Всё меньше живых

*  *  *

Всё меньше живых,
                с которыми было тепло,
а в рюмках плескалось
                совсем безобидное зелье.
Друг в друга смотрели,
               так смотрят в ночное стекло,
когда ждут того,
              кто приносит покой и веселье.
Всё больше живых,
           тех, которые скурвились вдруг,
ненужными стали,

            как старые в дырах рубахи.
Мне б их перечислить,
                да только считать недосуг,
пусть сами дойдут

                до уже приготовленной плахи.

*  *  *
Мальчик, упавший с балкона,

оставил дома записку…
Боже, как это знакомо –

боль материнского визга.

– Жестокость вашего класса –
вот он – итог бойкота, –

завуч сказала властно.

Всхлипнул за партой кто-то,
и потрясённый вестью,

взгляд класс не сводит мрачный,

где на опустевшем месте
мальчик сидит прозрачный.

ОЖИДАНИЕ

И был тобою дан обет
приехать через две недели,
где отыскать такой секрет,
чтоб дни мгновенно пролетели.
Но наблюдаю из окна,
ещё не верящий обету,
как разжиревшая луна
уже садится на диету…

СОН

Почувствовал у лица крыльев ангела взмах.
Понял – финита.
Вот и закончена пьеса.

И неведомая сила повела впотьмах,
А в руках ни смартфона или там – джипиэса.

Иду-бреду по траве нежной почти что нагим,
По какому-то бесконечному овражку.
– За какие грехи забираешь, – кричу, – Элогим?
– Разберёмся, – кивает тот, поправляя фуражку.

*  *  *
Говорят, настойка из слёз
вышибает сходу склероз,

Вспоминается разом где,
сколько раз и в какой беде,

сколько раз ночами седел,

и не виделось – где предел.
Память вцепится, словно репей…

Но послушай совет – не пей…

ЭРЕВ КАХОЛЬ АМОК*
Он подошёл.
Погладил её по спине.
Она обернулась, спросив:
– Это вы мне?
– Да, – он ответил. – Вечер нынче хорош.
Но всё зависит – с кем его проведёшь.
А после – война.
Уже много лет одна.
Боль с печалью выпила всю до дна.
Растёт сынишка.
Шустрый, словно Гаврош.
И этот вечер…
Так на далёкий похож.
То,  прошлое – как от костра дымок.
И пела Рита, что «эрев кахоль амок».