жил бы я и не спешил

топором убить старуху.

 

Так и так она помрёт –

часом раньше, веком позже…

Но в грядущее, как в рот,

не могу смотреть без дрожи.

 

Или кровь, что там течёт,

сквозь меня не протекает,

или прошлое не в счёт,

или жизнь моя не тает

 

с каждым часом,

с каждым днём,

с каждым годом,

с каждым веком…

 

Выпьем с горя –

и пойдём,

разойдёмся по отсекам,

 

разбежимся кто куда,

растворимся без остатка

в яме Страшного Суда,

в бойне нового порядка –

 

вне зависимости от

той старухи убиенной,

что одна во всей вселенной

ни процента не берёт.

 

 

***

 

Одна из пятниц на неделе,

когда во рту слегка горчит,

и хочется побыть в постели,

и телефон с утра молчит.

 

Одна из пятниц тех ленивых,

когда больные не больны,

когда на счастье всех счастливых

в своей неволе мы вольны.

 

Одна из пятниц тех печальных,

когда без видимых причин

мне жалко женщин идеальных

и жалко роковых мужчин.

 

 

НЕМОТА

 

                     В. Салимону

 

Когда слезоточивый газ

течёт из юных женских глаз,

и звёзды, ставшие очами,

пронзают бездну пустоты, –

вселенский голос немоты

звучит безлунными ночами.

 

И крик души – безмолвный крик

над Гибралтарскими Столбами

летит, отпущенный губами

в Аид сошедших Эвридик.

 

И отражаясь от небес,

окутывает Пиренеи,

и немота шумит как лес,

и небо кажется темнее,

 

чем тьма, чем истина, чем крик,

который все летит, немея,

и нет ни одного Орфея

на миллионы Эвридик.

 

 

БЕГУЩАЯ СТРОКА

 

              И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.

                                                   Книга пророка Даниила¹

 

Оркестр играет между нами,

но между нами – пропасть. Звук

лавирует между домами,

но без музыки – как без рук.

 

Не наш пример другим наука.

Не наш, но эта синева,

но эта музыка без звука,

как в старом добром синема!..

 

Оркестр играет в промежутках

Истории, где нет меня,

играет на моих уступках,

на паперти, на злобе дня.

 

И кажется, строкой бегущей

впечатан день, и год, и век –

и только букв горящих бег

во мгле судьбы быстротекущей!..

 

Они горят на каждом доме

по всей расхристанной стране,

и на безвестном танкодроме

солдаты курят на броне.

 

Оркестр играет между ними,

бежит бегущая строка

между чужими и родными –

сквозь нас, сквозь них и сквозь века…

 

Оркестр без музыки играет,

играет на своём веку,

пока бегущая стирает

строка – строку, строка – строку…

_ __ _

¹ См. https://ru.wikiquote.org/wiki/Мене,_мене,_текел,_упарсин

 

 

***

 

                      Владимиру Бережкову

 

Никто за музыку не платит,

никто шампанское не пьёт.

Кто даром времени не тратит,

тот, может быть, и не живёт.

 

И я не знаю, чем рискую

на этой страждущей земле,

и пальцем, может быть, рисую

свои узоры на стекле.

 

Святая ложь глаза не колет,

в могиле руки не связать.

Глаголет истина, глаголет,

не может ничего сказать.

 

И перед мировым пожаром,

перед потопом мировым

радар общается с радаром,

глухой беседует с немым.

 

 

УЛИСС

 

                                      Памяти матери

 

…где не бывал и не буду уже никогда.

Где не бывал и не буду – вы поняли, мисс?

Царь одиночества, царство твоё – немота.

Кто этот странник, присвоивший имя Улисс?

 

Жизнь под водой превращается в жизнь подо льдом.

Бедные девы по бедности рвутся в Париж.

Страшно не то, что других понимаешь с трудом.

Странно не то, что при этом над жизнью паришь.

 

И – как поётся – мне некуда больше спешить.

Некуда больше – и можно вздохнуть наконец.

Можно идти по прямой и по кругу кружить,

чувствуя сердцем летящий сквозь сердце свинец.

 

Он убивает, но ты остаешься в живых.

Ты остаёшься в живых, потому что весна.

Сам по себе – и вокруг ни своих, ни чужих.

Вольному – воля, живому – война не война.

 

Я равнодушен и к самой священной из них.

Адский соблазн – прикоснуться к живому огню.

К вечной невесте подходит красавец-жених.

Смотрит в бессмертную душу, как в зубы коню.

 

Хватит об этом. О чём говорить под конец

тысячелетия? Ложь на коротких ногах.

Радуйся, дура, жених у тебя красавец!

Авось, не утонет во лжи, как и в русских снегах.

 

Мимо вокзалов, где женщины спят по-мужски.

Мимо Лубянки – на дикий сибирский простор.

Холодно, леди. Тоска промывает мозги.

Снег на вершинах Кавказских и Ленинских гор.

 

Я не распался на Владивосток и Ташкент.

Я не остался, Мария, как ты, за бугром.

Вечность не больше, чем этот текущий момент.

Дьявол не больше, чем бес у меня под ребром.

 

Ты, сверхдержава, не больше меня, и в тебе

есть и другие, идущие следом за мной.

Я выхожу из себя, растворяясь в толпе.

Кладбище света стоит у меня за спиной.

 

Радуйся, старче, что в прошлом прошедшего нет.

Нет ничего – ни тебя, ни былого, ни дум.

Смутное время не слышит течения лет.

Смутное время течёт, как текло, наобум.

 

Ты мимоходом проходишь своим чередом.

Вечной весной упоительно капает с крыш.

Жизнь под водой превращается в жизнь подо льдом.

Но подо льдом ты над жизнью и смертью паришь!..

 

Так далеко я не видел ещё никогда.

Свет неизвестной звезды, отражённой в реке.

Царь одиночества, царство твоё – немота.

Что ты стоишь? Уходи, как пришёл, – налегке.

 

Мимо Кремлёвской, Берлинской, Китайской стены.

Мимо Германской, Афганской, Чеченской войны.

Мимо Гражданской, заросшей быльём до поры.

Мимо срытой Поклонной горы.

 

Мимо века иного, с которым почти незнаком.

Мимо праха родного за тёмной стеной на Донском.

 

 

***

 

Не хватает нескольких аскетов

на больших ответственных постах.

 

Не хватает нескольких поэтов,

у которых вечность на устах.

 

Не хватает нескольких мгновений,

чтобы задохнуться от любви.

 

Но весь ужас в том, что русский гений

созидает только на крови.

 

 

***

 

Двери сомкнулись – и сердца не слышно.

Зря ты целуешь стекло под землёй.

 

Время проходит, а жизнь неподвижна.

Свет, разлетаясь, становится тьмой.

 

Нет, не железная, нет, не дорога,

нет, не печальные, нет, не глаза.

 

Тайное слово исходит от Бога –

и возвращается в небеса.

 

 

***

 

Далёкая разноголосица

во тьму ушедших голосов…

Ночами зимними доносится

их долгий безутешный зов.

 

Какая сила беспричинная

их вызывает ниоткуда?

Дорога белая и длинная

вдруг обрывается, и чудо

 

не в том, что время не кончается:

всё – прах и тлен, и всё – тщета…

Но тайно по миру скитается

рыдающая пустота.

 

Во власти тьмы и мракобесия,

как диво дивное белея,

в миру скитается поэзия,

одна, как русская идея.