Мы с тобой притворяться не станем

*   *   *

I have only a voice…

W.H. Auden 

 

Воспаленной совести укоры

Для стихов, как воздух или хлеб.

Свет Пасхальный воссияет скоро

Даже тем, кто был когда-то слеп.

 

Стонут исстрадавшиеся души,

Рвутся на свободу из оков.

Он придет внезапно и осушит

Слезы всех сирот и вдов.

 

И тогда – предвижу – в одночасье,

Словно в зале Страшного Суда,

Плач и скрежет, муки и несчастья

Стихнут и исчезнут без следа.

 

Что мне делать? У меня есть только

Голос и почти угасший пыл,

Только груз отчаянья и долга

Перед теми, кто мне дорог был…

 

 

*   *   *           

Мы с тобой притворяться не станем,   

Будто нас только случай связал,             

У Дамасских ворот египтянин

Мне когда-то тебя предсказал.

 

После долгих эпох ожиданья

От столичного шума вдали,

В самой жаркой стране мирозданья

Наконец мы друг друга нашли.

 

И, не ведая лучшей науки,

Вновь считаем недели и дни,

Как столбы верстовые разлуки

И сигнальные наши огни.

*   *   * 

Как в протянутую руку

Медные гроши,

Подари мне на разлуку

Часть своей души.

 

Надо мной давно нависла

Тень ее крыла,

Кто-то в жизни ищет смысла –

Я его нашла.

 

На Суде один свидетель,

Мой усталый стих,

В том, что эта добродетель

Стоит всех других.

 

Только нá слово не верьте,

Что она слепа,

Если в ней мое бессмертье

И моя судьба.

 

Бабий ум что коромысло –

Не оттянет плеч,

Кто-то в жизни ищет смысла,

Мне б его сберечь,

 

Повторяя эти строки,

Как слова твои,

Голосом твоей тревоги

И моей любви.

 

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

 

1.

В стране всеобщего холопства

Отстаиваю до конца

Единственное превосходство –

Страдать от первого лица.

 

2. Чаадаев и Пушкин

 

Все дороги пройдены

И моря.

Истина дороже Родины

И царя.

 

АЛЕКСАНДРУ ЗОРИНУ

 

Не славы сладостное иго

И не рукоплесканий гром,

Ты прав, нужна поэту книга,

Как человеку нужен дом.

 

Пока надежду не утратил,

Живи и роль свою играй,

Лишь нужен позарез читатель,

Как праведнику нужен рай.

 

Иначе жизнь промчится мимо,

Наш краткий, ненадежный век,

И нужен каждому любимый,

Как Богу нужен человек.

 

ИСКУССТВО ПЕРЕВОДА 

 

По мне, искусство перевода

Сложнее выдумки иной –

Его крылатая свобода

Дается дорогой ценой.

 

Ведь это каторга и рабство,

Где рифмы тяжелей оков,

И полунощные мытарства

По зарослям черновиков.

 

И с подлинником до рассвета

Опять ведешь неравный бой,

За ним останется победа,

А пораженье – за тобой.

                                                                   

*  *  *

В бледно-сиреневой дымке тая,

Вся она выцвела и поблекла,

Вечностью дышит Земля Святая

В ста верстах от сирийского пекла.

 

Мне без тебя так трудно и сиро

В бездне времен. Отзовись, где ты?

Кто-то сказал: «Все обиды мира

Проходят, как меч, через душу поэта».

 

ИОСИФУ БРОДСКОМУ

 

Где по соседству порт громоздкий

Огнями пестрыми горит,

Живет поэт на перекрестке

Литейного и Мортон-стрит.

 

И надо же тому случиться,

Что мне однажды довелось

В его жилище очутиться,

Краснея до корней волос.

 

Без обстоятельных приветствий

Взглянул с улыбкой на меня,

Так Пушкин улыбался в детстве

И Бог в конце седьмого дня.

 

Красноречивое молчанье

Прерву наклоном головы:

«Я сочиняю примечанья

К тому, что написали вы.

 

И мне поведать не могли бы

Из тех, которым несть числа,

Секрет стихосложенья, либо

Святую тайну ремесла?»

 

Но вопреки обыкновенью,

Ответить мне никто не мог,

Как научиться вдохновенью

И затвердить его урок.

 

Но наболевшему вопросу

Ответов не ищу простых,

Хочу писать стихи как прозу,

А прозу – как свободный стих.

 

1995